Большой оххх (ЛП) - Эштон Никки

Тереза не ответила, но продолжила поиски своей сумки, бормоча что-то себе под нос, пока обшаривала всю гостиную. Я был почти уверен, что видел ее на кухонном столе, но будь я проклят, если скажу ей об этом.

— Ты вообще меня слушаешь? — спросил я и, схватив ее за плечо, развернул лицом к себе.

— Что?

— Ты. Ты слушаешь, что я говорю?

— То, что ты говоришь, звучит для меня как чертов белый шум (прим. перев.: белый шум — поток бесполезной информации, скрывающей истинную суть происходящего). А теперь оставь меня в покое, пока я не найду свою сумку.

— Нет, — проревел я, и мой голос эхом разнесся по гостиной. — Не оставлю. Тебе нужно взять себя в руки и позаботиться о своем сыне, потому что я, черт возьми, за него не отвечаю.

Я не хотел так громко кричать или хватать ее расческу и швырять в нее, но я находился на грани срыва. Она была избалованной и эгоистичной, и ей было наплевать на всех, кроме себя.

— Ну, он не мой, — выплюнула она в ответ. — Он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе, а ты ведешь себя как настоящий мученик.

— Нет, это не так, я забочусь о нем, и ты тоже должна заботиться. Его нельзя оставлять одного, а я хочу пойти навестить свою девушку, которую не видел всю неделю, потому что присматривал за ним.

Как только я увидел, как округлились глаза Терезы, понял, что Джонни стоял у меня за спиной и слышал каждое слово. У меня похолодело внутри, когда я медленно повернулся, чтобы заговорить с ним.

— Знаете, что, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Вы оба уходите, мне не нужно, чтобы кто-то из вас оставался со мной. Я вполне способен сам о себе позаботиться.

— Джонни…

— Нет, Чарли, я не хочу этого слышать, черт возьми. Все, чего я хочу, это чтобы вы оба отвалили и оставили меня в покое.

— Джонни, пожалуйста. — Я протянул руку к его плечу, но он оттолкнул ее.

— Отвали и не трогай меня. Сходи на свидание с Уиллоу, — сказал он, поворачиваясь к Терезе. — Сходи на свидание с любым распутником, с которым встречаешься на этой неделе.

Терезу не пришлось уговаривать, она вышла из комнаты быстрее, чем я когда-либо видел. Я посмотрел на Джонни и вздохнул. Да, ему было намного лучше, но он все еще выглядел бледным, и мне было неудобно оставлять его одного, даже на час.

— Иди, — настаивал он, отодвинув свое кресло в сторону.

— Я не собираюсь уходить и оставлять тебя одного, — стоически ответил я. — Я позвоню Уиллоу.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь, Чарли, потому что не дай Бог, ты почувствуешь себя чертовски ответственным за меня.

— Ты же знаешь, я не это имел в виду. — Я двинулся к нему и примирительно протянул руку, но он развернул свое инвалидное кресло и направился в сторону кухни.

— Просто отвали, Чарли, оставь меня в покое. Я не хочу быть ничьей гребаной проблемой.

Я опустил голову и вздохнул, жалея, что не держал свой глупый рот на замке. Меня бесило, что мой брат казался мне обузой. Это было не так, ни капельки, но я хотел сделать перерыв, чтобы увидеть свою девушку. Все, что мне было нужно, — это одна ночь, когда бы я не беспокоился о нем. Я хотел, чтобы моей матери было не все равно на сына, который из-за нее оказался в инвалидном кресле.

***

После того, как Джонни вернулся в свою комнату с банкой пива, я завалился на диван и стал смотреть какое-то дерьмовое шоу о свиданиях. Понятия не имел, зачем я себя так мучал, было больно видеть, на что люди готовы пойти ради свидания. В этом шоу конкурсантов раздевали догола и позволяли кому-нибудь из представителей противоположного пола обнажать их части тела, надеясь, что их выберут по форме головки или аккуратным волосам на лобке.

Я уже почти решил покрасить стены и посмотреть, как они сохнут, когда на полу рядом со мной зажужжал телефон. Убавив громкость телевизора, я потянулся за мобильным и сразу заметил, что это Уиллоу.

— Привет, — сказал я и почувствовал, как у меня поднялось настроение. — Ты в порядке?

— Чарли. — То, как она произнесла мое имя, выдало тревогу в ее голосе, и страх охватил меня, когда я опустил ноги на пол. — Мне очень жаль, но здесь твоя мама, и она дерется с каким-то парнем, который, по ее мнению, украл у нее выпивку.

