Шайла Блэк - Молодая и покорная
Хаммер двинулся к ней.
— Где же…
— …ты шлялась, мать твою, любимая?! — закончил за Хаммера Лиам и полез вперед него, пытаясь обогнать.
— Ты хоть представляешь себе, как…
— Подождите.
Рейн предупредительно выставила вперед руку.
— Пожалуйста.
Смутившись, Лиам замедлил шаг. Она не хотела с ним разговаривать?
Он нахмурился.
Разве она вернулась не к нему?
— Я…
Рейн тяжело сглотнула и опустила взгляд, прежде, чем выпятить подбородок и облизать губы.
— Какого хрена происходит? — взревел Хаммер.
На его лице отчетливо отобразилось беспокойство.
— Прелесть?
— Мне нужно кое-что сказать… вам обоим.
Голос Рейн прозвучал неуверенно. Она послала неопределенный взгляд Сету, который последовал за ними в фойе и держался позади. Не став задерживаться на нем глазами, она продолжила.
Лиам видел, что она нервничала, поэтому он поежился, от сжимающего горло подозрения.
— Говори. Мы слушаем.
Казалось, его команда заставила ее нервничать еще больше. Да что за черт!
Он наблюдал за тем, как ее взгляд пропутешествовал сначала к нему, а затем к Хаммеру, после чего она глубоко вздохнула.
— Я прошу прощения. Мне не следовало покидать вас обоих так, как я это сделала. Знаю, вы волновались, но я…
Замявшись, она с раскаянием посмотрела на Хаммера.
— Ты так много сделал для меня за все эти годы. Я должна была, по крайней мере, поблагодарить тебя перед уходом, а не сбегать, не сказав ни слова.
— Тогда почему ты этого не сделала? — настаивал Хаммер.
— Пожалуйста. Позволь мне закончить.
Ее голос надломился.
— Хорошо.
Хаммер кивнул.
— Но приготовься, Рейн. Нам тоже есть, что сказать.
— Я в этом даже не сомневаюсь.
Она послала ему слабую кривоватую усмешку. Что бы ни было у нее на уме, ей было тяжело от этих мыслей. Если выражение ее лица и жесты и не выдавали этого, то непривычное для нее отсутствие сарказма и острот, доказывало обратное.
— Лиам…
Она заворожила его своим гипнотическим взглядом, заставляя почувствовать желание узнать ее внутренний мир лучше. Но, спустя мгновение, она отвернулась от него, и он почувствовал укол боли.
— Ты так старался заставить меня понять, что ты любишь меня и хочешь, чтобы я развивалась. То, что я сотворила с тобой выше отметки просто "нечестно". Я сожалею об этом сильнее, чем могу выразить словами.
Она дернулась. Ее лицо исказило сожаление.
— Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить меня, хотя я этого и не жду.
— Я испробовал все, что только смог придумать, чтобы помочь тебе.
Он тяжело вздохнул.
— Но у меня больше не осталось вариантов.
— Знаю. Я многое обдумала за последние несколько дней. Я знаю, мне придется измениться. Я никогда не буду счастлива, если буду продолжать отталкивать от себя всех и каждого. Мне придется научиться выражать словами то, что я думаю и чувствую. И еще мне нужно прекратить скрывать правду в попытках избежать дискомфорта.
Она сделала судорожный вдох.
— Кроме того, я должна научиться верить в то, что не все люди стремятся причинить мне боль. Я не тешу себя иллюзиями. Это будет происходить не быстро и мне будет не просто. Я вообще не уверена в том, что это возможно, но, по крайней мере, мне необходимо попробовать.
Даже печаль в ее глазах ранила его не так сильно, именно ее речь выбила почву у него из-под ног. Лиам не мог припомнить, когда она была с ним настолько честна. Но ее дрожащие руки и опущенный взгляд подсказывали ему, что это далеко не все из того, что крутится у нее в голове.
Лиам повернулся и посмотрел на Хаммера. Его старый приятель выглядел потерянным. Он знал, что чувствует Макен в данный момент, потому что сам завяз в этом же болоте.
— Но… у меня есть к вам просьба, — продолжила она.
— Знаю, я ничем не заслужила вашего сострадания, однако, осмелюсь попросить вас подсказать кандидатуру Домины, способной и желающей мне помочь.
Лиам почувствовал, как у него отвисла челюсть. Домины? О чем, черт возьми, она думала?
— Что?
Не веря своим ушам, прорычал Хаммер.
— Я стою прямо перед тобой, Рейн. А ты хочешь какую-то женщину — хренову незнакомку — вместо меня?
Лиам не стал прятать свой шок и гнев.
— Я пытался обучать тебя весь последний долбанный месяц! Я говорил тебе, что если у тебя появится желание все исправить, я помогу.
— Я лучше, чем кто-либо имею представление о том, что ты сделал ради меня, Лиам. И мне жаль, что я не могу оценить твою жертву еще выше. Возможно, когда-нибудь…
Она покачала головой.
— Но прямо сейчас мне необходимо научиться быть достойной знака твоей власти, чтобы отдать тебе мою преданность, это самое меньшее из того, что ты заслуживаешь.
У нее дрожал голос. Слушать, как Рейн говорит о том, что считает себя недостойной его, разрывало ему сердце.
— Пожалуйста, не злись, — умоляла она.
Злостью его чувства назвать было никак нельзя. Он понимал потребность Рейн похоронить свой старый образ и создать новый, но он не был согласен с ее решением вычеркнуть его из своей жизни.
— Проклятье, Рейн…
— Я еще не договорила. Мне хочется вернуться домой, в "Темницу", потому что она знакома мне. Если я собираюсь выйти из зоны своего комфорта, то не выдержу одновременной смены привычной для меня среды. В таком случае я просто не смогу справиться с тем, чему мне предстоит научиться.
Она пожала плечами.
— Возможно, женщине мне доверять будет проще. Кроме того, я еще не пробовала подобного… я готова на все, чтобы обрести цельность.
Исключая, конечно, вариант открыться и подчиниться именно ему. Он стиснул челюсти.
— Я прошу вашей помощи и умоляю о милосердии.
Лиам сдержал ругательство. Едва успев поздороваться с ним, она уже просит помочь найти ей Мастера. Разрываясь между гордостью за ее готовность начать работу над собой и своим оскорбленным эго, Лиам не знал, что хотел сделать больше: заключить ее в объятья или перекинуть через колено. Разве Рейн не понимала, что сможет подчиниться только своему любимому мужчине? Возможно, с другими она и научится раскрываться и быть честной, но душевную полноту, таким образом, ей не обрести никогда.
— Гребаная баба Доминант? Это не милосердие! Это тупость!
Она перевела на Хаммера ошеломленный взгляд. На что в ответ, получила взгляд полный неверия.
— Этому не бывать, мать вашу, — припечатал Хаммер.
— Ты придумала эту идею, рассчитывая на то, что в таком случае мы с Лиамом не будем ревновать?
— Ну… да, — призналась она.
