Неукротимый голод (ЛП) - Робертс Тиффани

Шей ухмыльнулась.

— Итак, вы, ребята, проводите преступную операцию в украденном бывшем полицейском участке?

Хотя Драккал никогда не слышал термин «полиция», то, как она его использовала, позволило достаточно легко расшифровать, что оно означает. Он не смог удержаться от улыбки в ответ.

— Мне это тоже показалось забавным.

Она сделала еще глоток из бутылки и окинула Драккала взглядом.

— Итак, где ты был, незнакомец?

— Работал. Оказывается, я позволял делам накапливаться в течение нескольких недель, пока охотился за определенной терранкой.

Она опустила бутылку, зажав ее между рукой и грудью, и подняла полотенце, чтобы вытереть лицо и шею.

— Ну что ж. И вот я уже начала думать, не бросил ли меня мой большой, свирепый защитник.

Драккал издал низкое, рокочущее мурлыканье.

— Называй меня своим большим, свирепым защитником, кирайя. Мне нравится, как это звучит.

Она усмехнулась и встретилась с ним взглядом.

— Я так и подумала.

Оттолкнувшись от дверного косяка, Драккал сократил расстояние между ним и Шей. Он медленно вдохнул, наслаждаясь ее ароматом.

— Краас кавал, ты была так близко все это время, но я скучал по тебе.

К его удивлению и удовлетворению, она не отодвинулась, когда он провел подушечкой пальца по ее предплечью.

— Я никогда не брошу тебя, Шей.

Что-то промелькнуло в ее глазах, и уголок рта приподнялся в невеселой ухмылке.

— Видишь ли, именно это обещание ты не можешь сдержать. Никто не может.

Она снова обошла его, на этот раз, чтобы пройти в открытую дверь. В ее голосе прозвучали мрачные нотки, как будто горечь сменила ее игривость.

Драккал повернулся и последовал за ней в коридор.

— Ты мне не веришь?

— Все уходят, — она бросила на него взгляд через плечо, — хотят они того или нет. Это не всегда зависит от желаний.

Он нахмурился и попытался проигнорировать ноющую, ужасную боль в груди, возникшую при мысли о том, что он может потерять ее — или быть вынужденным уйти от нее.

— Это не уход, Шей. Бросить кого-то… уйти от кого-то… предать кого-то… это всегда выбор.

Она отвела от него взгляд, но не раньше, чем он уловил сожаление и боль в ее глазах.

— Я знаю.

Он протянул вперед правую руку, схватил ее за предплечье и остановил.

— Посмотри на меня, Шей.

Шей потянула руку, и на мгновение показалось, что она вот-вот вырвет ее и продолжит идти. Но она не вырвалась из его захвата — она повернулась к нему, в глазах горел вызов.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и услышала меня, — прорычал он, наклоняясь, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с ее. — Я никогда не брошу тебя. Пока в моем теле есть жизнь, я буду сражаться, чтобы быть на твоей стороне. Клянусь в этом своей кровью.

— И я верю тебе, Драккал, — она коротко рассмеялась и покачала головой. — Ты едва знаешь меня, но я не сомневаюсь, что ты умрешь за меня. А теперь выслушай меня, когда я говорю, что не хочу, чтобы ты это делал.

Разочарование и беспомощность нахлынули на него, и он отгородился от них.

— Ты этого не хочешь.

Ее плечи поникли, и она со вздохом склонила голову.

— Знаю.

Драккал медленно выдохнул, отрезвленный внезапной переменой в ее поведении. Он никогда не видел Шей такой… побежденной. Он ослабил хватку и нежно провел ладонью вверх и вниз по ее руке.

— Кого ты потеряла?

— Родителей.

Взяв ее пальцем за подбородок, он приподнял его, заставляя ее снова посмотреть ему в глаза.

— Расскажи мне о них.

Она сжала губы, выглядя на несколько мгновений так, словно собиралась отказаться, прежде чем вздохнула.

