Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

— Знаешь, тебе не обязательно это делать, — говорю я, проглотив полный рот жареной картошки и запивая её большим глотком напитка.

— Что делать?

— Всё это, — говорю я, указывая рукой на нездоровую пищу, затем на телевизор. — Притворяться, что это твоё, что у меня всё хорошо. Я большая девочка. Я не собираюсь разваливаться на части».

— Ты думаешь, это для тебя? — Он вопросительно поднимает бровь. — Так получилось, что я люблю глупые фильмы и плохую еду. Как и большинство людей.

— Да, но ты не такой, как большинство людей. Ты даже не человек.

Судя по легкой гримасе и тому, как он быстро переводит взгляд обратно на экран телевизора, я недооценила резкость слов и попыталась оправдаться.

— Я имею в виду, ты… ты — это ты. Ты устраиваешь роскошные званые ужины с едой, название которой я даже не могу выговорить. Пьёшь вино, которое я не могла бы позволить себе и за месяц. Ты носишь каждый день новый дизайнерский костюм. Это не ты. Жареная еда, пиво, кино… это не твоя жизнь. Я точно знаю, потому что всего несколько месяцев назад такой она была у меня.

Когда он поворачивается, в его глазах мелькают тени.

— Ты когда-нибудь думала, что я могу завидовать той простоте, которая была у тебя когда-то? Простота людей, этого мира. Ты смотришь на меня, и видишь лишь Люцифера, правителя всего зла. Падшего ангела, который когда-то был любимцем своего Отца и настолько нелюбим, что был изгнан с Небес и брошен семьёй. Я самое ненавистное существо в истории человечества и козёл отпущения за всё плохое, что вообще случалось. Да, ты абсолютно права. Я ношу костюмы, пью вино и излучаю элегантное превосходство, и так уже очень, очень давно. Но, может быть, всего один раз я захотел чего-то другого. Может, я хотел быть другим. Может, я просто хотел, чтобы ты посмотрела на меня и действительно увидела меня. — Моя первоначальная реакция — я забыла, как моргать. И как раз в тот момент, когда ко мне возвращается способность произносить настоящие слова, он смеется. — Не-а. Я лгу. С какой стати мне хотеть измениться? Ты не можешь изменить совершенство. Даже мысль о том, чтобы притворяться человеком, вызывает у меня желание повеситься.

Рефлекторно я бью его кулаком в плечо.

— Ты мудак. Почему тебе всё время нужно быть таким придурком?

Люцифер потирает руку, как будто мой удар действительно может причинить боль.

— Ты всё слишком упрощаешь. Но, честно говоря, мне ужасно нравится телевидение. И, кроме того, в последнее время ты ведёшь себя как зануда. Если бы я не видел этого своими глазами, я бы сказал, что у тебя в заднице застрял кусок размером два на четыре дюйма.

— И если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы надрала твою высокомерную задницу.

— Ты можешь попробовать, солнышко, — начинает он, беря картошку фри. — Но тогда я буду вынужден испортить костюм от Тома Форда и снести твою хорошенькую головку с плеч.

— Хм-м-м, — отвечаю я, постукивая пальцем по подбородку. — Сомнительно. Ты Дьявол, но не можешь остановить даже Всадников, особенно самого худшего. И, о, так случилось, это я. Не говоря уже о том, что у меня есть способность владеть святым светом, что спасло твою задницу всего день назад. Так что неси свою чушь, сколько хочешь. Посмотрим, кто на самом деле посмеётся последним.

— Туше, — возражает Люцифер, указывая на меня картошкой. — Но, может быть, дело не в том, что я не могу тебя остановить. Может, я просто не буду. Может, мне просто нравится смотреть, как ты ёрзаешь.

Я качаю головой.

— Ты дьявол.

— Ну, да, учитывая, кто я. Поняла? От меня пошёл тот самый твой любимый, сквернословный язык, на котором ты говоришь. Я вплетён в ткань всех людей любой культуры. Есть много демонов, ещё больше ангелов и четыре Всадника. Но только один я. Не забывай об этом

Я закатываю глаза, но не продолжаю подначивать его, надеясь прекратить разговор. Его слова всё ещё отдаются эхом в голове. Что, если Люцифер на самом деле не хочет останавливать апокалипсис? Он больше выиграет, чем потеряет. Он мог бы в одиночку уничтожить своих врагов и восстановить империю. Чёрт возьми, что мешает ему вернуть Землю себе?

