Колин Уилсон - Метаморфозы вампиров-2
Карлсен не в силах был оторваться от этой тошнотворной картины.
— А если он попытается вырваться, что тогда?
— Вот тогда-то его и убьет. Спандоркис моментально впрыскивает яд, и через несколько секунд наступает смерть. Но вардеек можно контролировать умом: получается своего рода гипноз. То, что мы видим, это битва воль Дейрака и спандоркиса. Он должен пересилить спандоркиса, сделать его частью самого себя, полностью им помыкать. Но на это могут уйти недели, а то и месяцы.
Уже от самого наблюдения в теле возникала противная слабость — буквально чувствовалось: вот отростки пронзают тело, вот прорастают — через рот, через глазницы…
— А сами вы проходили такую аттестацию?
— Нет, тогда этого еще не было, не создали. Я проходил тест на вулканическую лаву. Рассказать? — Невозмутимая полуулыбка давала понять: ощущение Карлсена для него отнюдь не загадка.
— Спасибо, не надо!
Картина канула за каменной стеной, и Карлсен ощутил поистине физическое облегчение. Причем не собственное, а скорее Фарры Крайски, буквально шокированной сценами гадрула. Все это самоистязание казалось ей проявлением чисто мужского безумства.
— Ну что, — словно собираясь с духом, приостановился Клубин, — идем в седьмую степень?
Он, повернув, потянул на себя ручку ржавой двери, протяжно заскрипевшей (а как же иначе) петлями.
«Галлюцинация» — вот первое, что мелькнуло в голове от открывшегося вида, навеянного, казалось, извращенной фантазией насмешника-гребиса.
Они стояли наверху большой мраморной лестницы, за которой расстилался сад, словно взятый из «Тысячи и одной ночи». Теплый воздух пах свежестриженной травой (заныла приглушенная ностальгия по Земле): густо, бархатисто жужжали насекомые, и слышался шум воды. Первое, что бросалось в глаза, это буйство красок. Со ступеней взору открывалось множество тропинок, петляющих меж клумб, и синих лужаек, окаймленных цветущим кус— тарником. Лужайки рябили цветами всех оттенков радуги. Дальше начинались матово-кудрявые деревья вроде вязов, но пониже и самых что ни на есть причудливых очертаний. И, наконец, посередине, отражаясь в лучезарно— туманной синеве неба, стыло широкое, зеркально-неподвижное озеро. Местами над равниной поднимались тихо и прямо, как из труб, розоватые струи пара (отсюда, видимо, и серебристый туман над долиной).
— Это место называется Дантигерне, — объяснил Клубин, — что-то вроде «сада удовольствий», хотя точного эквивалента в земном языке нет. Его создатели взяли за основу ваши сады Эдема.
— Просто очаровательно, — сказал Карлсен, глядя на пролегающий через ручей легкий, как на японских гравюрах, мостик. — Здесь, видимо, отдыхают после испытаний?
— Смотря в каком смысле: и да и нет. Как ни странно, это тоже своего рода испытание. Аттестантов здесь тянет расслабиться и забыть все, чего они достигли. Всякий, кто поддается соблазну, возвращается на пятую степень.
После мрачной сырости гадрула тепло казалось роскошью. Хотелось пить и пить благоухающий травами воздух. Мраморные ступени под ногами, и те дышали отрадным теплом.
Следом за Клубином Карлсен спустился в сад. Трава здесь была мягче и не такой упругой, как в долине Джираг, хотя гораздо гуще, чем на Земле, напоминая ворсистый ковер. Глянцевитые цветки, — меленькие, не больше лютиков, — походили на волшебные елочные фонарики. Мальчишкой Карлсен увлекался ботаникой, однако сейчас не встречал ни единого, который был бы хоть как-то знаком.
Клубин разглядывал вьющийся по деревянной решетке побег, и Карлсен, улучив возможность, встал на колени, чтобы внимательнее изучить цветки. Один из них, в форме львиного зева, был словно соткан из белейшего шелка. Однако стоило коснуться его венчика, как того словно не бывало — остался лишь стебелек. Убрал палец, и венчик возник опять.
— Так они что, не настоящие?
— Почему, самые настоящие. В частности, этот вот называется ромит. Венчик у него — своего рода вибрирующая энергия. Как только вы его касаетесь, энергия переходит к вам в палец. Вы понюхайте.
Карлсен удивленно понюхал себе пальцы: и вправду пахнет, да нежно так. Он коснулся головки алого цветка, похожего на перевернутый тюльпан. Палец, задев что-то бесплотно-зыбкое, прошел насквозь, как через язычок призрачной свечи. Хотя запах остался, причем слаще и более густой, чем у белого цветка.
— На этой планете, — сказал Клубин, — у нас много промежуточных форм материи. Вот, например.
Он сорвал зеленый цветок с ракушечной головкой и положил его Карлсену на ладонь. За какие-то секунды головка, размякнув, образовала по центру ладони крохотную зеленую лужицу и истаяла, оставив после себя сладкий лимонный запах и льдистый холодок. Стебелек пожух и побурел.
— Видите, высокая гравитация этой планеты привела к существованию форм жизни, каких на Земле не существует. Здесь, у нас, воочию видно, что жизнь поддерживается волей, а как только воля уходит, то исчезает и сама жизненная форма, — словно в подтверждение, свернутый колечком стебелек при этих словах тоже испарился.
Они шли дорожкой, вымощенной шероховатым розовым камнем вроде пемзы, теплым, как нагретая солнцем уличная брусчатка. Дорожка вилась среди лужаек и кустистой поросли, причем так, будто все было специально рас— считано на удивление: то вдруг клумба откроется за поворотом — роскошное разноцветие в форме застывшей волны, или декоративный пруд, вырезанный из черного стекла, где ракетками сновали многочисленные желтые конусоиды с выпуклым красным глазом. На многих лужайках посередине стояло создание вроде морского анемона, вокруг желтой макушки которого гипнотически, как в толще нежного течения, вились лепестки. Еще одно дерево, в изобилии встречавшееся в саду, было тоже синим, но смотрелось, словно некое украшение из резины или пластика: ствол цилиндрический и гладкий, то же можно сказать и о хоботообразных «сучьях». Время от времени они слегка шевелились, и становилось понятно, что они живы и гибки как щупальца.
— Это мансорды с болот Ригеля-10, — пояснил Клубин, проследив взгляд Карлсена.
Их прервал звук, пронзительный как охотничий рог. Через несколько секунд он повторился. Вскоре со стороны озера донеслись радостно— возбужденные крики, среди деревьев замелькали молодые люди в голубых одеждах — они, задорно улыбаясь, спешили к ним.
— Что происходит?
— Кто-то из кандидатов успешно прошел аттестацию.
Юноши пробежали мимо, даже не взглянув в их сторону. Лишь один, невысокого роста, остановившись ненадолго, пытливо вгляделся в Клубина:
— Ты кто… о, гребис, прошу прощения! — глаза у него растерянно заметались.