— Черт, — прорычал я, встал и направился в коридор. — Где ты?

— «Дракос», новый джин-бар. Мне очень жаль, но я не знала, что делать. Я пыталась успокоить ее, но…

— Уилл, нет, не подходи к ней. — Меня охватил страх, когда я вспомнил, что случилось в прошлый раз, когда кто-то, кто был мне дорог, бросился ей на помощь. — Серьезно, держись от нее подальше, я буду там минут через десять-пятнадцать.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я подошла к ней? Она сходит с ума.

Я открыл дверь в свою комнату, сунул ноги в кроссовки и схватил ключи от машины.

— Нет, малышка, пожалуйста, не надо.

— Хорошо, — нерешительно сказала она. — Я позвоню, если она уйдет.

Я закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу.

— Она не уйдет. У нее есть зрители, поэтому она останется, пока они не уйдут. Скоро буду.

Когда я закончил разговор, меня окутал красный туман, и я через всю комнату пнул мусорное ведро, стоявшее рядом с моим туалетным столиком. Почему она была так чертовски настроена разрушить мою жизнь и жизнь Джонни?

— Блядь! — выругался я и топнул ногой, сметая все с комода. Флакон лосьона после бритья, мой Bluetooth-динамик и кучка мелочи с грохотом разлетелись по стене.

— Что, черт возьми, случилось?

Я обернулся и увидел в дверях Джонни. На нем были очки, что навело меня на мысль, что он лазил по Интернету, вероятно, подыскивая новое жилье подальше от нас с Терезой после нашей предыдущей ссоры.

— Тереза, — сказал я, протискиваясь мимо него к выходу из своей комнаты.

— Что, черт возьми, она натворила на этот раз? Полагаю, что-то серьёзное, так как в порыве гнева ты уничтожил великолепную вещь.

Я оглянулся через плечо и увидел, что мой динамик валяется на полу с вывалившимися внутренностями.

— Она устроила сцену в «Дракосе». Уиллоу позвонила, чтобы рассказать мне.

Проходя по коридору, я услышал, как позади меня поскрипывали резиновые колеса Джонни по кафельному полу.

— Я вернусь как можно быстрее, — сказал я и открыл входную дверь.

— Я поеду, — сказал он.

Я остановился и повернулся к нему лицом, когда он потянулся за пиджаком к вешалке.

— Нет. — Я положил руку на подлокотник его кресла, наклоняясь к нему поближе. — Этого не произойдет.

— Я еду, — ответил он, глядя на меня стальным взглядом. — Мне надоело, что со мной обращаются как с чертовым калекой, который ничего не может сделать. Веришь или нет, старший брат, но я — взрослый человек, почти полностью, блядь, функционирующий, за исключением пары кривых ног. Она тоже мой чертов кошмар, так что я еду.

Он выпятил подбородок, призывая меня сказать «нет», и я понял, что, если не возьму его с собой, он сам туда доберется.

— Оставайся внутри, пока я не поставлю пандус.

— Не смей, черт возьми, бросать меня, Чарли.

— Я не брошу, — огрызнулся я. — Так что заткнись и дай мне разобраться с пандусом.

Чуть больше десяти минут спустя мы припарковались на улице рядом с «Дракос», и я запер машину.

— По крайней мере, у нас есть синий значок, разрешающий парковаться инвалидам, — сказал Джонни, подъехав на кресле к входу в бар. — Иначе нам пришлось бы парковаться за много миль отсюда. У инвалидов есть свои преимущества.

Я покачал головой и уже не в первый раз задался вопросом, что же на самом деле иногда приходило ему в голову. Следуя за ним в бар с грубыми деревянными полами и голыми лампочками, свисающими с потолка на переплетенных проводах, я оглядел помещение. Оно было небольшим, но в нем оказалось много ниш и темных углов, однако мне не потребовалось много времени, чтобы заметить Терезу — честно говоря, сначала я услышал ее пронзительный визг.

Терезу прижали спиной к стене, а женщина-полицейский, судя по всему, пыталась ее урезонить. Я мог бы сказать ей, чтобы она не беспокоилась, поскольку, когда Тереза попадала в такую ситуацию, требовалось немало усилий, чтобы опустить ее до уровня нормального человека. Сбоку от нее стояли Уиллоу и ее подруга Полли. Уиллоу, положив руки на голову, оживленно разговаривала с полицейским-мужчиной, в то время как Полли двигала головой слева направо между Уиллоу и Терезой. Она выглядела так, словно смотрела теннисный матч, а не отвратительное зрелище в виде моей матери, визжавшей, как пьяная банши.