Случайный свидетель (ЛП) - Мариано Сэм

— В моей постели, Мия. В моей гребаной постели.

— Я думала, что это ты! — кричу я. Нравится ему это или нет, но это правда. — Я спала, в нашей комнате была середина ночи, и я думала, что ты пришел домой — почему я вообще могла подумать, что это может быть кто-то другой?

— У тебя есть глаза , не так ли? — требует он, и его собственные глаза расширяются от воинственности.

Я качаю головой, отводя взгляд от него. — Я не смотрела на него. Я ни о чем об этом не думала в тот момент. Я не знала, Винс. Я не делала этого, чтобы навредить тебе, я даже не знала. Он манипулировал мной, как ты и сказал.

— Сколько раз, Миа?

Сначала я думаю, что он спрашивает, сколько раз я была с Матео, но прежде чем я успеваю ответить, он продолжает.

— Сколько раз я пытался тебе сказать? Я так старался тебя защитить.

Адриан не пытался вмешаться, но тут он делает шаг вперед. — Винс, пошли.

— Что? — практически рычит он, глядя на Адриана.

«Это не имеет значения, — утверждает Адриан.

Я рыдаю, но поднимаю взгляд, удивленная тем, что Адриан сказал что-то в мою защиту.

— Ты знаешь это, — говорит Адриан, качая головой. — Это всегда должно было случиться; вопрос был только в том, как и когда. Ты это знал.

— И я пытался это остановить, — утверждает он.

— Но ничто не могло бы этого сделать, — указывает он. — Ты знаешь, кто он. Может, Миа и не знала, но ты знал. Если бы он не смог обмануть ее и заставить подчиниться, он бы причинил ей боль. Конечный результат был бы тем же.

— Не вмешивайся в это, — тихо говорит Винс.

Кивнув один раз, Адриан смотрит на руки Винса, направленные на меня. — Почему бы тебе не отпустить ее, и я это сделаю.

— Это не твое собачье дело, — заявляет он, прищурившись.

— Я в порядке, — говорю я Адриану, кивая. — Правда. Я понимаю, почему он… зол.

— Не опускайся до его уровня, — говорит Адриан Винсу.

На это Винс рассмеялся. Он отпустил мои руки и сделал шаг назад, немного дико развернувшись. — Может, я просто борюсь с неизбежным, Адриан. Ты когда-нибудь думал об этом? Они все такие. Каждый из них, черт возьми. И знаешь что, с ними такое дерьмо не случается. Они делают такое дерьмо, но с ними этого никогда не делают. Развернувшись ко мне, он посмотрел на меня с такой злостью, с такой ненавистью, что у меня чуть не перехватило дыхание. — Как мне теперь смотреть на тебя, Миа?

Губы дрожат, я качаю головой. — Я не знаю, — шепчу я.

— Сколько раз ты его трахала?

— Никогда, — говорю я. — Я никогда…

— Просто… Он поднимает руку, останавливая меня. — Один раз? Дважды? Больше?

Я склоняю голову, желая исчезнуть. Я отказываюсь отвечать, мне все равно, сколько раз он спросит. Вместо этого я повторяю: — Мне жаль. Хотел бы я послушать тебя. Поверь мне, я не могу чувствовать себя хуже, чем сейчас. Ничто из того, что ты мне скажешь, не может сделать это хуже — он унизил меня достаточно за нас обоих.

Он все еще качает головой, все еще практически трясется от ярости, но его голос тихий и нетвердый, когда он говорит: — Я любил тебя.

Я была неправа.

Что — то такое , что сделало бы больнее.

Из меня вырывается рыдание, за которым следует судорожный вдох, и я опускаюсь на пол, охваченная чувством огромной потери. Кем бы мы ни были, что бы мы ни имели, этого уже не было. Он больше не хотел меня.

Выдыхая неровно, Винс прочищает горло. Я смотрю сквозь слезы, и вижу, что его глаза тоже немного покраснели.

Покачав головой в последний раз, он разворачивается и исчезает в коридоре тем же путем, которым пришел.

--

Остаток дня пролетает незаметно.

Не имея больше возможности идти, Адриан отводит меня обратно в комнату Матео. Я бы цинично посмеялась, вернувшись в кровать, где меня изнасиловали, но для этого нужно что-то чувствовать, а я сейчас совершенно пуста.