Я пытаюсь сосредоточить внимание на фильме, но из-за непрекращающегося внутреннего бреда, полного живота и общей отстойности дня мои веки наливаются свинцом. В тот момент, когда на экране появляются заключительные титры, я поднимаюсь на ноги и потягиваюсь.

— Я собираюсь лечь спать, — объявляю я, зевая.

— Что? Я думал, ещё посмотреть фильм. Как насчет марафона?

Я качаю головой.

— Как-нибудь в другой раз.

В моей комнате темно, но я не заморачиваюсь ни светом, ни пижамой. Просто сбрасываю джинсы, стягиваю лифчик и забираюсь в постель, горя желанием проспать следующие двадцать четыре часа. Но я обнаружила, что даже в изнеможении трудно отключиться. Наши дни сочтены. Я могу буквально пересчитать их по пальцам одной руки. И мне кажется, что сейчас мы ещё более заблудились, чем когда прибыли сюда.

В этот момент я чувствую, что сдаюсь. Я не могу продолжать ждать очередного кризиса, очередной трагедии, зная, что тот будет хуже предыдущего. Нефилим я или нет, но я недостаточно сильна для этого.

Я устроила хорошее шоу для Люцифера и Сем7ёрки, но внутри я в ужасе. В какой момент я перестаю удивляться? Когда всё это перестанет причинять такую сильную боль? Как я могу научиться отключаться от всего и просто наплевать?

Я была почти на месте. После Грант-парка, когда я сидела на своей кровати у Айрин, я сказала себе, что всё — мне плевать, что я ничего не чувствую. И, возможно, так и было бы. Но тогда…

Люцифер.

Он как будто заставлял меня чувствовать, даже пусть гнев и разочарование в нём. Он не позволил мне оцепенеть от всей боли и борьбы в мире. Он отказался позволить мне стать… такой, как он.

Я не знаю, как мне удаётся задремать, но каким-то чудом веки закрываются, а дыхание становится глубже. Я засыпаю в постели номера отеля под звуки пьяных вечеринок, наслаждающихся своими последними мгновениями на Земле.

Потом просыпаюсь на кладбище. И я не одна.

Глава 20

После всё было хаотичным размытым пятном.

Люцифер врывается в мою комнату, обнажённый выше пояса, с широко раскрытыми от недоверия глазами.

— Ты видела её, — говорит он, подходя к моей кровати. — Ты видела Габриэллу.

Я яростно киваю.

— Ты тоже её видел?

— Да. На кладбище. Вся в крови и грязи. Она бежала, пытаясь спастись.

— Бежала от Легиона.

— Да. Он был там.

Я немного отшатываюсь, сбитая с толку.

— Как ты это увидел? Хочешь сказать, что нам обоим приснился один и тот же сон?

— Я не видел сна, — отвечает он, качая головой. — Только я читал, а потом все это разыгралось прямо передо мной. Как будто я был там.

— Как и я. Это было так, будто… Я была с ней, бежала вместе с ней.

На мгновение воцаряется ошеломлённое молчание, прежде чем мы оба чуть не выпрыгиваем из собственной кожи, когда из гостиной раздается звонок.

— Какого?..

Я не уверена, сигнализация это или что-то ещё, но мы бросаемся к источнику звука и обнаруживаем, что он исходит от куртки, которую я, к несчастью, повесила на диванчик. Я роюсь в карманах и достаю сотовый телефон, который Тойол сунул мне в руки как раз перед тем, как я выпрыгнула из машины.

— Алло?

— Ты только что это увидела?

Я киваю, хотя знаю, что Тойол меня не видит.

— На кладбище была Габриэлла. Ты тоже это видел?

— Мы все видели. Нам нужно попасть туда как можно скорее. Мы будем через десять минут.

Он вешает трубку, а я спешу обратно в свою комнату и натягиваю брюки. В следующую секунду я уже в ванной, торопливо чищу зубы и собираю волосы в неряшливый хвост. Люцифер смотрит на меня строгим, но задумчивым взглядом.

— Тебе нужно одеться. Они скоро будут.

— Не уверен, что это хорошая идея. Это может быть ловушка.

— Или это может быть наш единственный шанс спасти Габриэллу, поэтому мы должны им воспользоваться. Ты сам видел — она там. Или была там. В любом случае, я не собираюсь сидеть, сложа руки, и ждать.