Тайный ребёнок от Босса (СИ) - Лэнг Лили

Пока витаю в собственных мыслях. Рома поздравляет и обнимается с мамой. Воркует там с ней и тянет в сторону дома, оставив меня со старшим Бессоновым.

— Пойдём в дом, — предлагает Геннадий Викторович, тронув за плечо. Кивнув, иду следом за родственниками.

Большой дом встречает нас шумными криками детей. Потрескивающими в камине поленьями, запахами выпечки, мандаринов и хвоей. В гостиной уже наряжена большая пушистая ёлка. Живая, не искусственная. На окнах висят гирлянды и снежинки, сделанные своими руками. Скорее всего, младшие сестры Ромы вырезали.

— Как же у вас уютно, — с улыбкой замечаю я, передавая полушубок Геннадию Викторовичу. Мужчина тоже улыбается открыто, вешая верхнюю одежду в специальный шкаф.

— Привет, — в прихожую выходит Полина и окидывает меня чуть высокомерным и снисходительным взглядом.

— Здравствуй, — довольно доброжелательно отвечаю, но внутренне напрягаюсь.

Чувствую, кровушки она за вечер-то попьёт своими намёками и очередными подозрениями. Хотя, когда Рома озвучит грандиозную новость, ехидно выдаст: «А я говорила!».

— Проходи, Лер, — подталкивает старший Бессонов.

Мы располагаемся за накрытым столом в гостиной. Наталья явно с самого утра от плиты не отрывалась. Столько салатов и закусок, аж стол ломится и свободного места нет.

Торжество начинается с обеда. Очень сытного и вкусного. Я опять без умолку болтаю, вовлекая старшее семейство в диалог. Нахваливаю еду, с аппетитом уплетая всё, что мне подкладывает Рома.

После очень плотного обеда дети сбегают, забрав с собой брата и Михаила. Мы с Полиной помогаем Наталье прибрать стол и освежить закуски к вечернему главному застолью.

Чувствуя подступающую тошноту от всех этих насыщенных запахов, быстро домываю оставшуюся посуду и ретируюсь из кухни. В окне замечаю Бессонова, копающегося в машине, и, накинув полушубок, выхожу на крыльцо. Просто подышать воздухом. Ну и посмотреть, что он там делает.

Ко мне выходит Геннадий Викторович и закуривает. Мы оба молчим. Честно говоря, устала болтать. Нужна передышка. Ну и тошноту унять тоже нужно. Поэтому отхожу подальше от дымящего мужчины и дышу, наполняю лёгкие морозным воздухом.

— Ты уж прости старика, — тихо так выдаёт Бессонов-старший. Непонимающе поворачиваю голову. Мужчина с хитрым прищуром зеленых глаз отслеживает реакцию. — Из-за меня ты попала под удар.

— Не передо мной вам нужно извиняться, Геннадий Викторович, — отвечаю также тихо, но твёрдо. — Возможно, Рома и разочаровал вас. Но он ответственный руководитель и очень много работает.

— Я это знаю, — соглашается Бессонов. — Только…

— Все совершали ошибки в прошлом, — перебиваю я. — И всем нужна поддержка близких, прощение и второй шанс. В самый трудный момент рядом должна быть семья. Чтобы поддержать и подстраховать. У вас есть Наталья Юрьевна и дочери. У него…

— У него есть ты, — замечает мужчина, глубоко затягиваясь сигаретой.

— Это другое, Геннадий Викторович. Для Ромы Вы всегда были примером для подражания, авторитетом, к которому он тянулся. Сейчас он старается из-за вас. Чтобы вашего одобрения заслужить. Но натыкается на стену непонимания, сомнений и недоверия, — замолкаю, замечая идущего к нам младшего Бессонова с корзинками в обеих руках и подмышках, — Вам обоим нужно простить друг друга. Вместо того чтобы следить за ним, лучше зарыть топор войны и объединиться. Компания от этого выиграет.

Мужчина молчит, челюсть сжимает и буравит меня тяжелым взглядом из-под кустистых бровей. Явно ему не понравилось то, что я сказала и вообще влезла в их личные дела. Мне бы точно не понравилось слушать советы от какой-то мимолётной пассии сына.

— Тебе помочь? — натягиваю улыбку и переключаюсь на поднимающегося к нам Рому. Тянусь, чтобы перехватить из подмышки цветы, но он уворачивается.

— Руки, рыжая. Это не тебе. И вообще, не стой на холоде, простудишься, — выдаёт гад.

— Больно надо, — фыркнув обиженно, отворачиваюсь и демонстративно ухожу в дом.

Мужчины остаются на крыльце, я же иду на кухню. Вот и буду сидеть возле Натальи и вообще игнорировать гадского босса.

