Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
Второй курьер доставил Женевьеве маленькую коробочку. В ней лежал гарнитур – массивное, похожее на ошейник ожерелье и браслет. Несмотря на то что камни блестели довольно ярко, женщина поняла, что они фальшивые. «Если бы они были настоящими, я бы сейчас держала в руках целое состояние», – подумала она. Состоящее из пяти нитей ожерелье было довольно широким, и поэтому ей пришлось выпрямить шею и величественно поднять голову (так, словно она особа королевской крови). Это причиняло ей некоторый дискомфорт. Широкий браслет, который Женевьева надела поверх перчатки, напоминал тяжелый наручник. «Зато я буду сверкать как солнце», – сказала она себе.
Полюбовавшись на себя в зеркало, в котором она отражалась в полный рост, Женевьева поняла, что выглядит просто сногсшибательно. Она решила подколоть волосы так, чтобы ее прическа по стилю соответствовала платью. Повернувшись, Женевьева прижала ладони к бедрам и разгладила зеленый атлас, подумав, что уже не помнит, когда ей в последний раз приходилось надевать длинное платье. В этом наряде она чувствовала себя утонченно-изысканной, грациозной и сексуальной и была абсолютно уверена в том, что именно так и выглядит.
Когда за ней приехал Синклер, одетый в черный элегантный смокинг, она заметила, что он, окинув ее быстрым оценивающим взглядом, одобрительно улыбнулся. Женевьева буквально затрепетала от радости. Облаченная в мерцающий мягким, приглушенным блеском атлас, она приняла величественную позу и медленно повернулась.
– Просто великолепно, – сказал Синклер. – Мне нравится ваша прическа.
– Рада, что смогла вам угодить. Может быть, вы хотите проверить, надела ли я панталоны?
– Нет, – улыбнувшись, ответил он. – Думаю, что вы хорошо усвоили первый урок и уже не будете повторять прежних ошибок, – сказал он и, помолчав немного, добавил: – Однако проверить, что у вас под платьем, я смогу позже.
Протянув руку, он потрогал массивное ожерелье.
– Я просто не смог удержаться. Оно похоже на гламурный собачий ошейник, не так ли? Именно поэтому я его и купил. Мне, наверное, следовало купить еще и поводок.
– Я так и думала, – сказала Женевьева. – Мы поедем в какой-нибудь клуб, где собираются любители садо-мазо.
Синклер засмеялся.
– Мы едем в «Феннингтон». На великосветский прием.
Отель «Феннингтон» весь был залит ярким светом. В фойе (оно было оклеено темными обоями и украшено массивной золотой инкрустацией) прибывающих гостей встречал изысканно одетый пожилой мужчина, проверявший пригласительные билеты.
Женевьеве казалось, что она попала в прошлое. Ее то и дело представляли каким-то гостям (все они были старше среднего возраста) – женщинам, затянутым в эксклюзивные платья с корсетами, и мужчинам, от которых исходило очарование Старого Света. С некоторыми из этих джентльменов ей даже пришлось потанцевать, величественно и размеренно кружась по залу. Женевьеву не покидало чувство нереальности происходящего. Ей казалось, что вокруг нее разыгрывается театральное представление и она сама принимает в нем участие. Время летело довольно быстро. Осторожно прикоснувшись к ее руке, Синклер вернул ее к реальности.
– Поднимитесь на второй этаж, – сказал он.
«Значит, он все-таки что-то задумал, а я уж было решила, что это обычный светский раут», – подумала Женевьева. Ее внезапно охватила дрожь. Это была дрожь волнения и предвкушения. На этом вечере царил такой официоз, что она чувствовала себя законченной грешницей (и это чувство было необыкновенно приятным), которая собирается совершить какую-то непристойность. Нечто такое, что может шокировать всех этих благовоспитанных и достойных людей почтенного возраста.
Взяв Женевьеву под локоть, Синклер повел ее куда-то. Они пробирались сквозь толпу гостей, и когда очередной знакомый остановил их, желая поздороваться и обменяться несколькими словами, Женевьева почувствовала, как Синклер сжал ее руку. «Похоже, он теряет терпение», – отметила она про себя. Сдержанный, хладнокровный мистер Синклер, обладающий непревзойденными способностями вести переговоры (то есть договариваться и уговаривать), явно начинал нервничать. И это ее обрадовало.
Когда они подошли к двери, их неожиданно остановила какая-то пожилая леди, величественно вытянувшая руку. Глядя на тонкие черты ее лица и огромные голубые глаза, которые, несмотря на почтенный возраст дамы, сохранили яркость, Женевьева подумала, что в молодости она была ослепительной красавицей.
– Джеймс, я очень рада тебя видеть, – сказала пожилая леди, окинув Женевьеву оценивающим взглядом. – Вижу, ты по-прежнему соблюдаешь традиции.
– Конечно, – улыбнувшись, ответил Синклер и представил собеседнице Женевьеву.
Пожилая дама улыбнулась.
– Как приятно видеть новые молодые лица. Надеюсь, моя дорогая, вам здесь понравилось.
– Маргарет – дочь одного из основателей ордена, – объяснил Синклер, когда они вышли из зала.
– Интересно, что бы она сказала, если бы узнала о том, чем мы сейчас собираемся заняться? – спросила Женевьева.
– Она бы мне позавидовала, – удивленно посмотрев на нее, еле слышно пробормотал он.
Поднявшись по широкой лестнице, устланной толстым ковром, они оказались в длинном коридоре, по обеим сторонам которого располагались многочисленные двери. Вдоль стен, на которых висели зеркала в золоченых рамах, на определенном расстоянии друг от друга стояли обитые бархатом кресла. «Наверное, это для того, чтобы эти милые дамы и джентльмены могли присесть и отдохнуть, если у них не хватит сил добраться до своих комнат», – подумала Женевьева.
Дойдя до середины коридора, Синклер остановился. Повернувшись, он положил руки Женевьеве на плечи, и она сразу ощутила их теплоту. Она с интересом смотрела на него, решив, что он хочет обнять и поцеловать ее. Она представила, как его губы касаются ее шеи и, прокладывая влажную дорожку, спускаются к плечам. «Я, пожалуй, тоже его поцелую», – сказала она себе. В коридоре никого, кроме них, не было, а это значит, что никто не увидит, как они целуются.
Погладив ее по спине, Синклер сжал пальцами застежку ее платья и, прежде чем Женевьева успела что-либо понять, расстегнул молнию. Платье распалось на две половины, словно кожура спелого плода. Волна зеленого атласа лежала у ног Женевьевы. Все произошло так быстро и так неожиданно, что женщина оцепенела от ужаса. Она стояла неподвижно, словно статуя, слушая доносившуюся снизу танцевальную мелодию.
– Я не сомневался в том, что вы наденете панталоны, – тихо сказал Синклер. – Они ведь такие сексуальные, не так ли?
Оттянув резинку, он просунул руки внутрь и погладил большими пальцами ее бедра.
