Пьетро Аретино - Любовные позиции эпохи Возрождения
№ 9: "Это знаменитая позиция "гашение свечи", практикуемая в борделях, где куртизанка, боясь бога, не желает знать имя и видеть лицо грешника, который ее соблазняет и развращает, не уважая и не любя".
№ 2: "Эта начальная схватка между желанием и мужчины и кокетством женщины, которая сама продолжает игру, выраженная Пинелли в высшей точке свидания. Лицо к лицу, вагина приоткрыта и манит, а член — прямой и твердый. Какая более удобная ситуация нужна для двоих юных и распаленных влюбленных?.. Он восторгается едва заметными складками цели, крепка держа копье, которое должен метнуть броском устремившегося за ним тела".
№ 15: "Тачка" — скорее игра, чем "любовная позиция", мы бы назвали: "крепкие запястья и поддающееся тело", точнее чем "тачка". Ложе не нужно для любовников, которые испробовали все и ищут чего-то еще более возбуждающего".
№ 4: "Требовательный и мудрёный юноша приглашает девушка заниматься эквилибристикой, поддерживая ее икрой ноги и прижимая за шею. Так ему нравится, и так он хочет. Она немного озабочена, но послушно подчиняется…".
№ 11: "…Это — "крепость". Нет ни одного незанятого отверстия, и каждый пользуется, по крайней мере, двумя из них. В наиболее привилегированном положении — дама, которая сверху, а та, что внизу, должна держать всю "крепость" во временной устойчивости, но утешительная ласка подруги ей позже отплатит за героическую стойкость…".
№ 14: "… Позиция названа "затычка", ибо минимум движений дано "птичке" в клетке, которая едва ее вмещает. Но экстатическое выражение лиц, глаза в глаза, губы к губам, не предполагает движений самостоятельных и внезапных…".
№ 3: "Скорее прелюдия, спокойная, без толчков; прикосновения и слова, поцелуи и исследования половых частей возлюбленного. Кровать уже приготовлена, но буря сближений отдалена, и отсюда приходит удовольствие от ласк…".
№ 7: "Наконец — библейское соитие, правильное, на ложе, и без всяких акробатических изысков, и, тем не менее, находка. Так проступали Адам и Ева на мягких папоротниках в Раю. Наверняка через девять месяцев женщина родит сына — плод любви".
№ 8: "По выражению, расслабленному и задумчивому, гравюра изображает две модели после любовного акта. Какое смущение мужчины и какая нежность заливает женщину! Легкая ласка, полнота благодарности — за магический момент любви".
№ 12: "Это — позиция "стыдливой". Девушка не хочет видеть лицо, желает, чтобы родились чувства. Или же хочет управлять этим опасным инструментом, не делая соучастником греха прекрасное лицо юноши?".
№ 5: "Эта гравюра с ошибками и в деталях, и в распределении освещения. Жаль, что оба лица милы, и поза ожидания удалась хорошо".
№ 13: "Демонстрация геркулесовой силы: ходить по комнате с дамой… насаженной на член. Гордая хмурость не оставляет никакого сомнения: "Теперь, когда я тобой овладел, больше тебе не мягко[37] копье".
№ 10: "Спальня стала палестрой, цирком, кузницей: пока силы открывают новые пути эротизму. Заставляют подумать о Леонардо да Винчи, во время своих ночных бдений изобретшим эту "лодочку без дна", который правит с опытностью и легкостью такой мускулистый деревенский мужик…"
№ 19: "Эта "овечья позиция" заключает папку Пинелли. Среди знатоков закралось сомнение — не изображено ли здесь соитие в зад? Надо было бы спросить у дамы, поскольку она выглядит не очень довольной".
Можно отметить, что "любовные позиции" Б.Пинелли обнаруживают заимствования у Д.Романо: ср. № 15 и "фигуру Аретино № 11". Такая "позиция" с именами Вакха и Ариадны есть среди эротических гравюр А.Карраччи.[38] Позиция серии Пинелли № 11 ("Крепость") соответствует рисунку Д.Романо.[39] Позиция Пинелли № 10 выражает идею, высказанную Аретино.[40] Позиция № 12 — у того же Аретино.[41] То есть, Пинелли отнюдь не порывает с теми находками, которые сделали в эротической гравюре мастера XVI века. Конечно, все его типажи порождены эпохой романтизма.
Выше мы совсем обходили вопрос, насколько самостоятельны были мастера Высокого Возрождения. Создавали они свои серии с нуля, были ли у них предшественники? Да, были. Античный мир знал похожую литературу: дидактико-эротические сочинения с иллюстрациями. Они не дошли до нас в чистом виде, но традиция сохранила достаточно непрямых сведений и они были известны и штудировались в Италии в эпоху Ренессанса.
Афинский комедиограф Аристофан[42] в своей комедии "Лягушки" дает сцену спора между драматургом старой школы Эсхилом и представителем новой драмы Еврипидом. Порицая своего молодого коллегу, Эсхил бросает ему упрек:
Такие вещи пишешь ты,
А наши смеешь порицать?
На двадцать поз Кирены все
Твои похожи песни.
[43]
Число "любовных позиций", которые знала гетера Кирена, даже превосходит количество "фигур Аретино"! Микеланджело Бьондо в поэме "Куртизанка Анджития"[44] говорит о "двадцати любовных позициях Кирены".
С острова Самоса была родом гетера-поэтесса Филенида.[45] Ей приписывалось дидактико-эротическое сочинение, реальным автором которого был софист Поликрат. Недавно в Египте найден папирус с её эротическим произведением. В Греческой Антологии есть две её эпитафии:
Я, Филенида, женщина с дурной славой,
Здесь обрела покой на склоне лет долгих.
… Я не была продажной и на блуд падкой,
Афинский Поликрат, хитрец и лжец тёртый,
Что написал, то написал. И пусть; я же
Не знала и не знаю о делах этих.
[46]
Об Элефантиде[47] известно несколько больше. Это — женщина-врач и автор иллюстрированных трудов по косметике и эротике. Особенно популярна была её книга стихов, вышедшая под псевдонимом Астианасса "О положениях в любви", что-то вроде греческой "Камастуры". Она получила большую популярность в Рима I века. Как образцовое дидактическое руководство по эротике её приводят сатирик Марциал и поэт, автор одной из "Приапей". Историк-биограф II века — Светоний Транквилл — в жизнеописании императора Тиберия пишет о его образе жизни на о. Капри, куда тот на время удалился из Рима: "Свои различного вида спальни он украсил картинами и изваяниями самого непристойного содержания и снабдил сочинениями поэтессы Элефантиды, дабы к услугам всякого, предававшегося там любовным наслаждениям, был образец предписанного способа".[48]
Имена Элефантиды и Аретино соединяют вместе Брантом и драматург Бен Джонс. В своей комедии "Алхимик" последний заявляет:
