Тайный ребёнок от Босса (СИ) - Лэнг Лили

Удивительно то, что Рома очень быстро находит общий язык со всем семейством. Полностью перетягивает на себя всё внимание. Нахваливает салаты и горячие блюда мамы. Пьёт с отцом и братьями и охотно поддерживает все тосты. Про племянниц не забывает и рассказывает о своих сестрёнках примерно их возраста. Обещает познакомить детишек. И приглашает всё моё семейство в Выборг. Встречать Новый год вместе с его семьёй.

— Ты лошадей-то не гони, — захмелевший папа останавливает порывы Бессонова.

— Пап, — вот сейчас напрягаюсь, вечер ведь почти прошёл и был на высшем уровне.

— Он твой начальник, Валерия, — укоризненно замечает он. — Я не одобряю интрижки на рабочем месте.

— У нас не интрижка, Леонид Михайлович, — тон у Ромы тоже меняется.

— Как не назови, я это не одобряю. Она только полгода назад развелась и беременна.

— Пап, выслушай нас, — опять встреваю я.

— Подожди, Лера, — тормозит Бессонов, сжимая мои пальцы. — Дети мои. И я люблю вашу дочь.

Всё семейство удивлённо таращится на нас.

— Ты же анонимного донора выбирала, — у Алисы так смешно лицо вытягивается.

— А выбрала меня. Оба ребенка мои, — твёрдо повторяет мужчина.

— Я его тоже люблю, пап, — перебиваю только открывшего рот родителя. — И Рома сделал мне предложение. В скором времени мы поженимся.

Демонстрирую кольцо его бабушки. И, охнув, попадаю в крепкие материнские объятья. Мама очень переживала за меня и считала, что я останусь совсем одна, без мужа, с двумя детьми.

Напряжение за столом стихает. Папа больше ничего не говорит, но всё ещё смотрит с подозрением. Зато женская часть семейства активно поздравляет нас. Даже Алиска оттаивает.

Ближе к десяти вечера я решаю закругляться. Устала. Папа с Ромой уходят покурить на балкон. Помогаю маме прибрать стол и мою посуду, пока Алиска по контейнерам горячие блюда и салаты раскладывает.

— Ты не хочешь нам всё рассказать? — спрашивает любопытная сестра, когда мы остаёмся одни.

— Я переспала с Ромой за пару дней до подсадки эмбрионов, и моя гормонотерапия сработала не так, как надо, — выдаю краткую версию.

— А я говорила, что дело в Грише, — хмыкает Алиса.

— Или дело в Бессонове, — усмехаюсь, выключая воду.

— Я за тебя очень рада. Всё же живой отец лучше, чем безымянный донор.

Молчу. Один малыш всё же от безымянного донора. И это не даёт мне до конца покоя. Это сейчас Рома говорит, что будет относиться к ним одинаково. А что будет, когда они родятся совершенно разные, ни на кого не похожие?

— Ты всё? — к нам заглядывает уже одетый жених. Кивнув, вытираю руки об полотенце и, обнявшись с сестрой, выхожу из кухни.

Мужчина помогает надеть полушубок, тепло прощается с родственниками. Напоминает о приглашении на Новый год. И мы идем вниз.

— Я трезвого водителя уже вызвал, — Рома в телефоне копается.

— Я твой трезвый водитель, ключи давай, — протягиваю ладонь.

Бессонов колеблется недолго. Чувствую его напряжение и сомнение. Всё же прошлое довлеет над ним. Не тороплю. И, если откажется, не обижусь. Но мужчина отменяет заказ и со вздохом передаёт ключи от своего внедорожника.

До моего дома мы добираемся без приключений. Паркуюсь возле подъезда, глушу мотор и вскрикиваю. Рома рывком меня на себя тянет и жадно целует.

— Господи, Бессонов! — хнычу, пытаясь увернуться от загребущих рук.

— Тише, помолчи, Ланская.

Мужчина перетаскивает меня на себя, заставляет оседлать его и в волосы зарывается. Покрывает лицо поцелуями, полушубок срывает с плеч. Действует очень напористо и грубовато.

— Заниматься сексом в машине — это клише, — шепчу, сама расстёгивая пуговицы на рубашке. Ёрзаю по выпирающему бугру, шипение вырывая. Кажется, Бессонов всегда возбуждён.

— Ты так же говорила про лифт, — улыбается с иронией Рома, напоминая ночь корпоратива. Гад.

