Жест Лицедея (СИ) - Моури Эрли

На пару секунд позже пускаю «Инквизитора» в старшего, с левой и тут же провожу резкий тае тронг в хрипатого. Он так и осел наткнувшись носом на мою пятку. Вот со старшим вышло хуже: не взял его «Инквизитор». Да, болью мышцы свело так, что он заорал, выпучив глаза. И тут же в запале кулаком мне в морду. Я успел среагировать — уклонялся влево. Но, сука, он зацепил. Хорошо так зацепил по касательной глаз и щеку.

С магией экспериментировать теперь не было времени. Отскок назад и резко в ход колено. Получи, мудило, красивый као кон! О, как это неприятно! Оказалось, больнее «Инквизитора»! Гопник заорал, падая наземь и отползая с тротуара. Его дружок после знакомства с моей пяткой, кое-как поднялся на ноги и побежал, перепрыгивая кусты.

— Эй, а как же два рубля? — бросил я ему в след.

Наверное, бравада была поспешной. Старший вполне мог прийти в чувства и доставить мне серьезные проблемы. Тем более физический он выглядел значительно крепче меня. Не желая рисковать, я снова ударил его «Инквизитором». Вот теперь подействовало очень хорошо: он заорал как дикий зверь, корчась на траве.

— Пять секунд на размышление: бежишь отсюда или я тебя убью! — сурово проговорил я.

Видимо, он очень любил жизнь: превозмогая дикую боль, пополз на четвереньках в сторону, кое-как поднялся на ноги и побежал.

А зацепил он меня неприятно. Щеку точно рассек — я чувствовал пальцем липкую кровь. И глаз может заплыть.

В общем, скорее бы к дому надо. Возникла мысль, что правильнее найти здесь, в запущенном сквере укромное место, сесть в медитации и хотя бы на четверть восстановить резерв магической энергии. Так как бы оно правильнее: вдруг эти места богаты гопотой и снова придется им объяснять, что я деньги мерзавцами не подаю. Но, с другой стороны, пока здесь зависну, эти уроды могут очухаться, друзей подтянуть. А еще Ирина ждет. Она очень волнуется. В общем скорее к дому!

Ирина Львовна беспокойно расхаживала по фойе, когда я вошел. Увидев меня, она побледнела и дрогнувшим голосом произнесла:

— Троцкая?

— Ну, да, от Троцкой. Задержался чуть, прости, — ответил я, поворачивая голову к подоспевшему Кузьме Капитоновичу.

— Ох, ваше сиятельство! Может холодное надо приложить? — воскликнул он. — Я сейчас к аптечке за снадобьями. Вы садитесь, садитесь пока на диван! — он махнул рукой и, прихрамывая, побежал к аптечке.

Тут до меня дошло, что «мама», вопрошая «Троцкая?», имела виду причину происхождения моего фингала под глазом и крови на щеке — эти прелести я сейчас видел в зеркале.

Я рассмеялся, и объяснил:

— Мам, это… — указал пальцем на свой еб...льник, — точно не Троцкая. Это последствия забавного инцидента в сквере. Денег с меня какие-то мудаки требовали, ну и… один, в общем, не дождался — помер. Остальные разбежались.

— Лучше бы ты им дал деньги! Саша, ну зачем ввязываться! — она обняла меня. Кстати, сейчас именно по-матерински. С удивительным теплом, заботой.

Какие-же у нас странные с Ирочкой отношения!

Прибежал Капитонович с какими-то склянками. Вдвоем они меня одолели: усадили на диван, чем-то ублажили, намазали.

Ужинать мы решили в моей комнате. Там, нетерпеливо поедая жаркое из оленины, попивая пивко, я пересказал Ирине разговор с Троцкой. Разумеется, только тот, который состоялся в «Красных Карибах». После чего графиня глубоко задумалась. Изредка пригубляя вино из высокого бокала, что-то шептала, вспоминая, затем сказала так:

— Про то, что ты или Петр Михайлович как-то связаны с ключами, слышу первый раз. Но Денисов что-то подобное говорил, когда приходил к нам. Говорил он, конечно, не со мной, а с твоим отцом. Будто для него самого и Петра Михайловича маги сделают доступ. Куда — я не помню, или скорее всего не знаю. И вот что, пожалуй, важно… — отставив бокал, она потянулась за сигаретой. — То, что Петр Михайлович сказал тогда, мол, для Саши — то есть для тебя — тоже это лучше сделать. Так точно он и сказал. Это я запомнила потому, что он добавил, мол, вдруг с ними что случится, пусть хоть Саша останется. А я еще сердилась, возражала, что с ним ничего не может случиться.

