Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
Женевьева пыталась сдерживать стоны страсти, рвущиеся из ее горла. Ее тело двигалось в одном ритме с его рукой, ноги скользили по полу. Она извивалась, как уж. Все закончилось тем, что ей пришлось сесть к Синклеру на колени. Как только ее разгоряченная кожа соприкоснулась с гладкой, шелковистой тканью его костюма, Женевьева сразу же вспомнила о том, что он одет, а она абсолютно голая.
Это еще больше возбудило ее. Протянув руку, она машинально придвинула его голову ближе. Его губы коснулись ее возбужденного соска, и Синклер стал сосать его – сначала нежно, а потом (чего она совершенно не ожидала) довольно грубо.
– Да, – еле слышно выдохнула Женевьева. – О да… прошу вас… не останавливайтесь.
Его рука и губы ласкали ее с одинаковой настойчивостью, даря двойное наслаждение. Теперь Женевьева мечтала только об одном – как можно скорее избавиться от этой сладкой муки. Кульминация наступила внезапно, и она закричала. Это был крик облегчения и восторга.
Ее тело расслабилось, и Женевьева снова вспомнила о том, где находится, как выглядит и что увидит тот, кто случайно выйдет в коридор. Странно, что до сих пор никто не выбежал из комнаты, чтобы узнать, что здесь происходит, ведь она так громко кричала и охала. Женевьева подняла с пола платье, понимая, что нужно надеть его как можно быстрее, а потом пойти в дамскую комнату и привести себя в порядок.
Грациозно поднявшись с кресла, Синклер вытащил из кармана ключ.
– Нам туда, – сказал он. – Комната номер тридцать два.
Услышав, как дрожит его голос, Женевьева довольно улыбнулась.
Это был номер с двумя кроватями, возле каждой из которых на прикроватном столике стояла ваза с живыми цветами. Комната была залита мягким, приглушенным светом. Внутренняя дверь вела в ванную. Схватив Женевьеву за руку, Синклер повернул ее к себе лицом, а потом бросил на кровать.
– Теперь моя очередь, – произнес он хриплым голосом.
Встав на колени, он расстегнул брюки. Увидев его огромный возбужденный член, она удивилась тому, как он мог так долго сдерживаться. Женевьева уже испытала оргазм, но ее лоно оставалось влажным и расслабленным, и когда он вошел в нее, она поняла, что его тело все еще доставляет ей наслаждение. Несмотря на то что Синклер сгорал от нетерпения, он вошел в нее медленно, и она как бы нехотя прижалась к нему.
– Да, это то, что нужно, – пробормотал он. – Расслабьтесь. Я могу заставить вас кончить в любой момент. На этот раз мы будем все делать медленно, наслаждаясь каждой минутой, каждым мгновением близости.
Позже Женевьева поняла, что именно таким способом Синклер смог показать ей, что он по-прежнему главный, что это он диктует условия, отдает приказы и контролирует ситуацию. Он все так же являлся хозяином положения, он господин, а не раб. Женевьева решила, что им следует поменяться ролями. Она напрягла мышцы и заставила его еще глубже войти в нее. Синклер застонал. Женевьева прижала его к себе, положив руки на его упругие ягодицы. Под пальцами она ощущала его напряженные, твердые как камень мышцы. Почувствовав, что Синклер начинает увеличивать темп и толчки становятся все сильнее и сильнее, женщина расслабила бедра, понимая, что он себя уже не контролирует. Синклер достиг кульминации гораздо быстрее, чем она ожидала. «И, похоже, гораздо быстрее, чем сам того хотел», – подумала она, довольная собой.
Когда Синклер, отдышавшись, вышел из нее, Женевьева почувствовала, как по всему ее телу разливается приятное тепло. Это был довольно спокойный оргазм, но он доставил ей не меньшее удовольствие, чем та бурная кульминация, которую она испытала в коридоре.
– А-а-а, – пробормотала Женевьева сонным голосом, вытянувшись на кровати. Услышав, как в ванной зашумела вода, она закрыла глаза и провалилась в темноту.
Первым, что она увидела, когда проснулась, было лицо Синклера. Он легонько тряс ее за плечо.
– Вставайте. Вам нужно принять душ, – сказал он. – Поторопитесь, иначе мы опоздаем на ужин.
На столе ярко горели свечи, и Женевьева сразу заметила несколько новых лиц. Она сидела между Синклером и джентльменом средних лет, с военной выправкой, на удивление хорошо разбиравшимся в современной рок-музыке. Напротив нее сидела какая-то дама, лет примерно тридцати пяти. Эта величественная красавица посмотрела на нее и улыбнулась. Женевьева еще раз поймала на себе ее взгляд и улыбнулась в ответ.
– Кто эта дама в голубом платье? – спросила она, повернувшись к Синклеру.
Он пожал плечами.
– Понятия не имею. Я никогда ее раньше не видел.
Помолчав немного, он заметил:
– Мне кажется, что эта дама вас знает. Она все время смотрит в нашу сторону.
– Думаю, что она смотрит на вас, – ответила Женевьева.
– Если это правда, то я ничего не имею против, – произнес он, улыбнувшись. – Однако я всегда точно могу определить, нравлюсь я женщине или нет. Этой даме нет до меня никакого дела. Ее, похоже, больше интересуете вы.
Женевьева вспомнила об этой женщине и о том, что сказал Синклер, только после того, как ужин закончился и дамы начали выходить из зала.
– Кое-какие традиции мы все-таки соблюдаем, – сказал ей Синклер. – После ужина многие рыцари остаются за столом, чтобы выкурить сигару и выпить немного бренди. Дамы же в это время должны освежиться. Да, это старомодно, но здесь такие правила.
– И вы останетесь курить сигары? – догадалась Женевьева.
– Это не займет много времени. Для нас это возможность поговорить и обсудить план благотворительных мероприятий на следующий год.
Оставшись одна, Женевьева вернулась в танцевальный зал. Оркестр играл какую-то спокойную, нежную мелодию. Гости, которые, судя по всему, хорошо знали друг друга, о чем-то беседовали, разбившись на маленькие группки.
– Привет!
Вздрогнув от неожиданности, Женевьева повернулась и увидела, что возле нее стоит та самая дама, которая улыбалась ей во время ужина.
– Вы тоже скучаете? – спросила она.
– Немного, – призналась Женевьева. – Я здесь почти никого не знаю.
– Я тоже, – сказала женщина. – Я пришла сюда только потому, что меня попросил об этом мой друг. Ему нужна была спутница. Меня зовут Бриджит.
Женевьева тоже представилась. Бриджит осмотрела зал. Она была похожа на принцессу, которая обозревает своих подданных.
– Я ничуть не сомневаюсь в том, что все эти милые старички и старушки весьма достойные и уважаемые люди. Но многие из них еще и ужасно скучные. Почему бы нам с вами не подняться в мою комнату? Мы отдохнем, немного выпьем, посмотрим телевизор, ну и все такое.
«Это все-таки лучше, чем слоняться по танцевальному залу, словно застенчивая дурнушка, которую кавалеры обходят своим вниманием», – подумала Женевьева, последовав за Бриджит.
