Неукротимый голод (ЛП) - Робертс Тиффани
Такое уже было.
У Шей защипало в глазах. Она ухватилась за край раковины и стиснула зубы, желая избавиться от этого ощущения.
Я могу сама о себе позаботиться.
Да, Шей, ты можешь. В этом никто не сомневается, и тебе нечего доказывать. Но зачем заставлять себя и своего ребёнка бороться только ради того, чтобы сказать, что вы справились в одиночку, если рядом есть тот, кому не всё равно? Кто-то, кто готов помочь вам обоим. Зачем быть такой упрямой, когда он хочет тебя, а ты прекрасно знаешь, что тоже хочешь его?
Драккал был совсем не похож на ее бывшего, Энтони. Драккал не предал бы ее, не бросил бы, только смерть могла удержать его на расстоянии, хотя у нее сложилось впечатление, что даже смерть была бы осторожна, испытывая свою силу против воли Драккала. Месяц назад Шей назвала бы себя глупой, наивной маленькой девочкой за то, что она так сильно в кого-то верит. Но Драккал хотел ее и ее ребенка.
— Я действительно рассматриваю его кандидатуру? — спросила она себя. — Я действительно собираюсь сделать ажеру своим… парнем?
Слово «парень» звучало чертовски абсурдно, и она знала, что это неподходящее слово.
Пара. Он был бы ее парой.
Шей сделала долгий, медленный выдох и, не в силах больше выдерживать давление, наконец, доковыляла до туалета, чтобы справить нужду. Как только она закончила, она встала под душ и вымыла начисто волосы и тело. Когда она тронула свою киску, то почти застонала от чувствительности — это была приятная чувствительность. Она ухмыльнулась.
Черт возьми, он хорошо отлюбил меня.
Когда она закончила и воспользовалась удобными светящимися панелями на полу и потолке, чтобы высушить себя, она осторожно присела, чтобы поднять с пола одеяло и снова завернуться в него. Подняв руку, чтобы коснуться панели двери, она замерла.
Что, если я все испорчу? Я наделала столько глупостей, причинила боль единственному человеку, который любил меня…
Но она ведь извлекла уроки из своих ошибок, не так ли? С тех пор она изменилась и была полна решимости сделать эту новую жизнь с малышом такой, за которую стоит бороться — такой, которая была бы достойна родителей, которых она потеряла слишком рано. И среди всех людей, которых она встречала, кто мог бы лучше помочь ей построить эту жизнь, чем Драккал? Он был именно тем мужчиной, которого бы одобрил её отец, капитан Райан Коллинз, — и это для неё имело огромное значение.
Помогло то, что Драккал ей тоже действительно нравился.
Прежде чем она позволила сомнению снова поднять свою уродливую голову, она нажала кнопку управления, и дверь со свистом распахнулась. Она шагнула обратно в комнату. Драккал сидел на краю кровати, наклонившись вперед и уперев руки в бедра. Он встретился с ней взглядом и вопросительно поднял брови.
— Предполагалось, что после прошлой ночи не будет никаких обязательств, — сказала она, придвигаясь ближе. — Ты согласился.
Он сел прямо, упершись руками в колени.
— Нет, я этого не сделал.
Взгляд Шей опустился к его коленям, где его член — темно-красный, его трудно не заметить на фоне коричневого меха, — торчал из ножен, становясь тверже, чем дольше она смотрела. Она резко перевела взгляд обратно на него и обнаружила, что уголки его рта приподнялись в понимающей ухмылке, он поймал ее взгляд.
— Ты сделал это, — сказала она. — Я сказала, что будет, когда ты войдешь, а ты…
Шей захлопнула рот, прокручивая в памяти их короткий разговор, борясь с туманом похоти и удовольствия, который полностью затмил ее воспоминания о вчерашнем дне.
Нет. Он вообще не соглашался.
Она прищурилась, но не смогла сдержать ухмылку, расползающуюся по ее губам.
— О, ты подлая, подлая кошечка. Ты хорошо разыграл меня.
— Я не играл с тобой, терранка. Я просто решил не соглашаться… и ты меня не остановила, — его взгляд опустился, и, хотя она была завернута в одеяло, Шей почувствовала, как он проникает сквозь ткань, оставляя на ее коже теплый след. Драккал медленно провел руками по бедрам к тазу.
