Ее бешеные звери (ЛП) - Бали Э. П.

Она сразу же попыталась затащить меня в свою постель. Поскольку выбор в нашем захолустье был невелик, я принял ее предложение.

Но только до тех пор, пока не встретил Аурелию. И внезапно мне даже смотреть на Джорджию стало тошно. Если так пойдет и дальше, мне придется ее уволить.

— Хорошего вечера, Джорджия, — ровным голосом говорю я.

Она натянуто кивает в ответ на мой откровенный отказ и широкими шагами выходит из кабинета. Огонь все еще распирает мои вены, и я решаю, что нужно выпустить пар.

Когда Селеста начала работать со мной в возрасте семнадцати лет, она ясно дала понять, что ни один пункт ее программы тренировок не подлежит обсуждению. Мне нужно было сохранять спокойствие. Мне нужно было сохранять контроль. Итак, это был строгий ежедневный режим медитации, написания эссе, разговоров о своих чувствах, тяжелых физических упражнений, смешанных боевых искусств и общего обучения. Когда мне исполнилось восемнадцать, я также должен был придерживаться регулярных занятий сексом. Одним из отличий тюрем для анималия от тюрем для людей была необходимость для зверей заниматься сексом, чтобы сдерживать их порывы. В Блэквотор был огромный список секс-работников, так что мне не составляло труда удовлетворять свои плотские позывы. Однако, как только я начал работать здесь, мне пришлось составить свой собственный список, и Джорджия была удобным постоянным участником.

Теперь, когда списка не существует, передо мной встала важная задача сосредоточиться на остальных моих повседневных дисциплинах.

Всем мужчинам-анимусам необходимо каждый день истощать физическую энергию, чтобы оставаться стабильными. Именно поэтому мы так много вложили в спортивный зал «Джунгли» и в традиционное спортивное оборудование на складе за школой.

Поскольку студенты только заканчивают свое последнее занятие на сегодня, спортзал пуст. Переодевшись в раздевалке, я направляюсь прямо к боксерскому снаряжению. У нас есть линейка «Анималия» — силовые боксерские груши, скоростные мячи и даже боксерский ринг, на который я запретил Дикарю заходить.

Я направляюсь к тому же боксерскому мешку, по которому бил через день последние четыре года, и принимаюсь за работу, находя стабильность в знакомом ритме.

Мои мысли возвращаются к Аурелии. Возвращаются к Клюву и мужчинам, окружающим ее в каждом. Ебанном. Классе. К тому, как Дикарь властно обнимает ее при любом удобном случае. К тому, как каждый мужчина скользит взглядом по ее лицу, ее телу, ее ногам.

Я вспоминаю, как она облизывает губы и покусывает ручку. Как смотрит на меня своими большими мифическими голубыми глазами, от которых мой член моментально твердеет, и каждая клеточка моего тела завидует любому, кто может свободно прикасаться к ней, смеяться с ней и просто разговаривать…

Но затем я бью по воздуху и отшатываюсь назад, приходя в себя.

Там, где раньше была боксерская груша, теперь валяются куски кожи и набивки. Мне даже не нужно смотреть влево, чтобы понять, что там выстроилась в ряд молчаливая и неподвижная толпа студентов, пропитывая воздух страхом и вожделением.

Краем глаза я вижу, как один из них медленно приближается ко мне, стараясь двигаться медленно и предсказуемо, как зверь, не желающий спровоцировать хищника. Я стою неподвижно, ожидая, когда он даст о себе знать.

— Эм, сэр?

Это пантера-третьекурсник, которого я сопровождал в прошлом году в суд по нескольким обвинениям в непредумышленном убийстве. Я до сих пор вижусь с ним на ежемесячных занятиях по работе с проблемами управления гневом, так что я его хорошо знаю.

Требуется сознательное усилие, чтобы мой голос звучал спокойно.

— В чем дело, Мэддокс?

Он неуверенно протягивает мне что-то слегка дрожащей рукой.

— Вы можете оставить его себе.

Я поворачиваюсь, чтобы взять предмет с его ладони, и, узнав его, резко выдыхаю носом. Это академический мячик-антистресс, который кто-то из студентов разработал в качестве своего проекта. На лицевой стороне пузырчатыми буквами выведено: «Сожми меня, детка». На обороте: «Мне нравится, когда жестко».

