Шайла Блэк - Молодая и покорная
— Ну… да, — призналась она.
То есть Рейн пожертвовала своим шансом на обучение настоящей покорности, ради того, чтобы они с его старым приятелем прекратили враждовать? Очевидно, она не понимала, что им наплевать, кто именно прикасается к ней.
Он хотел, чтобы она принадлежала ему одному, и знал, что Хаммер испытывал те же самые чувства. Лиам прошелся рукой по лицу.
— Одной из самых крупных причин моей вины является то, что я провела черту между вами двоими, — продолжила она.
— Я не хочу, чтобы это состояние продлилось.
— Я уже говорил тебе, тут нет твоей вины, девочка.
Отчитал ее Хаммер.
— Как раз наоборот. До встречи со мной, вы были друзьями.
В запале и со слезами на глазах, она прижала руку к своей груди.
— Я — то самое яблоко раздора. Если я уберусь с дороги, вы сможете восстановить вашу дружбу.
Хаммер потряс головой.
— Здесь нет твоей ошибки, и я ни за что не позволю Домине научить тебя хоть чему-нибудь.
— Мне это нужно, Макен. Неужели ты не понимаешь?
Выражение ее лица стало упрашивающим.
— Я, конечно, не ждала, что вы одобрите мое намерение, но надеялась, что, по крайней мере, получу от вас поддержку.
— О, я поддерживаю твое желание развиваться, — прорычал Лиам.
— Но я дико извиняюсь за то, что не танцую джигу от твоих новостей о том, что ты хочешь подчиниться Доминанту, которого даже в глаза не видела. Пойду, блять, нажрусь.
***
Разрываясь изнутри, Рейн наблюдала за тем, как решительно уходит Лиам. Она не ждала, что он одобрит ее просьбу о поиске Домины… но она ожидала, что он хотя бы поймет ее. Она думала, что именно Хаммер взорвется и покажет свой вспыльчивый характер. Поэтому теперь она боялась даже поднять на него глаза, но все-таки пересилив себя, она сделала это.
В его ореховых глазах плескалась ярость. В том, что ему не понравились ее слова, не было никаких сомнений. Однако, если он смог приструнить свой нрав и не высказаться по этому поводу, это означало лишь то, что она оттолкнула его настолько чертовски далеко, что он предпочел промолчать, чем нагрубить. Рейн почти никогда не видела, чтобы он был так зол. Когда такое случалось, он обычно навсегда избавлялся от провинившегося человека.
На нее вдруг обрушилась мысль о том, что она может потерять их обоих. Навечно. Ее первым инстинктивным порывом было покинуть клуб. Рейн обдумывала этот вариант. В конечно счете, для нее так будет даже лучше.
Но она продолжит общаться с ними. Даже если Лиам решит уехать, она будет звонить или писать ему, чтобы поддерживать хоть какой-то контакт. И возможно, когда она перестанет стоять между ними, отношения старых приятелей возобновятся.
— Я делаю это не с целью обидеть вас, — пробормотала она Хаммеру.
Он сжал челюсти. От натуги на его шее проступили вены. Но он все еще не проронил ни слова.
В нескольких футах от Макена, прислонившись плечом к стене, продолжал маячить высокий незнакомец, которого она заметила сразу же после своего появления. Окидывая ее своим внимательным зеленым взглядом, он выбрался из своего убежища.
— Не будь мудаком, Хаммер.
Хаммер встряхнул головой, от попыток сдерживать свой характер, кожа на его лице приобрела красный оттенок. В следующую секунду, прищурившись, он резанул вмешавшегося в их диалог мужчину яростным взглядом.
— Не позволяй ей уйти.
С этими словами он и ушел, последовал за Лиамом в бар, его широкие плечи и шаги, растворились за поворотом. Она почувствовала, как в груди кольнуло. Она даже никогда полностью не обладала им, но от мысли, что она потеряет хоть частичку его, у нее уже начиналась депрессия.
Незнакомец, похожий на одного из братьев Хемсвортов, подошел к ней, и аккуратно взял под локоть.
— Приветик, Рейн.
Она встретилась с ним глазами, стараясь не отвести взгляд.
— Кто ты?
— Меня зовут Сет и я нью-йоркский друг Хаммера и Лиама. До настоящего момента я еще не имел удовольствия быть представленным тебе, но зато мне много о тебе рассказывали. Мне бы хотелось поговорить с тобой пару минут.
О чем? Она только что, почти силой вырвала из себя правду о самых интимных вещах в своей жизни. Что еще ему надо?
Он начал уводить ее куда-то. Она воспротивилась. Мягко, но уверенно, он продолжил тянуть ее вперед.
— Что ты чувствуешь?
— Я только что причинила боль двум мужчинам, которых я люблю больше всего на свете. Как думаешь, что я должна чувствовать?
Ссутулившись, она вздохнула.
— Ты пытаешься совершить правильный поступок.
— Именно. Господь свидетель, у меня за спиной длинная цепочка неудач, поэтому я просто не вижу другого выхода.
— Ты выглядишь уставшей.
Несмотря на его сильное, с резкими чертами лицо, Сет оказался удивительно сострадательным.
— Эти несколько дней были очень длинными.
— Хочешь прерваться на ночь? — спросил он.
Рейн прикусила губу. Она сомневалась в том, что сможет уснуть сегодня, но пойти за Лиамом и Хаммером в бар, тоже не было разумной затеей, ее появление лишь усложнит ситуацию. Может быть, лучшим решением будет позволить им переварить информацию и найти логику в ходе ее мыслей, чтобы они смогли двигаться дальше… куда бы это их не привело.
— Наверное, так и следует поступить.
— Покажи мне, где твоя комната. Я проверю, все ли там в порядке.
Рейн закатила глаза.
— Я сама могу найти дорогу. Я никуда не уйду.
— Я не спрашивал.
Он приподнял бровь. Она тут же узнала это специфичное выражение Доминанта на его лице. Ну, конечно же. На какую-то долю секунды она подумала не подчиниться ему, но зачем?
Ее охватило смятение, ведь она все равно не могла идти поплакаться ни Лиаму, ни Хаммеру. Бек… хоть он и был милым, но все-таки не стал брать на себя ответственность за нее. Ей придется взять себя в руки и разрулить свои проблемы самостоятельно. Откровенно говоря, если дело дойдет до слез, ей лучше находиться в своей комнате. Кроме того, она не имела права перечить желанию Дома, будь то женщина или мужчина, она не могла проявлять своеволие в такой простой просьбе.
Взглянув на лицо Сета, она поняла, что он делает это от чистого сердца.
— Да, Сэр.
— Очень хорошо.
Отвернувшись, Рейн провела его через сумрачный холл, вниз по коридору, прямо к своей комнате. Дверь открылась без ключа.
Казалось, что после ее ухода ничего не изменилось, только Бек поставил ее чемодан за дверью. Все осталось на своих местах, и она чувствовала себя абсурдно счастливой от ощущения того, что свою жизнь она начнет приводить в порядок, именно вернувшись, домой.
