Неукротимый голод (ЛП) - Робертс Тиффани

Без современного исцеления на месте укуса, скорее всего, остался бы шрам, и эта мысль только еще больше наполнила его грудь гордостью. Это было бы физическим доказательством его притязаний — знаком для всех, что она его.

Драккал осторожно просунул руки под Шей и приподнял ее, подталкивая к себе, чтобы положить голову на одну из подушек. Как только она устроилась, он забрался на кровать, перекатился на бок и подтянул Шей, прижав ее спину к своей груди. Сочетание тепла ее тела и восхитительного запаха снова возбудило его.

«Не сейчас», — проворчал он про себя.

Он наклонил голову, прижимаясь губами к ее вкусным, мягким волосам, и положил правую руку ей на живот, чтобы погладить округлость. Что-то маленькое, но на удивление сильное на мгновение прижалось к его руке.

Драккал поднял голову и уставился на ее живот, его сердцебиение отмечало течение времени в тихой комнате. Проходили секунды, приближаясь к минуте.

Толчок повторился, на этот раз немного более долгий.

Губы Драккала растянулись в широкой улыбке, и он нежно провел ладонью по животу Шей. Гордость и желание защитить сжали его грудь. Он наконец-то понял свою цель, наконец-то понял, что все это значит. Глубокие эмоции, которые он испытывал по отношению к Шей и нерожденному детенышу, усилились, подкрепленные силой преданности, и он принял все чувства, даже если не мог полностью идентифицировать их все.

— Твоя мать — моя пара, — прошептал он, — Так что ты мой детеныш. Я должен тебя защищать, — он снова погладил живот Шей. — Никто из вас больше ни в чем не будет нуждаться. Потому что вы оба мои… а я ваш.

ПЯТНАДЦАТЬ

Шей проснулась от болезненного давления на мочевой пузырь и чего-то щекочущего в носу, но, несмотря на то, как сильно ей хотелось пописать, она очень, очень не хотела вставать. Она не чувствовала себя так комфортно дольше, чем могла вспомнить — ей было тепло, уютно, томно, и она она осознавала, что стоит ей изменить позу, как она навсегда утратит это блаженное ощущение.

Она могла бы еще чуть-чуть продолжить игнорировать свой мочевой пузырь, но ощущение в носу было слишком раздражающим. Последнее, что ей было нужно, это чихнуть и описаться. Она сморщила нос и слегка им пошевелила. Когда щекотка наконец утихла, она издала недовольный звук и повернула лицо, потершись о то, что было одновременно самой твердой и самой мягкой подушкой на свете…

Но подушки не поднимаются и опускаются при глубоком дыхании, у них нет сердцебиения, и они определенно не мурлычат.

Ее окружали ароматы кожи, гвоздики и необузданной мужественности. Шей напряглась и открыла глаза. В комнате было темно, слишком темно, чтобы она могла что-то разглядеть, но она знала. О, она знала, в чью грудь уткнулось ее лицо.

Я спала с ним. Он оставался в моей комнате, спал в моей постели… со мной.

Драккал был прижат к ней, лицом к лицу, надежно обхватив ее руками и зажав одну из ее ног между своими. От него исходил жар.

Моя собственная теплая, пушистая печь.

Нет. Нет. Ничего моего. Он не должен быть здесь!

Предполагалось, что это будет просто секс, без всяких обязательств. Предполагалось, что они получат удовольствие и разойдутся. Но… но… не будут спать вместе! Он не должен обнимать ее так, словно она самая драгоценная вещь в мире, не должен удовлетворенно мурлыкать, а ей не должно нравиться это так чертовски сильно.

— Уже проснулась, кирайя? — хрипло пробормотал Драккал, двигаясь, чтобы прижаться щекой к ее макушке. — Похоже, я справился с работой не так хорошо, как думал.

Его голос вызвал вспышку желания прямо в ее центре.

Черт!

Шей отпрянула от него. Драккал отпустил ее без борьбы. Если бы ей так сильно не хотелось в туалет, она бы разозлилась на себя за то, что резко ощутила холод вне его объятий.

— Включить свет, — рявкнула она.

Свет включился. Она вздрогнула от его яркости, сузила глаза до щелочек и вслепую нащупала одеяло, с некоторым трудом подвинувшись к краю кровати.

