Ирина Горюнова - У нас есть мы
Музыка резко протяжно обрывается, сорвавшись на какое-то мяуканье и визг. Свет окончательно гаснет. Полная темнота.
Акт 3Квартира Яны. Утро. Раздается звонок. Долго. Наконец Яна просыпается и идет к двери. Открывает. За ней стоит муж Аси, Олег. Яна недоуменно смотрит на него, потом пропускает в квартиру и идет будить Асю.
Яна. Ась, вставай. Твой муж пришел.
Ася (в испуге). Муж?
Яна (зевая). Ага. На кухне сидит.
Ася выходит на кухню. Муж сидит, скособочившись, на стуле и смотрит в пол.
Ася. Зачем ты здесь?
Олег. Ася, поехали домой.
Ася. Нет. Я не хочу. Уезжай.
Олег. Ты не понимаешь, что ты делаешь. Мы вместе столько лет, неужели надо все рушить, и из-за кого? Ты на нее внимательно смотрела? Что ты в ней нашла? Она же уродка, провинциалка… Между вами нет ничего общего.
Ася. Я люблю ее. Люблю так, как никого на свете, – это и есть то общее. Я без нее просто не могу жить.
Олег. Ася, пожалуйста.
Ася. Олег, я больше не люблю тебя. Я не могу ничего изменить, прости. Мне не нравится, когда ты дотрагиваешься до меня. Разве так возможно жить? Чтобы сердце твое замирало не от радости прикосновения, а от боязни? От невозможности ничего вернуть, ничего изменить? Я не могу отдаваться тебе из жалости, мысленно моля про себя, чтобы всё это быстрее закончилось! Я чувствую себя дрянью, когда медленно змеей проползаю в постель и стараюсь побыстрее закуклиться в одеяло, чтобы, не дай бог, не почувствовать твоих рук.
Олег. И что дальше? Ты будешь жить с нею?
Ася. Не знаю. Посмотрим.
Яна (выходя на кухню). Мы не будем жить вместе. Я не люблю ее.
Олег. Тогда зачем ты это все сделала? Разрушила нашу жизнь?
Яна. Невозможно разрушить то, чего давно нет. Ты и сам это понимаешь. Это просто нарыв, который давно зрел и вот наконец лопнул. Я – просто случайность.
Олег. Я не понимаю. Ты кого-то любишь?
Яна. Да, но это так, мечта. На самом деле в наш век клипового сознания картинки меняются, как рекламные блоки. Сойтись-разойтись элементарно просто, можно даже не заморачиваться. Это как фастфуд, рестораны быстрого питания – пожрал и сыт, пошел дальше. Мы смотрим много фильмов, меняем одежду быстрее, чем она выходит из моды, бываем то в православной церкви, то в мечети, меняем секс-партнеров с мужчин на женщин и обратно – и это всё норма. Мы так живем. Говорят, что любовь долго не живет, это все закономерно, химические реакции в организме. Охота тебе заниматься самообманом и мазохизмом – пожалуйста, твое дело.
Олег (к Асе). Ася, неужели ты не видишь, что это монстр? Это же фильм ужасов, это чудовище! Пожалуйста, проснись, и пойдем отсюда, я люблю тебя. У нас еще все будет хорошо! Подумай о своей дочери.
Ася. Нет. Не будет. Никогда. Ты пойми, я все знаю, все понимаю, но это ничего не меняет. Мне достаточно моей любви, я буду любить за нас обоих. Это даже хорошо, когда так, потому что иначе от ослепительного счастья можно сойти с ума. Падать в пропасть гораздо проще, привычнее. А дочь… она поймет меня… может быть… Мне уже все равно… правда…
Олег. Ася, эти отношения искусственны, ненатуральны, чужды природе, как какая-то зараза. Они просто популярны, как нечто запретное, но сладкое. У них нет перспективы. Совсем. Я доверял тебе, мечтал о том, что вместе состаримся…
Ася. Я не хочу пока стариться. Олег, ради бога, не начинай, а? Неужели ты не видишь, что это бесполезно? Я потеряла интерес к тебе как к мужчине, мы давно уже не спим вместе, и я не чувствую себя женщиной, не чувствую себя желанной. Ты совсем не разговариваешь со мной, не интересуешься моими делами, мыслями, чувствами… Я задыхаюсь, мне кажется, что вокруг меня вакуум. Я не умею жить в безвоздушном пространстве. Прости, поздно что-то менять.
Олег (сжимает кулаки). Я убью эту суку. Отпусти меня! (Ася пытается его удержать.) Ты, слышишь, тварь недоделанная, чудовище, ошибка природы! Нах ты вообще в этой жизни появилась, а? Думаешь, самая умная? Да я тебе шею сверну, коза драная! А ты? Ася? Да тебя же лечить надо! У тебя крыша поехала окончательно! Я тебя в Кащенко упеку! Иди сюда немедленно, я кому сказал! Закопаю обеих, следов не найдут! (Крушит посуду, швыряет стул, замахивается на Яну, потом садится на другой стул, закрывает голову руками.) Что я делаю? Боже мой! Это все как какой-то безумный кошмар!
Яна. О, стало немного веселее, а то такая скукота! А тут – Офелия и Гамлет, Отелло и Дездемона! С ума сойти! Ладно. Езжайте оба домой. Может, там до чего-нибудь договоритесь. Я вообще-то спать хочу. Вот. Ася, давай бери мужа и вперед. Я тебе потом позвоню, может быть.
Ася подходит к Яне, обнимает, целует ее в губы и долго смотрит ей в глаза. Та похлопывает ее по плечу, расшаркивается перед мужем и закрывает за ними дверь. Подходит к столу, закуривает сигарету, выдыхает дым.
Яна. Как меня все это достало. Я просто хочу покоя и тишины. И чтобы было легко. Но все всегда по-другому. Знаю, что буду гореть в аду за то, что я со всеми с ними сделала. Но ничего не могу изменить. А они всегда живут иллюзиями, что могут меня приручить. Почему? Почему они меня любят, если я такая сука? Потому что любить нежно и долго так приторно и скучно, а со мной – как скальпелем по живому мясу, разрезая кожу, обнажая окровавленные ткани? Они все взращивают дьявола, который с каждой жертвой становится умнее, мудрее, сильнее, приобретает все больше стервозной харизмы, бьющей наповал. Они тонут во мне, как мухи в говне. И мне это нравится. Потому что я – супермегакосмическая сволочь. Я ЧУ-ДО-ВИ-ЩЕ.
Акт 4Сцена разделена на две части. Это две квартиры. В одной Яна, в другой Ася. Они говорят по телефону. Подходят к разделяющей их невидимой полосе, словно пытаются приблизиться одна к другой, особенно Ася. Она трогает руками эту воздушную прозрачную стену, пытаясь пройти к Яне. Но стена остается на месте. Они смотрят друг на друга, но не видят.
Яна. Привет, чудо мое. Ты как?
Ася. Я скучала по тебе. Так хочу тебя увидеть. (Всхлипывает.)
Яна (самодовольно). Ну что ты, малыш, увидимся. У меня много работы.
Ася. Ты нужна мне. Ты очень нужна мне.
Яна (потихоньку раздражаясь, бьет в невидимую стену рукой). Ася, надо быть самодостаточной, гордой. Нельзя так зависеть от других людей. Прогибаться нельзя. Понимаешь? Им тогда будет с тобой неинтересно. И не надо ограничивать чужую свободу.
