Шахразада - Грезы Маруфа-башмачника
— Дети мои, вы должны быть подобны Чаньшанской змее, символу непобедимости — когда ее ударяют по голове, она бьет хвостом, когда ударяют по хвосту — бьет головой, когда же ее ударяют посередине, она бьет и головой и хвостом.
— Легко тебе такое говорить, учитель, — прошептал Бан, из-за кустов рассматривая неизвестных воинов, что направлялись к монастырю. — Но вот что мне делать сейчас, когда я более подобен не змее, а лишь змеиному яйцу — любой из них растопчет меня, не заметив.
Должно быть, Бан проговорил эти слова чуть громче, чем следовало, ибо маленький отряд тут же остановился, а тот, кто шел впереди, начал оглядываться по сторонам. Конечно, вокруг он не видел ничего опасного, а поднять голову то ли не сообразил, то ли не смог.
Зазвучали слова того неведомого языка, который Бан уже слышал. Отряд разделился.
— Ага, — прошептал юноша, — вот вы и сделали свою первую ошибку. Быть может, вы и опытные солдаты, но, должно быть, искусство скрытого боя у вас не в чести. Никогда не следует быть столь самоуверенным, к тому же почти перед воротами Храма древних искусств.
Да, до монастырских ворот и впрямь оставалось все несколько минут ходу. Но солдаты, похоже, не знали и этого. Бан сейчас решил не отвлекаться поиском ответа на вопросы. Ведь сначала ему следовало задержать отряд, пока не подоспеет подмога. О, сейчас он более чем обычно радовался тому, что на нем простое крестьянское платье. Что тонфа и кама почти незаметны в складках одежды, а бо издали ничем не отличается от обычного пастушеского посоха.
— И пусть я не великий мастер, пусть мои руки еще слабы… Но мои горы на моей стороне… А теперь поиграем в призраков…
Ноги Бана несли его неслышно, будто юноша в единый миг превратился в настоящее привидение. Казалось, он даже не приминает травы. Вот появился у края кустарника один из солдат.
Он хотел сделать вперед еще шаг, но не успел — воздух перед ним превратился в стену, и стена эта ударила его сначала в живот, потом в лицо, а потом подсекла под ноги. Сейчас Бан, конечно, даже не пытался сдержаться. Наоборот, он вкладывал в каждый удар всю свою силу, всю хитрость и все умение, на какие был способен.
Солдат беззвучно свалился наземь, более напоминая мешок, чем человека.
— Ну вот, глупец, ты был первым…
Но договорить Бан не успел — всего в шаге от него просвистел конец палки.
— Стой где стоишь, дурак! И тебе нечего не будет…
«А выговор-то у тебя чужо-ой… И не я сейчас дурак, а ты, парень», — пронеслось в голове Бана, пока он угодливо склонялся в поклоне, стараясь и впрямь походить на пастушка.
— Прости, господин, — прошелестел юноша. — Я всего лишь невежественный пастух…
— Тогда прочь с дороги!
Второй солдат занес ногу для удара и… И больше ничего сделать не успел — посох в руках парнишки внезапно стал продолжением его рук, и оба колена солдата хрустнули от удара нечеловеческой силы. Увы, это была ошибка самого Бана — ибо солдат падая, истошно закричал.
«Пора бежать», — подумал юноша. По тропинке, тяжело отдуваясь, неслись неизвестные солдаты. Они пыхтели, и звук этот приближался значительно быстрее, чем того хотелось бы Бану. Юноша понял, что шанс сбежать он упустил, а вот шанс подраться ему представился, быть может, единственный раз в жизни.
И в этот миг, быть может, и совсем некстати, Бан вновь вспомнил слова наставника: «Леопард сильнее тигра — он гибок, но от удара его нет спасения, он проворнее всех остальных зверей. И потому, встретив врага, становись леопардом — дразни его, ускользай, заставь его преследовать себя. И когда он уже уверится в том, что ты хочешь только одного — сбежать, придет пора твоего удара. Он будет единственным, первым и последним».
О, Бан сомневался, что ему удастся что-то навязать этим чужеземным воинам, но тут на тропинке появился Ветер. Он несся с громким лаем, должно быть, пытаясь о чем-то предупредить юношу. В душе Бана вспыхнула надежда, что за собакой последуют и монахи.
Но чужеземцам хватило и появления громко лающего пса. Бан не сразу поверил своим глазам: теперь отряд поспешно — не менее поспешно, чем поднимался сюда, к нему, — спускался.
— Наверное, Ветер, — пробормотал Бан, — они хотят сбежать… Солдаты, да к тому же пытающиеся подняться в монастырь незаметно… Плохо дело, собачка.
И понятливый пес склонил свою большую башку. Дело было плохо — более того, появление солдат не сулило бы монастырю ничего хорошего, если бы монастырь не был Храмом боевых искусств, уже столетия совершенствовавшихся неустанными трудами монахов-бойцов.
— Похоже, нам теперь надо последить, куда же отправятся наши нежданные гости.
И Бан, торопливо пряча тонфу, поспешил вниз, за неудачниками. Впереди него летел Ветер. А где-то внизу пыхтели те самые солдаты, которые показались юноше такими суровыми, но сбежали при первых же признаках опасности.
Макама двадцать шестая
— Да они же просто трусы! — разочарованно произнес Али, младший.
— Ага, трусы, — кивнула его сестричка, Алия.
— Нет, малыши, — задумчиво проговорила Саида, погладив по голове сначала внука, а потом внучку. — Они вовсе не трусы. Подумайте сами — ведь мальчик увидел их с высокого пригорка; они шли, стараясь незаметно подобраться к монастырю. И как только этот Бан?… Да, Бан… Так вот, как только этот Бан раскрыл их коварный замысел, они должны были исчезнуть, убежать как можно быстрее. Ведь их всего-то полтора десятка. Если монахи их увидят первыми, они просто сотрут их в порошок…
— А зачем монахам порошок из солдат?
Почтенная Саида усмехнулась и вновь погладила внука по голове. Лицо ее было столь задумчиво, что Алмас просто не верила собственным глазам. Алмас вообще с трудом могла поверить в происходящее — муж рассказывает историю, матушка сидит и слушает, стараясь вполголоса пояснять внукам то, чего они не понимают.
Маруф умолк.
— Ой, папа… А что было дальше? А он догнал их? А они сбежали? А кого укусила собачка?
Дети задавали вопросы наперебой. Алмас готова была уже прикрикнуть на них, но тут случилось еще одно чудо, удивительнее всех, уже виденных ею сегодня.
Маруф улыбнулся сыну, погладил по голове дочь и пожал плечами.
— Не знаю, малыши. Наверное, он их догонит. И они славно и весело подерутся. А тут прибегут монахи из монастыря и накажут солдат за глупое любопытство.
— Но, уважаемый, — возразила Саида. — Они же всего лишь солдаты. И монахам, если они хотят наказать кого-то, надо сначала найти того, кто послал этих глупых солдат…
— Должно быть, ты права, почтенная Саида, — кивнул, соглашаясь, Маруф.