— То есть ты думаешь, будто «маги делали доступ» — это и есть какой-то особый ключ? Как он выглядит? В нас он что ли встроен? — я помог ей прикурить.

— Не знаю, Саш, но раньше я слышала, что сам человек может быть ключом, — ответила она, затягиваясь дымом. — Магический замок настраивается так, что именно этот человек открывает запечатанные магией двери. Такое в простых гильдиях не делают. На это способны только особые маги. Лично я таких не знаю.

— Мам, это очень похоже на правду. Как бы многое складывается, — я тоже закурил.

— Ну что ты «мамкаешь»? — она с укоризной посмотрела на меня и добавила с какой-то особой интонацией, вкрадчиво: — Разве мы не любовники?

— Да… — теперь была моя очередь «дакать», подразнивая ее, однако в голове сейчас вертелось много серьезных мыслей, и я не спешил пускаться в чувственную игру. — Ир, тебе нужно вспомнить все, что связано с Салтыковым и хоть как-то может относиться к этому вопросу. Что это за место? Что там может быть? Возможно все это как-то привязано к Апрельскому перевороту.

— Постараюсь, Саш. А еще завтра я навещу дочь Денисова. Она может что-то знать. Ты хочешь этим поделиться с Троцкой? — по ее глазам было ясно, что такая мысль ей очень не нравится.

— Конечно, нет. Нам самим важно понять, что это за место, что там может скрываться и как нам это станет полезно, — я даже несколько удивился, что в ее голове могут водиться такие подозрения. — Хочешь, расскажу кое-что смешное?

— Да… — она прищурилась.

— Только за это ты будешь должна исполнить мое желание, — заметил я.

— Смотря какое, — кончик мундштука замер у ее приоткрытых губ.

— Не важно какое. Важно где. В постели. В общем, слушай, — я выпустил струйку дыма и рассказал ей, как принял образ римского консула и навести Троцкую в ее салоне. Разумеется, про трах я не сказал ни слова. За то уделил много внимания ложному обещанию дома у храма Клавдия, встрече на лестнице с настоящим консулом и угону его колёсницы с последующим спаиванием римлян.

Я думал это рассмешит «маму», но она слушала меня, затаив дыхание и с явным испугом.

А потом сказала:

— Перун Небесный! Какой же ты сумасшедший! Зачем ты так рискуешь?! Ради чего, Саш?! Я тебя не пущу следующий раз одного!

Глава 23. Я — Шоколадный Заяц

Это должно было рано или поздно случится. И случилось утром следующего дня.

С Ирой эту ночь мы снова провели в моей комнате. Долгий ужин и разговоры о Троцких, загадках и тайнах, которые перед нами обозначились, постепенно перенеслись из-за столика на кровать. И там я вспомнил о том, что «мама» задолжала мне исполнение моего желания. Где исполняется желание одно, там обычно вскакивает другое, а потом третье. Уснули поздно. Я ее так душевно измучил, что казалось, графиня даже во сне подрагивает от оргазма.

А утром… Утром я встал поссать, вернулся, и снова лег рядом с Ирой. Ведь еще не было восьми — можно немного поваляться. Не прошло минут пяти, как…

Как в комнату ворвалась Наташа. И это был полный пиз…ец! Вот какой хрен принес ее так рано, так неожиданно и сразу в мою комнату?!

Ирина Львовна даже не сразу врубилась, что произошло. Она как бы лениво приподнялась, на звук открывшейся двери. И когда остатки сна слетели с нее, то слабо вскрикнула, натягивая простыню до подбородка, прикрывая грудь.

Первую минуту Наташа стояла молча, часто дыша, с нескрываемой злостью глядя на нас. Неожиданно, словно с потолка свалился Лаврик: шерсть его тут же стала дыбом, уши торчком.

Моя интуиция с большим опозданием подсказывала, что сейчас что-то произойдет. Я быстро активировал «Щит Ахилла», высунув руку из-под простыни.

— Ненавижу вас! Горите в аду! — вскричала сестренка. Глаза ее, засветились изнутри призрачным, голубым светом, из них потекли слезы. Много, ручейками по щекам.