Я даже не вздрагиваю, когда Матео входит в комнату в конце дня, бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем начать раздеваться перед сном.

Я не реагирую, когда он забирается ко мне в постель, напоминая мне о тех дурацких ночах, когда он приходил в комнату Винса.

— Это был долгий день, не правда ли? — бормочет он.

Его рука обвивается вокруг меня, как будто мы любовники. Я не пытаюсь пошевелить ею, даже когда он начинает трогать меня, ладонью гладя мою грудь через одежду, просовывая пуговицу моих джинсов через дырку и стягивая их вниз.

Я не сопротивляюсь, когда он их снимает, или когда он забирается мне между ног. Я даже не отвечаю, когда он входит в меня сухо, болезненно, проталкиваясь еще сильнее, чем сегодня утром, когда была хоть какая-то смазка.

Я не плачу, когда он снова кончает в меня.

Я не возражаю, когда он потом возвращается в постель и притягивает меня к себе, как будто мы прижимаемся друг к другу.

Мне все равно.

В чем смысл?

— Я уже сломал тебя? — тихо спрашивает он, почти разочарованно. Не из-за того, что он, возможно, навредил мне, а из-за того, что его веселье закончилось, я думаю.

Я не знаю ответа на этот вопрос, а даже если бы и знала, то, скорее всего, не удостоила бы его ответом.

--

На следующее утро он снова берет мое тело, прежде чем встает и идет в душ. Я оцепенело думаю, что подумал бы Винс о том, как быстро растет число, но мысль о имени Винса пронзает завесу оцепенения и причиняет боль, поэтому я останавливаюсь.

Как только Матео уходит, дверь открывается, и Адриан заходит внутрь. — Ты в порядке?

Я слабо киваю.

— Хочешь позавтракать? Тебе нужно… что-нибудь?

Я снова качаю головой, но потом останавливаюсь. — Вообще-то да. Дайте мне Элизу».

На его лице на мгновение промелькнуло удивление, взгляд переместился с меня на кровать, потом обратно. — Элиза?

Я киваю.

— Хорошо, — наконец говорит он, выходя из комнаты.

Проходит некоторое время, но в конце концов раздается легкий стук в дверь, и в комнату заглядывает светловолосая голова Элизы. — Привет, — приветствует она, улыбаясь, пока не видит меня. — О, Миа. Привет.

— Привет.

Ее взгляд скользит по мне, по кровати, в замешательстве. Думаю, ее замешательство от того, что я в постели Матео, говорит о том, что никто не знает, но трудно почувствовать облегчение. Скоро они узнают.

— Что я могу для тебя сделать? — спрашивает она немного запинаясь.

Я сажусь, заворачиваюсь в верхнюю простыню и стаскиваю одеяло на пол, отталкиваясь от кровати. Элиза ахает, увидев полосы крови на простынях, ее щеки краснеют.

— О, дорогая. Тебе что-нибудь купить для твоего ежемесячного платежа?

— Это не из моих месячных, — просто говорю я.

Она смотрит на простыни мгновение, затем на меня, на мой потрепанный, мертвый вид. Страх заволакивает ее ясные голубые глаза, но я не терзаю ее больше.

— Мне нужно принять душ. Не могла бы ты, пожалуйста, поменять их, прежде чем я выйду?

Кивнув, не отрывая взгляда от кровати, она пробормотала: — Конечно.

Глава Двадцать Пятая

Я не встаю с кровати, чтобы сделать что-то большее, чем принять душ или пописать, до воскресенья. Матео заставляет меня есть завтрак, хотя мне от этого становится плохо, и я бы осталась здесь в своей мертвой маленькой раковине намного дольше, только он мне не позволяет.

Положив новый чехол для одежды на кровать, он говорит: — Пора вставать.

— Почему?

— Сегодня день семейного ужина. Обязательно.

— Все еще?

Он просто улыбается.

Я не готова к этому аду, но заставляю себя принять душ и одеться. Новое платье белое и без рукавов, с высоким воротом, но облегающее. Глядя на себя в зеркало в ванной Матео, я размышляю об иронии того, что он одевает меня в белое теперь, когда я запятнана без возможности искупления.

Что касается обуви, он приказал принести мои «Лабутены». Я не думала, что что-то может заставить меня перестать любить эти чертовы туфли, но, боже, он умудрился найти способ.