Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
– Ну извини, если я неправильно тебя понял. Но ведь ты сама сказала мне, чтобы я подробно объяснил своей новой девушке, чего мне хочется.
– Да, но я не думала, что ты превратишь это объяснение в подписание делового соглашения, – сказала Женевьева. – Мне казалось, что все будет намного романтичнее.
– Какая же ты все-таки старомодная, сестрица. Причем здесь романтика?
– Как при чем? Ты ведь любишь эту девушку, – ответила Женевьева.
– Нет, конечно, не люблю, – сказал Филипп. – Я не хочу ни с кем заводить серьезных отношений, до тех пор пока не окончу колледж и не понюхаю настоящей жизни. Джен мне просто нравится. И прежде чем ты снова начнешь возмущаться, призна́юсь: я сказал ей то же самое, что только что сказал тебе. Я был с ней предельно откровенен. Мне нужен секс, я буду покупать ей выпивку и всякое такое, но на большее ей рассчитывать не стоит.
Помолчав немного, он добавил:
– В наше время в отношениях между парнем и девушкой нет всей этой сентиментальной чепухи, которая была раньше. Мы предпочитаем, чтобы все было просто и ясно. И современным девушкам это нравится. Ты уж прости, если мои слова шокировали тебя, но сейчас на дворе девяностые годы двадцатого века.
«Действительно ли меня это шокировало? – подумала Женевьева. – И если да, то почему?» Может быть, потому что она до сих пор не может поверить в то, что Филипп стал уже вполне взрослым и самостоятельным парнем, а она по-прежнему относится к нему как к маленькому мальчику? Ей, наверное, просто трудно смириться с тем, что у него, как у взрослого мужчины, появились сексуальные потребности. Неужели сделка, которую он заключил со своей девушкой, так уж кардинально отличается от той, которую она сама заключила с Джеймсом Синклером?
Положив трубку, Женевьева неожиданно расхохоталась. Интересно, что подумал бы Филипп, если бы кто-нибудь рассказал ему во всех подробностях о ее недавних сексуальных приключениях? «Мой дорогой правильный Фил считает, что привязывать партнершу шарфами – это вполне нормально, а вот цепями – это уже извращение», – подумала она. Он полагает, что его рассказ шокировал его сестру. Вспоминая свои подвиги, Женевьева вытянула ноги, до предела напрягая мышцы, а потом расслабилась. «Ты меня совсем не знаешь, мой маленький братик. Ну и хорошо. Пусть все так и остается».
«А достаточно ли хорошо меня знает Синклер?» – подумала она, снова медленно погружаясь в кресло и пытаясь воскресить в памяти ту картину, которую представляла, слушая музыку: беспомощный Синклер на зеленом кожаном диване. Что бы он сказал, если бы она предложила ему воплотить эту фантазию в реальность? Понравится ему это или нет? Может быть, он испугается? Или разозлится? Женевьева поняла, что не знает ответов на эти вопросы. Она вообще очень мало о нем знает.
Ей даже неизвестно, выполнит ли он условия того странного договора, который они с ним заключили. Если Синклер откажется, она не сможет подать на него в суд. Возможно, вся эта затея с договором – всего лишь шутка, злая и мерзкая. Может быть, он просто любит так шутить. Возможен еще один вариант – Синклер хотел еще раз продемонстрировать свою власть и силу. Правду она узнает только тогда, когда закончится срок их договора.
Рано утром в среду зазвонил телефон. Женевьева сразу же сняла трубку. Она ждала этого звонка и почти не сомневалась в том, что звонит именно Синклер. Женевьева удивилась, когда он поинтересовался, как у нее дела, и решила, что он звонит не из своего дома или кабинета, а находится в каком-нибудь многолюдном месте.
– Вы свободны в субботу вечером?
Это еще больше удивило ее.
– Вы спрашиваете, вместо того чтобы отдавать приказы?
– Да, спрашиваю. Я совершенно забыл о том, что меня пригласили в «Феннингтон», а мне очень нужна спутница. Это собрание устраивают каждый год, и я знаю, что, если пойду туда один, ко мне обязательно прицепится какая-нибудь старая ведьма или скучающая дамочка из числа постоянных гостей, – сказал он и после короткой паузы добавил: – Если вы согласитесь пойти со мной, обещаю вам поистине великолепный ужин и вполне традиционные танцы.
– Хорошо, я согласна, – спокойно ответила Женевьева, стараясь не выказывать радости. Ужин в отеле «Феннингтон». Разве от такого можно отказаться? Этот отель славится неимоверной роскошью.
– Это официальный прием, поэтому там очень строгий дресс-код, – объяснил Синклер. – Вы должны блестеть ярче солнца. Думаю, что в этом случае бриллианты будут как нельзя кстати.
– Но у меня нет ни одного приличного вечернего туалета, – призналась Женевьева. – Если не считать классического маленького черного платья. И бриллиантов у меня тоже нет.
– Я вам что-нибудь подберу, – пообещал он. – Ведь я довольно хорошо умею выбирать одежду. Вы, наверное, это уже заметили.
– Если вы хотите, чтобы я появилась в «Феннингтоне» в кожаной мини-юбке и коротеньком топе, то сразу вам говорю: даже не надейтесь, – сказала Женевьева твердым и спокойным голосом. – Я, конечно, помню о нашем договоре, но в этом случае вынуждена буду сказать вам «нет».
Синклер засмеялся.
– Не беспокойтесь. Если вам не понравится туалет, который выберу я, вы сами купите себе что-нибудь, а счет потом пришлете мне. Ждите, одежду вам привезут завтра вечером.
Женевьева не заметила в предложении Синклера никакого подвоха. Ей показалось, что он ее не обманывает. Однако она уже достаточно хорошо его изучила и поэтому первым делом позвонила в отель. Администратор отеля, как это ни странно, подтвердил все то, о чем рассказал ей Синклер: отель действительно забронирован, и там будет проходить ежегодный торжественный прием Великого ордена рыцарей знамени, в рамках которого состоится званый ужин и бал. Вход на это мероприятие исключительно по пригласительным билетам. Собрав еще кое-какую информацию, Женевьева узнала, что Рыцари – это вполне солидный и уважаемый орден, который уже более ста лет занимается благотворительностью.
Рассмотрев одежду, которую ей доставили, Женевьева еще раз убедилась в том, что приглашение на прием не блеф. Платье классического покроя с открытыми плечами было сшито из тяжелого темно-зеленого атласа. На спине имелась длинная застежка-молния, которую практически не было видно. Это платье напомнило Женевьеве туалеты кинозвезд двадцатых годов. Оно было длинным, по самые щиколотки, но с довольно глубоким вырезом. «Возможно, некоторые рыцари старинного и почтенного ордена знамени сочтут это платье слишком смелым и чересчур современным», – подумала Женевьева. Оно облегало ее фигуру, но не плотно (нижнее белье не выпирало наружу), и поэтому она имела вполне пристойный вид. Ей не нужно было надевать бюстгальтер без бретелей, потому что в лиф платья были вшиты пластмассовые костяшки. Синклер также прислал Женевьеве подходящие по цвету перчатки, обтянутые зеленым шелком туфли на каблуках вполне приличной высоты и шелковые трусы, которые по форме напоминали панталоны. Чулки он не прислал. Трусики были очень мягкими на ощупь и по стилю вполне соответствовали платью. Именно такое нижнее белье носили женщины в начале века.