— Когда я была маленькой, папа был моим миром, — тихо сказала она. — Он служил в спецназе, и я думаю, что его подразделение большую часть времени было прикреплено к вооруженным силам Волтурии. Его не было несколько месяцев подряд, но я всегда знала, что, вернувшись домой, он будет проводить все свое время со мной. Он брал меня с собой в походы и учил охотиться, стрелять и выживать, учил меня защищаться. Сражаться, — мягкая улыбка тронула ее губы. — Обычно он говорил, что к двенадцати годам я уже была обучена лучше, чем большая часть постоянной армии ОТФ⁵. Иногда к нему приходили друзья, такие же солдаты, как он, и они тоже учили меня. Среди них были женщины, и я думала, что это так круто… Я хотела быть такой же, как все они. И когда его не было рядом, я была с мамой. Она была по-своему крутой, хотя я не до конца понимала это, будучи ребенком. Она тоже служила, боевым медиком. Мама встретила папу в зоне боевых действий. Спасла ему жизнь от бластерного ранения. Они поженились через пару лет после этого, и как только она забеременела мной… она предпочла меня своей карьере и была с честью уволена со службы, — улыбка Шей погасла, и слезы наполнили ее глаза. — Папа собирался уйти на пенсию, когда мне было семнадцать. Он уже отработал двадцать пять лет, и хотя он был таким же стойким, как всегда, я могла сказать, что он устал. Он был готов к гражданской жизни. Но они умоляли его выполнить еще одно задание, говорили, что у них нет никого, кто подходил бы для этого так же хорошо, как он. И мой отец был из тех парней, которые не могли отвернуться, когда его вот так просили. Он не мог отвернуться от своего долга. Поэтому… он ушел. И я была так зла. Он не должен был снова уезжать, и мама позволила ему. Она не боролась с ним, не требовала, чтобы он остался. Она отпустила его. И… он так и не вернулся.

У Шей потекли слезы, и Драккал почувствовал их солоноватый привкус. Сильно нахмурившись, он смахнул влагу тыльной стороной большого пальца.

Шей сердито потерла другую щеку, как будто сила этого действия могла остановить ее слезы.

— Я испытывала презрение к ОТФ за то, что они забрали его у меня, и ненавидела маму за то, что она позволила ему уйти. Я сделала все возможное, чтобы выразить ей свой гнев. Я устраивала беспорядки в школе, проявляла разрушительное поведение и затевала драки с другими детьми — и это было несправедливо по отношению к ним, даже к мальчикам старше меня. Мой отец был замечательным учителем. После того как я сломала квотербеку руку в трех местах, школе, наконец, это надоело, и меня исключили. Вскоре после этого я сбежала и оказалась в компании сомнительных людей. Думаю, это были довольно типичные вещи, но в тот момент все это казалось захватывающим, и все, что я делала, сводилось к тому, чтобы послать правительство нахрен за то, что оно забрало моего отца. Наркотики и вымогательство поначалу казались просто уличным бандитским дерьмом. Но я им понравилась благодаря своим навыкам, и вскоре начала уходить от мелочей, — она хихикнула, снова невесело, и покачала головой. — Они хотели, чтобы я была мускулистой. Кажется довольно нелепым, если посмотреть на меня в этом городе, не так ли?

Несмотря ни на что, уголок рта Драккал приподнялся.

— Нет, кирайя. Это не так.

— Ты ужасный лжец, котенок, — она нахмурилась, облизав губы розовым язычком, и продолжила. — Меня арестовывали несколько раз, в основном за мелкие проступки. И даже после всего, после всех глупых и отвратительных вещей, которые я наговорила, мама продолжала поддерживать меня. Она редко говорила, но когда это делала, то… я знаю, что у нее были все основания высказаться или просто бросить меня, но она этого не сделала. Мне было больно от ее молчания, потому что казалось, что она осуждает меня. Понимаешь? Это почти заставляло меня еще сильнее ненавидеть ее за то, что она продолжала помогать мне, несмотря на все. Как будто часть меня хотела, чтобы она наконец-то разозлилась, чтобы она высказалась так, как ей следовало сделать до ухода отца, — из глаз Шей снова потекли слезы, быстрее, чем раньше, и ее голос был хриплым, когда она заговорила снова. — И несмотря на все это, я была слепа к боли, которую причиняла своей матери. Слепа к боли, которую она испытывала, потеряв мужа… и в процессе потери дочери тоже. Но я… я была той, кто потерял ее. Она ехала домой после того, как снова вытащила мою тупую задницу из тюрьмы, и произошел несчастный случай. Автоматический грузовой транспорт вышел из строя, и ее машина была первой, во что он врезался. Она ушла мгновенно.