Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

Этот мужчина — незнакомец.

Незнакомец, который хочет делать со мной то, что должен делать только влюблённый.

За исключением того, что мужчина, который говорил, что любит меня, снова и снова доказывал мне, что это не так, и теперь пространство между моими бёдрами кажется пустым и оторванным от моего разума и моего тела. Вернее, так и было, пока Уэст не заставил звёзды вспыхнуть у меня перед глазами, а жар не затопил мой мозг, пока я не была настолько ошеломлена, что не могла вспомнить, где нахожусь.

Он довёл меня до оргазма, как будто это было так же просто, как выключить свет.

Услышав моё признание, Уэст застыл, глядя на меня широко раскрытыми глазами, как будто я взяла шампур и медленно вонзила его ему в сердце.

Внимание Финна, сидящего рядом со мной, переключается между мной и его другом, и Джек издаёт низкий, рычащий, нетерпеливый звук.

На мгновение мне кажется, что моя душа покидает тело, и я смотрю на себя со стороны в этой странной комнате, которая кажется более уютной, чем дом, из которого я сбежала. Меня окружают незнакомые мужчины, которых я боюсь меньше, чем того, кто обещал мне Землю, а потом заставил заглянуть в глубины ада. Отделённая от самой себя таким образом, я могу вынести насилие со стороны члена, готового войти в меня. Я могу задерживать дыхание в своих лёгких и сдерживать бешеный стук своего сердца.

Секунды текут, и Уэст, кажется, разрывается на части. Затем Джек бормочет что-то о том, что ему нужно вмешаться и показать Уэсту, как это делается, и это заставляет Уэста вернуться в комнату.

У меня мокро между ног, но прикосновение толстого члена Уэста по-прежнему обжигает. Он вжимается глубоко, но двигается медленно, проявляя себя более тактично, чем я ожидала, отстраняясь и проникая вперёд, продвигаясь дюйм за дюймом, пока у меня не начинает болеть внутри. Наши тела соприкасаются, я смотрю на его шею, где татуированное копье тянется от груди к уху. Я наблюдаю, как тонкая кожа трепещет от прилива крови, а пульс учащается.

Он движется, как океан, накатывая на меня волнами, не отрывая взгляда от моего лица. Его руки, всё ещё сжимающие мои запястья, жестки, но бёдра податливы, он прижимается ко мне, пока я не чувствую, что могу разорваться на части, и меня унесёт течением, и я никогда больше не найду его.

— Блядь, — кричит он, ускоряясь, когда я кончаю снова, словно удар хлыста по истерзанной плоти. Я не могу дышать. Я не могу думать. Я — тело, отделившееся от разума, который его занимает. Я — кожа, кости и нежная плоть, разорванная на части этим мужчиной, который теперь владеет мной с ног до головы и до кончиков моих длинных спутанных волос.

Картеру нравилось трахать меня перед зеркалом, наблюдая, как он крадёт удовольствие у моего тела. Я не притворялась, что мне это нравится, и, казалось, его это никогда не беспокоило. Уэст смотрит прямо мне в глаза, когда изливается во мне, набухая и сжимаясь, издавая стоны от освобождения, которое, по его мнению, не совсем реальное. Закончив, он отшатывается, как будто в него выстрелили, отпускает мои запястья, держится на ногах, которые кажутся неуверенными, его грудь тяжело вздымается.

Финн, стоящий ближе всех, склоняется надо мной, его голубые глаза похожи на небо, в которое я смотрела в детстве, когда у меня кружилась голова и я падала на землю.

У меня тоже кружится голова.

Его милые белокурые локоны падают ему на лоб, почти как у ангела.

— Скай.

Я моргаю, гадая, вопрос это или просто выражение каких-то эмоций, которые он не может выразить.

Когда он наклоняется, чтобы прижаться своими губами к моим, я замираю, но его губы мягкие, и он не торопится, чтобы поцелуй получился дразнящим, а не агрессивным.

Я кружусь, как пьяная, уговаривая себя терпеть, но обнаруживаю, что погружаюсь в наслаждение, которому не знаю, радоваться или сопротивляться.

