Ульяна Соболева - Восемь. Знак бесконечности
– Я только что сказал Луиджи, что в его ресторане так готовят, что пальчики оближешь и что, возможно, я сделаю вложение в его бизнес.
Потом усмехнулся:
– Дамская комната вон там, Кэтрин, – снова повернулся к Луиджи и подкурил сигарету, – а внизу куча таксистов. Завтра можете прислать мне счет за внеурочные.
Я встала на негнущихся ногах. Мне срочно надо было уйти отсюда. Немедленно. А еще мне хотелось всадить в Данте Марини вилку или нож. Глубоко всадить, по самую рукоятку. От неудовлетворенного желания тряслись руки и колени. Я вышла на улицу и сильный порыв ветра обжег мои горящие щеки холодом. Наглый сукин сын. Сволочь. Да что он… что он возомнил о себе?! Я поймала такси и села на заднее сиденье, чувствуя, как по щекам текут слезы обиды и унижения. Никто и никогда не обращался со мной так. Я уже забыла, что значит плакать от жалости к себе, от едкого чувства, что тебя опустили так низко. К черту это дело, к черту этого дьявола. Пусть играет в эти игры с кем-то другим.
Такси затормозило у моего дома. Я выскочила, ничего не замечая, цокая каблуками по мокрому асфальту, побежала к подъезду. Проклятые фонари мигали, видимо, от приближающегося урагана, уже накрапывал дождь. Мне вдруг показалось, что следом кто-то идет, я ускорила шаг, вытирая потекшую тушь. Распахнула двери, улавливая чьи-то шаги. Пошла к лифту, дрожащими пальцами нажала кнопку вызова.
Двери бесшумно открылись и также тихо закрылись, когда я вошла внутрь. Посмотрела на себя в зеркало и меня затошнило от жалости к себе. Медленно выдохнула. Вот и закончилось приключение, так и не начавшись. И я не понимала ровным счетом ничего из поведения Марини. Ни как женщина, ни как психолог. Я, черт возьми, вообще ни черта не понимала, кроме того, что потеряла от него голову. Что мое тело все еще дрожит от возбуждения, несмотря на обиду и разочарование. Лифт остановился на моем этаже, и дверцы распахнулись. Я ступила на ковролин, отыскивая в сумочке ключи. Подошла к своей квартире. Повернула ключ в замке. Мигнул свет, резко распахнулась дверь с лестничной площадки и я, резко обернувшись, увидела Марини. Он тяжело дышал и смотрел мне в глаза. От неожиданности ключ выпал из рук. Я попятилась назад, чувствуя, как снова предательски дрожат колени:
– Что… вы здесь делаете?
Он молчал, облокотившись о дверь, в нескольких шагах от меня.
– Шел за тобой…
– Зачем? Чего вы еще хотите?
Внезапно я словно ощутила все, что меня окружало. Его, себя, раскаленный воздух. Данте откинул влажные волосы назад и сунул руки в карманы, пронизывая меня своими мистическими глазами, заставляя начать задыхаться. Он осматривал меня с ног до головы, я чувствовала, как наэлектризовывается все мое тело, как наливается грудь и напрягаются соски. Глаза Данте блеснули голодом. Мне стало невыносимо жарко. Он оттолкнулся от стены ладонями и двинулся ко мне, все мое существо отреагировало так резко, так внезапно, словно на угрозу, на опасность. Марини приблизился ко мне вплотную. Такой красивый, дикий, опасный, до безумия желанный, как нечто недосягаемое, непонятное. Адреналин в чистом виде. Ходячий секс. Соблазн и порок.
– Сбежала от себя? – спросил тихо, наклонив голову, провел щекой по моей щеке, втягивая мой запах, и мне захотелось закатить глаза от наслаждения. – Хочешь сопротивляться? Сопротивляйся! Давай! Кричи! Зови на помощь, Кэтрин!