Время в компании словоохотливой женщины пролетает совершенно незаметно. Я помогаю Наталье с выпечкой, она готовит свой фирменный торт Наполеон по какому-то новому рецепту. Рассказывает разные истории и байки.

Временами к нам присоединяются её дочери. Периодически заглядывает Рома, окидывает подозрительно-цепким взглядом нашу компанию. И так же молча удаляется из кухни.

— Чего это он такой загадочный? — почему-то у меня спрашивает Полина, вертя в руках четвёртый по счёту фужер с наливкой. Что-то она рано начала праздновать мамин праздник.

— Понятия не имею, — пожимаю плечами, воруя чайной ложечкой крем из миски.

— Сюрприз готовит, — выдаёт с улыбкой Наталья.

— Да? Что-то новенькое, — хмыкает Бессонова и встаёт. — Пойду гляну, что он там тебе придумал.

Мне тоже хочется посмотреть, что же там шеф для своей мамы делает. Но я вспоминаю, что обижена, и заставляю себя сидеть на стуле ровно и не дёргаться.

— А много гостей придёт? — спрашиваю, кидая взгляд в окно. Время уже за шестой час перевалило. Обычно к этому времени появляются первые гости, но никого ещё нет.

— Мы никого не звали, — машет рукой женщина, убирая поднос с готовым тортом в холодильник. — Кто вспомнит, тот придёт. Все свои уже здесь.

Напрягаюсь, чувствуя подвох. Никого не звали, а меня позвали. Странно? Очень!

— Мама! Лера! — на кухню забегают взбудораженные близняшки. — Вас Рома зовёт. Он что-то сказать хочет!

Девчонки прыгают вокруг нас и тормошат. Торопятся, тараторят что-то. Встаю.

Вот нашёл время сообщать грандиозные новости. Нет бы подождать окончание вечера. Когда все будут сытые, довольные, выпившие, в конце концов.

Со вздохом плетусь за семейством в гостиную. Только никого там нет. А девочки толкают в сторону прихожей. На улицу.

Ещё лучше. Бессонов что, решил сообщить новости на свежем воздухе? Чтобы в случае чего успеть сесть в машину и уехать?

Закатываю глаза, обуваюсь в сапоги и, накинув полушубок, выхожу. Наталья под локоть подхватывает и тянет за собой, бормоча под нос о креативности отпрыска.

Мы огибаем дом и попадаем на заснеженный задний дворик. Всё вокруг белым-бело. И темно. Только расчищенная дорожка с двух сторон подсвечена светодиодной лентой.

— Иди, Лер, — подталкивает меня Наталья, отступая. Непонимающе останавливаюсь. Женщина придерживает близняшек и кивает мне.

Ну я и иду. Чувствую очередной подвох и странность, но иду. Светодиоды впереди плавно зажигаются, подсвечивая мне путь и показывая направление. Я дохожу до кособокого сарая и останавливаюсь.

— Вот вообще не смешно, Бессонов, — ворчу себе под нос, вытягивая шею.

— Согласен, всё очень серьёзно, — выдаёт он за моей спиной.

Разворачиваюсь и жмурюсь от включившихся по всему периметру фонарей, что ярко подсвечивают весь двор. Рома в чёрном строгом пальто стоит прямо передо мной. А вокруг чёртовы корзины с цветами. Причём их больше, чем было до этого в машине. Брусчатка под ногами, что была до этого чистой, сейчас усыпана лепестками красных роз.

Некрасиво будет, если я при всём его семействе развернусь и уйду отсюда, правда?

Кошусь на сарай, прикидывая: есть ли там что-то тяжелое и увесистое. Чтобы прибить одного гениального манипулятора.

— И что всё это значит? — шиплю, задирая голову.

Рома не отвечает, вынимает руки из карманов пальто. Разжимает пальцы, показывая бархатную коробочку. И, открыв крышку, демонстрирует кольцо с увесистым таким булыжником.

— Мой дед подарил это кольцо бабушке перед тем, как уйти на фронт. Когда он без вести пропал, на руках у бабушки остались трое маленьких детей. Она прошла много трудностей, безденежье, безработицу и голод. Продала почти все свои драгоценности и мебель, но оставила это кольцо. Хранила его всю оставшуюся жизнь и часто говорила, что передаст только моей будущей жене. Она так и не вышла больше замуж и прожила оставшуюся жизнь с любовью к моему деду. Кольцо долгое время лежало у родителей, а я считал, что ни одна женщина не достойна носить семейную ценность. Не достойна носить то, что оно символизирует. Любовь, верность, преданность. Пока не встретил тебя, — Рома протягивает коробочку мне. — Ты просила не заикаться о свадьбе. И это не предложение. Я просто хочу, чтобы оно было у тебя. Возможно, чуть позже, когда ты полюбишь меня так же, как и я тебя, согласишься надеть его и выйти за меня замуж.