Пальцы Финна возятся с оставшимися пуговицами моей новой рубашки, пока они не расстёгиваются, и моя грудь не обнажается на всю комнату. Его рот втягивает мои соски, уверенными влажными точками, посылая электрические разряды между моих бёдер. Его руки ощущают всю мою мягкость, мнут и разминают, как будто я сделана из теста, и он хочет придать мне форму, которая доставит ему удовольствие. Он сажает меня к себе на колени, как будто я ничего не вешу, и прижимает моё тело к твёрдой, как камень, поверхности своей груди. От него пахнет елями и корицей, древесной стружкой и зимой, и он утыкается лицом мне в шею, вдыхая мой запах и постанывая от этого открытия.

Я легко насаживаюсь на его ожидающий член. Уэст уже смазал меня, словно маслом, и с меня капает его сперма. Мне не нужно двигаться, потому что властные руки Финна направляют мои движения, беря то, что ему нужно. Жадные пальцы хватают меня за задницу, прижимают к его лобку, когда он вонзается в меня, как отбойный молоток.

В его объятиях я становлюсь похожей на человека. Несущественная, но необходимая, неконтролируемая, но заставляющая этих мужчин впадать в крайнюю слабость.

— Ты ощущаешься чертовски идеально, — выдыхает Финн, а затем его рот находит мой, и его язык скользит внутрь, и я снова кружусь.

Это не должно было радовать.

Я сказала себе, что смогу вытерпеть это ради Хэлли.

Я сказала себе, что смогу справиться с чем угодно, если буду помнить о своей конечной цели.

Я представляла, как лежу на спине и думаю о беззаботных днях в моём прошлом или мечтаю о беззаботных днях в моём будущем. Я верила, что смогу быть пассивным участником в удовлетворении потребностей моих хозяев. Но это не так, и я не понимаю почему.

— Скай, — звук моего имени, срывающийся с губ Финна, прерывает все мои спутанные мысли. — Блядь, Скай.

И я кончаю вместе с ним, обмякая в его объятиях, когда он откидывается на клетчатое одеяло, увлекая меня за собой.

— Вот так. Моя очередь. — Джек обхватывает меня рукой и отрывает от Финна прежде, чем успевает остыть наш пот. Член Финна выскальзывает из меня, и вместе с ним по внутренней стороне моего бедра стекает жидкость, влажная и тёплая. Меня, как тряпичную куклу, швыряют на кровать лицом вниз. Мозолистые руки Джека сжимают мои запястья над головой, и он оборачивает их теплой кожей — своим ремнем или Уэста.

Меня охватывает паника, но я закрываю глаза и выхожу за пределы своего тела, когда он приподнимает мои бёдра, пока я не оказываюсь на коленях с широко раздвинутыми ногами. Его пальцы грубо ощупывают мой клитор, чтобы доставить ему удовольствие, а не мне, двигаются туда-сюда, как будто он хочет очистить меня от своих друзей. Я стискиваю зубы, но тут подушечка его среднего пальца находит мой клитор, и я почти кричу. Он слишком набухший. Слишком чувствительный. Я не могу выносить боль от расшатанных нервов и яростного вторжения, за исключением тех случаев, когда он заменяет пальцы членом и входит в меня, как таран, я кончаю так сильно, что не могу сдержаться. Вместо этого Джек поддерживает моё обмякшее тело, просовывая свою огромную руку-ветку мне под живот и удерживая моё тело именно там, где ему хочется, пока он тоже не наполняет меня до краев.

Слезы текут из моих глаз, но не потому, что мне больно, а потому, что я не могу скрыть, что эти мужчины физически уничтожили меня и собрали воедино. Притворство Картера в отношении эмоций было намного хуже, чем безразличие этих людей. По крайней мере, я знаю, что им нужно и чего они ожидают. Если это для них самое худшее, я знаю, что смогу пережить этот год.

«Тебе это нравится», — мой внутренний шёпот одновременно шокирует и справедлив.

Я мазохистка.

Я встревожена.

Я схожу с ума из-за того, что испытываю это удовольствие, из-за того, что, по крайней мере, не сопротивляюсь.

И реальность подобна удару под дых, потому что я никогда не была такой, пока Картер не нашёл меня, не удержал и не разбил на миллион кусочков.

После этого Джек выходит из комнаты. Финн отстёгивает ремень от моего запястья и накрывает меня одеялом. Уэст стоит у стены, его лицо в тени, поэтому я не могу разглядеть выражение его лица.