Как только мы получили разрешение от моего врача, все ограничители слетели. Пока все наши коллеги напивались на корпоративе, мы веселились в своём развратном стиле. Подсобка, лифт, его кабинет. Осквернили даже моё старое рабочее место. И заодно выбрали Рахлину новый кабинет с просторной приёмной для меня.

С наслаждением веду ладонями по каменным плечам и выгибаюсь, подставляя шею под горячие поцелуи. Рома платье моё задирает и, наткнувшись на край чулков, одобрительно мычит.

— Кто-то подготовился, — мурлычет и корябает чувствительную кожу бёдер.

— Вот неправда! — бурчу и беззвучно хватаю ртом воздух, чувствуя его пальцы на центре удовольствия.

Бессонов быстро и уверенно действует. Приспускает свои брюки и одним толчком заполняет меня. Цепляюсь за плечи. Голову назад откидываю, привыкаю к нему. С ним каждый раз как в первый.

Рома гладит по спине, целует в шею, кожу прикусывает и не торопит. Полностью уступает мне, лишь держит.

Я раскачиваюсь на нём. Ловлю нужный мне ритм. Наслаждаюсь неспешными движениями. Под закрытыми веками вспышки удовольствия проносятся. Стон один за другим срывается с губ.

— Не могу больше, — признаюсь, обнимая и утыкаясь носом в плечо.

Рома придерживает за бёдра и срывается. Снизу толкается на каком-то бешеном ритме. По всему салону разносятся пошлые шлепки и мои вскрики. Сильнее стискиваю могучую шею, боясь банально слететь с него. Воздух спёртый глотаю и задыхаюсь.

— Рома! — выкрикиваю его имя, и оргазм пронзает всё моё тело.

— Вот так, рыжая. Отпусти себя, безуминка, — подбадривает, вколачиваясь необузданно и дико.

Жадно целует, остатки кислорода отбирая и стоны выпивая. Меня на части разрывает, а он продолжает двигаться. Продлевает удовольствие и содрогается сам, приходя к своему финишу.

Мы замираем, измученные и опустошённые. Переплетённые друг с другом. Я всё еще дрожу и дыхание восстанавливаю. Рома крепко обнимает, гладит по спине. Целует нежно. Лаской убаюкивает.

— Я согласна на май, — шепчу, нехотя отрываясь от его груди, и чувствую, как во мне восстаёт одна ненасытная плоть.

— Будем всю жизнь маяться? — улыбается. Мужчина не верит в приметы, как, собственно, и я. Ляпнула просто, чтобы его позлить, а он запомнил.

— Придётся. Главное — всю жизнь, Бессонов, — подмечаю я.

— Согласен, Ланская, — отвечает Рома и закрывает рот поцелуем.

Эпилог. Роман

— Ром, Ром, они меня на кесарево забирают, — тараторит Лера из динамика.

— Я почти подъехал, — отвечаю, сбрасывая скорость.

— Нет, поезжай домой. Сумку привези. Ну, ту, которую мы собрали для роддома.

Слышу на заднем фоне, как её медсёстры торопят. Врачи суетятся. Она утром поехала на плановое обследование. Я обещал заехать за ней в обед. И тут на тебе — кесарево.

— Лер, всё серьёзно? — предчувствие нехорошее охватывает всё нутро.

— У одного из малышей сердцебиение участилось, а у второго замедлилось... — рыжая замолкает и тяжело дышит. — Мне страшно, Ром.

— Не бойся, Лер. Ты молодец у меня. Тридцать семь недель была сильной и боевой, последний рубеж остался.

— Пора, Валерия. У вас давление высокое. Не будем больше тянуть. Детские вещи, главное, пусть привезут. Остальное у нас есть, — слышу голос Алевтины.

— Ром…

— Я услышал, заеду домой и привезу сумку. Всё будет хорошо, веришь?

— Да..

Лера опять вздыхает тяжко и отключается. А я разворачиваюсь в неположенном месте и давлю на педаль газа, нарушая все правила дорожного движения. Сейчас совершенно не думаю ни о чём. Тороплюсь. Хотел ведь с ней утром поехать. Но жена была уверена, что у нас ещё есть пара недель. Да и у меня была встреча с клиентом.

Как назло, нарываюсь на дпсника. Торможу и вытягиваю вместе с правами деньги.

— Добрый день… — патрульный замолкает, перестав представляться, прищуривается. Я его тоже узнаю.

— Давай без протокола, — протягиваю ему купюру.

— Мало того ты на двойной сплошной проехал и создал аварийную ситуацию, так ещё и взятку предлагаешь, — цедит сквозь зубы Павел.