— С тобой все в порядке, Шей? — спросил он, звуча гораздо более бодро, настороженно и обеспокоенно.

Она натянула на себя одеяло, чтобы прикрыть от него наготу, и встала, но сразу же застыла.

Что-то — много чего-то — теплое и вязкое вытекло из нее, стекая по внутренней стороне бедер.

На мгновение Шей подумала, что, возможно, она действительно описалась, но эта мысль улетучилась так же быстро, как и возникла. Нет, это было последствием того, что она связалась с членом ажеры, когда он стрелял в нее свой заряд снова, и снова, и снова, и трахал снова, и снова.

Шей прижала одеяло к груди. Она повернулась и уставилась на Драккала, сидящего в постели, полностью обнаженного. Черты его лица были напряжены от беспокойства. Он выглядел так, словно вот-вот вскочит на ноги и подойдет к ней.

Она ткнула в него пальцем и сказала:

— Оставайся. Тут.

Он замер, навострив уши.

Не дожидаясь ответа, она повернулась к нему спиной и вразвалку — блядь, вразвалку! — направилась в смежную ванную. Как только за ней закрылась дверь, она откинула одеяло и посмотрела на себя. Было трудно что-либо видеть из-за живота, но она могла чувствовать, как его сперма вытекает из нее, пропитывая внутреннюю поверхность бедер.

А как ты думала, куда все это денется? Что это просто волшебным образом исчезнет?

Несмотря на ситуацию, Шей хихикнула.

Волшебным образом исчезающая сперма. Несомненно, это упростило бы мытье.

Шей вздохнула и двинулась дальше по комнате, резко остановившись, когда увидела свое отражение в зеркале. Ее волосы были в полном беспорядке, свисая спутанными прядями по спине и плечам, а глаза были яркими и сонными, но дольше всего она смотрела на отметины на коже. Она слегка повернулась. На ее бедрах были синяки в форме пальцев — ажеранских пальцев. Воспоминание о том, как Драккал держал ее, всплыло на передний план в сознании, сопровождаемое слабыми отголосками ощущений, которые она испытывала, когда он входил в нее.

Там, где ее плечо соединялось с шеей, был еще один синяк, едва заметный сквозь волосы. Она откинула их в сторону. Внутри синяка было несколько темно-красных пятен — струпьев там, куда укусил Драккал. Она осторожно ощупала место пальцами. Рана была чувствительной, а ее форма, наряду с происхождением, отчетливой и незабываемой. Драккал укусил ее прямо перед тем, как кончить. И, несмотря на краткую вспышку боли, она наслаждалась этим.

Это был, без преувеличения, лучший секс, который у нее когда-либо был в жизни.

Тогда почему я такая раздраженная? Разве секс не должен дарить все эти приятные ощущения? Я должна блаженно парить на облаке окситоцина.

Шей положила руки на стойку и наклонилась вперед, глядя себе в глаза.

— Мне все еще следовало оставаться в постели с ажерой, — тихо сказала она. И в этот момент её раздражение словно растаяло.

Кого волновало, остался ли он после секса? Это ничего не значило. Они разделили удовольствие — сильное удовольствие — и делали это до изнеможения, было совершенно логично, что он просто забрался на кровать рядом с ней и уснул. И после того, что он заставил ее почувствовать, после их безумия от занятий любовью, имело смысл, что ей нравилось, когда он обнимал ее так спокойно и нежно.

Так прекрасно.

Я действительно думаю об этом как о занятии любовью? Нет, нет, неправильное слово. Это был просто секс.

Но так ли это? Действительно ли это был просто секс?

Как бы ей ни хотелось сказать себе, что это был случайный секс и ничего больше, она знала, что это ложь. Она хотела, чтобы Драккал остался, и он явно тоже хотел этого. Он ясно дал понять, кем она была для него. Это Шей держала его на расстоянии вытянутой руки. Драккал с радостью держал бы ее в своих объятиях всю ночь напролет, каждую ночь, и она… тоже жаждала этого. Она жаждала большего, но это чертовски пугало ее. А что, если она позволила себе заботиться о нём, лишь чтобы в итоге потерять? Она не могла вынести такую боль.