— Значит, ты хочешь этого? — спросила она, заставляя себя снова поднять на него глаза — на этот раз это было намного сложнее. — Ты хочешь меня? Как… пару?
Драккал кивнул. Огонь вспыхнул в его изумрудных глазах, усиливаясь по мере расширения зрачков.
— Черт возьми, да.
— А этого ребенка? Даже если он не твой?
— Ты моя, — сказал он с непоколебимой уверенностью, — так что твой детеныш тоже мой.
Сердце Шей болезненно сжалось, а в горле встал ком от нахлынувших тяжёлых эмоций. Она крепче сжала одеяло и осторожно положила руку на живот.
Слышал это, детка? Он хочет тебя. Он хочет нас.
Шей была в ярости, когда Энтони заявил, что ребенок не его и что он никогда не будет иметь с ним ничего общего. Он даже сказал, чтобы она избавилась от него. После первоначального гнева к ней пришло болезненное чувство покинутости. Ей было все равно на потерю Энтони — он наглядно показал, каким безответственным, изменяющим мудаком был, — но она горевала о том, что ее дочь не будет иметь отца. Отец Шей был таким замечательным, таким любящим, и она глупо надеялась, что где-то глубоко в теле Энтони есть хотя бы одна бескорыстная черта. Она надеялась, что ему было бы не все равно на собственного ребенка.
Но сейчас все это не имело значения. Что имело значение сейчас, так это мужчина перед ней — мужчина, который хотел Шей и ее ребенка.
Сделав глубокий, прерывистый вдох, она сократила расстояние между ними, остановившись только тогда, когда оказалась перед ним. Драккал откинул голову назад, навострив уши. В том, как его хвост двигался по кровати, было нетерпение, предвкушение — и это отражало то, что чувствовала Шей.
Она протянула руку и запустила пальцы в его гриву.
— Так… мы действительно это сделаем? Мы действительно попытаемся?
Драккал накрыл ее руку своей, успокаивая, и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я ничего так не хочу, как тебя, кирайя. Может быть, я и совершал ошибки в последнее время, но я не настолько глуп, чтобы упустить шанс заполучить тебя.
Жар затопил ее сердце и разлился по всему телу, вплоть до кончиков пальцев рук и ног.
Я хочу этого. Я хочу его.
Она улыбнулась и ослабила хватку на одеяле, позволив ему соскользнуть с ее тела и растечься по полу.
— Тогда возьми меня.
Голодный блеск в его глазах усилился, когда он окинул ее взглядом. Он глубоко вдохнул, раздув ноздри, и устремил взгляд на ее киску. Она знала, что он чувствует запах ее желания. Он протянул обе руки, положив ладони ей на бедра — поверх синяков, которые оставил прошлой ночью. Это только сильнее возбудило ее. Со странно нежной твердостью он притянул ее ближе, пока она не оказалась между его бедер.
Он провел правой рукой вверх, мозолистая ладонь скользнула по ее коже, пока не обхватила одну из ее грудей большими, сильными пальцами. Он наклонился вперед и втянул ее сосок в рот. Шей застонала и запустила пальцы обеих рук в его гриву, используя ее, чтобы притянуть его ближе. Шершавый язык терзал ее сосок, посылая сильные потоки удовольствия прямо в центр ее тела. Она прижала к нему свои бедра.
Драккал обхватил её ягодицы металлической рукой. Как и весь он, эта рука была противоречивым сочетанием твёрдого и мягкого — непреклонные металлические пластины контрастировали с толстой подкладкой на пальцах и ладони, имеющей лёгкую упругость.
Только после того, как ее сосок стал чувствительным и красным, он отпустил его, переместив рот на другой, чтобы уделить ему то же внимание. Восхитительная пытка заставила ее дрожать от желания. Ее дыхание участилось и стало неровным, а пульс ускорился по мере того, как росло возбуждение. Она сжала бедра вместе, но этого было недостаточно, чтобы облегчить ноющую боль между ними.
Он оторвал рот от груди, оставив Шей опустошенной и отчаянно желающей большего, и положил руки ей на бедра. В тот момент, когда он начал медленно отстраняется от нее, ее инстинктом было сопротивляться — она всего лишь хотела быть ближе к нему, — но он был слишком силен.