— Спасибо, — сухо говорю я.

— Не за что, босс.

Я выхожу из зала, игнорируя множество настороженных взглядов, прежде чем отправить электронное письмо Рубену с просьбой заказать новый боксерский мешок.

Глава 30

Коса

Глубокой ночью, при свете растущей луны, Ксандер приземляется на приличном расстоянии от центра города, в одном из наших постоянных мест для приземления. В пятидесяти шагах от нас меня ждут две машины.

— Увидимся через несколько дней, брат, — говорит он.

— Удачной охоты, — отвечаю я, слезая с его спины, и спрыгиваю на поле.

Я смотрю, как он улетает, как его мощное тело взмывает в небо, бросая вызов законам физики, и это всегда потрясающее зрелище. Чешуя отливает иссиня-черным в лунном свете, пока небо не поглощает дракона целиком.

На побережье страны сейчас отлив, и, хотя мне очень хочется его увидеть, у меня нет на это времени. Руфус выходит из первой машины и пожимает мне руку. Мы обмениваемся парой слов, после чего он передает мне ключи от второй и уезжает.

Я сажусь за руль своего любимого черного «Мазерати» и отправляюсь на поиски дороги. После полета на драконе вождение автомобиля кажется детской забавой, вот только у призрака, который вечно преследует меня, теперь есть причина быть рядом.

Он появляется на пассажирском сиденье, блестящий от влаги, с сине-серой кожей, спутанными черными волосами и ртом, полным острых, как бритва, зубов.

Найди их, выследи, разорви на куски, — шепчет голос в моей голове. Сгони машину с дороги, разбей ее, укради, задуши.

Я делаю многострадальный вдох. Земельный психоз — это то, с чем я обычно могу справиться. Он постоянно со мной, но разлука с моими братьями всегда удлиняет поводок. Ксандер хотел пойти со мной, но на этот раз я его отговорил. Мне нужно отлучиться на несколько дней, чтобы навести справки, и не стоит настолько испытывать Лайла, исчезая с его радаров сразу вдвоем. Поэтому я пытаюсь отвлечься от шепота другими способами.

Обратившись к Академии, я ощущаю знакомую золотую энергию, которая отвлекает мой бушующий разум.

Раздражение захлестывает меня, когда я натыкаюсь на преграду. Вокруг Академии появился новый барьер, который защищает всех внутри от внешних сил и не позволяет мне войти. Это древняя магия, без сомнения, пробудившаяся, когда скрытая в ней сила дракона проявилась в полной мере. Но время ее появления крайне интересно. По какой-то причине школа признала в Аурелии родственную душу.

Но есть еще мой брат-дракон. Я знаю, что он чувствует себя вновь отвергнутым. Как будто мифическое существо, лежащее в его основе, сопротивляется этим новым силам.

Он не знает, что делать, и я тоже. У драконов немного другой способ формирования брачных уз. Это процесс, который еще более примитивен, чем у остальных зверей. Настолько примитивен, что драконы обычно спариваются только в моногамные пары.

Это одна из многих причин, по которым Ксандера изгнали из семьи. Не главная, но еще одна, усугубившая ситуацию.

Я добираюсь до главного города два часа спустя, в разгар ночной суеты, и это почти помогает мне отвлечься от призрака. Здесь слишком много всего, что можно увидеть, понюхать и попробовать на вкус. Вокруг меня бурлит кровь, смешанная с кайфом, алкоголем, похотью и адреналином.

Люди спотыкаются и шумят, одетые в свои лучшие или худшие наряды, и стараются провести субботний вечер как можно ярче. Есть клубы, куда пускают только зверей, но даже в человеческих клубах отказались от вышибал-людей в пользу медведей и львов. А еще есть стриптиз-клубы, которые нанимают неспаренных регин, чтобы те заманивали зверей и делали кассу. Пара таких клубов принадлежит мне. У каждого из нас, кто играет по-крупному, есть территория в главном городе. Несколько улиц находятся под нашей единоличной юрисдикцией, а разведчики и охранники следят за тем, чтобы не было незаконной деятельности. Этот город слишком велик, чтобы им мог управлять один зверь, и если бы не это соглашение, могло бы начаться кровопролитие. А так мы все вполне довольны.