Обвел пальцем контур моих губ. Медленно, мучительно медленно, заставив меня тихо застонать, почувствовать, как плывет мой взгляд, как он становится тяжелым, а внутри нарастает цунами, ураган. Это невыносимое, мучительное возбуждение. Я хотела не просто поцелуев, я уже жаждала всего, даже голодных укусов. Чего угодно. Только чувствовать его. Немедленно. Данте обхватил мое лицо ладонью.
– Я так хочу твой рот, Кошка… я хочу его по-разному. Нежно и медленно, быстро и жестко. Я хочу его брать, понимаешь? Брать разным способами, как и все твое тело. Посмотри на меня. Ты понимаешь?
Я слабо кивнула и перевела взгляд на его губы, чувствуя, как задыхаюсь. А как я хотела его рот. До изнеможения. До боли. Данте прижался губами к моим губам, и когда его язык коснулся моего языка, мне захотелось рыдать. Мне казалось, что в меня вошли везде. Что он уже во мне. Поцелуй Марини – это уже секс. В чистом виде. Сумасшедшая схватка, проникновение, захват и порабощение. Его поцелуи противозаконные, потому что превращают меня в рабу, пробуждают мгновенную зависимость.
Данте толкнул дверь квартиры, и мы ввалились внутрь. Я ударилась о трельяж, но даже не заметила, потому что целовала его как голодное животное. Данте оторвался от моих губ, а я попятилась назад, натолкнулась на журнальный стол и застыла, видя, как он расстегивает пуговицы рубашки. Он – само совершенство, и я чувствую, как возбуждение зашкаливает с утроенной силой. Безупречен… идеален в своей мощи, рельефности и упругости. Огромный самец, которого я жажду каждой клеточкой своего изголодавшегося по мужчине тела.
У меня кружилась голова. Мне было нечем дышать. Я хотела его. Как безумная. Мне уже было наплевать, сколько женщин его хотят, скольких хотел он. Я жаждала Данте Марини. Жаждала его во мне.
Его жаркое дыхание жгло мою кожу на шее, его руки собрали мои волосы в хвост на затылке, а губы почти касались моих губ, и я трепетала от предвкушения поцелуя, но он не целовал, медлил, светло-голубые глаза плавили мою волю, и я растекалась в его объятиях жидким золотом. Он завел мои руки наверх, над головой, лишая возможности сопротивляться. Другой рукой сдернул верх платья, обнажая набухшую грудь, и сжал мой напряженный до боли сосок, перекатывая между большим и указательным пальцем. Мои глаза закрылись в изнеможении, возбуждение никуда не делось, оно нарастало снова.
– Стань на колени, – смотрел мне в глаза, и я видела в его зрачках безумие, пламя ада. Я согласна сгореть дотла. Данте надавил мне на плечи, и я упала вниз, к его ногам. Трепеща от предвкушения. Неужели это все скрывалось глубоко во мне? И я могу испытывать удовольствие, подчиняясь? Еще какое удовольствие, несравнимое ни с чем ранее. Он расстегнул ремень, потянул вниз змейку на штанах, продолжая одной рукой сжимать мои волосы. От предвкушения облизала пересохшие губы, я чувствовала его запах, и жадно вдыхала его аромат. Еще и еще… Впитать, запомнить… навсегда.
О боже… Его член огромен. Сладкая судорога страха и первобытного желания почувствовать эту мощь ослепила яркой вспышкой. Он потянул к себе, и я послушно разомкнула губы. Никогда не думала, что получу от этого удовольствие. Все прежние запреты, сомнения и стыд исчезли, рассыпались на осколки, когда я услышала его первый стон, подаренный мне. Когда почувствовала, как он управляет мною, задавая темп, заставляя задыхаться и судорожно хватать его за бедра, за полы рубашки, и уже не увернуться, не спрятаться, не сбежать. Я в его власти. Под жестким натиском мужских рук и твердого, горячего члена у меня во рту, глубоко, до самого горла, не жалея.
