Тайный ребёнок от Босса (СИ) - Лэнг Лили

— Температура точно есть.

— Лечись, болезная моя. И если что нужно — пиши, — тяжко вздохнув, выдаёт Рахлин ценное указание и отключается.

И я лечусь. Вызываю Алевтину Георгиевну на дом. Раз эта женщина подставила меня, пусть побегает за своим уникальным случаем. Удивительно, но репродуктолог приезжает очень быстро. С личной медсестрой и переносным аппаратом УЗИ. Она долго уговаривает лечь в клинику и лечиться под наблюдением, получает отказ и ворох претензий.

У меня по жизни характер непростой, а когда болею, то становлюсь в сто раз злее. Поэтому срываю гнев на женщине. Напоминаю ей о врачебной конфиденциальности. И что за слив такой важной информации, как моя беременность, можно иск получить. Алевтина старается сгладить углы. Мол, я приезжала с Ромой, и она была уверена, что мужчина в курсе моих дел. Да и потом, обо мне ведь она переживала. О детях.

В общем, со скрипом убеждает меня, что действовала только в моих интересах. Посмотрев предыдущие анализы из больницы, прочитав выписку другого врача, она убирает полностью гормонотерапию и назначает несколько лекарств от простуды, которые не навредят плодам. Берет кровь на анализы, осматривает моих малюток. Убеждается, что всё хорошо, и, оставив рекомендации, просит звонить, если станет хуже.

Доставкой заказываю необходимые лекарства и травяные чаи. Закидываюсь парацетамолом и до самого обеда отключаюсь.

Меня будит звонок в дверь. Нехотя соскребаю себя с кровати и плетусь открывать.

— Ты что тут делаешь? — хрипло выдаю, таращась на Рому.

— Приехал лечить тебя, — выдаёт он и, перехватив за предплечье, как танк просто шагает в прихожую. Врываясь в личное пространство, заставляет отступить.

— Чего ты добиваешься?! У тебя рабочий день в самом разгаре! Дай мне поболеть спокойно!

— Носки надень и болей спокойно. А на работе и без меня справятся. Большое око проследит, — последнее с тихой ненавистью выдаёт, явно намекая на выходку своего отца.

— Ром…

— Хватит спорить, Лер. Я ведь сказал уже, что не отступлю!

— Да делай что хочешь, — вздыхаю устало и плетусь в спальню.

Прячусь под тяжелым одеялом, обнимаю одного из котов, прикрываю глаза и прислушиваюсь к звукам в квартире. Рома шуршит пакетами, потом моет руки в ванной. Чайник ставит. В общем, довольно долго не появляется в поле моего зрения.

Я почти проваливаюсь в дрёму, когда чувствую его прохладную ладонь на своём лбу. Вздрогнув, открываю глаза. Нависает надо мной. Только смотрит на зеркало у комода, в уголке которого прилеплено черно-белое фото с узи двух эмбриончиков.

Не подаю вида, что очнулась, любуюсь мужчиной. Замечаю жёсткие складки в уголках глаз, хмуро сведенные брови на переносице. Сжатую челюсть. И сероватый цвет кожи.

— Ты вообще планировала когда-нибудь сказать мне о ребенке? — внезапно спрашивает со всей серьёзностью и опускает глаза на меня. Молчу, пожимаю плечами. — Из-за одного подслушанного разговора ты намеренно лишила бы меня права принимать участие в его жизни?

— Ром…

— Ответь, — перебивает жёстко.

— Я хотела тебе рассказать. До того, как ты вышвырнул меня. До того, как, даже не выслушав, прогнал. В воскресенье, когда ты остался, я пообещала себе рассказать тебе, как только мне станет лучше.

— Хорошо, — кивает, слегка расслабляясь.

— Чего хорошего-то? — бурчу непонимающе.

— Значит, ещё не всё потеряно, — он к снимку подходит и, сорвав его, пристальнее смотрит.

— Их двое, Ром, — в спину пытливо смотрю, будто пытаюсь прочесть по ней, о чём он думает. — Ты сказал, не отступишь от своего ребенка. Второй в комплекте идёт. С ним что? К нему ты так же будешь относиться? Сможешь не делить их?

Молчит. А я секунды считаю, чтобы на шестидесятой окончательно разочароваться.

— Я привык к лёгким деньгам, привык к тусовкам, клубам и алкоголю. Я менял девушек легко и непринуждённо. Расставался без сожаления, как только наскучат. И находил новых, — заговаривает он на пятьдесят третьей секунде. Вешает обратно снимок и разворачивается ко мне. — На последнем курсе юриспруденции я только устроился на практику к отцу. И к нам в офис заявилась одна из бывших пассий с довольно внушительным пузом. Утверждала, что беременна от меня. Был скандал, разбирательство и по срокам подходило. Отец чуть не женил меня на ней. Но мы сделали днк-тест, и выяснилось, что ребенок не мой. С того случая я был намного осмотрителен. Потому что не хотел детей вовсе. Не хотел становиться заложником случая. Орущие младенцы меня раздражали и напрягали. Я даже подумывал сделать вазэктомию, чтобы ни одна не повесила на меня своего ребенка.

Рома замолкает и садится передо мной на корточки. Ладонь на лоб опять кладёт, поглаживает.

— Когда узнал, что ты беременна. Первая эмоция была злость. Но через эту злость пришло понимание. Я хочу стать отцом. С тобой хочу, рыжая. Долгое время я искал себя. Кто я? Мажор с благосостоянием родителей. У которого всё ненастоящее. Женщины, окружавшие меня, друзья — все фальшивое. Даже юридическая компания, и то не моя. Единственное настоящее, что я сделал в жизни, — сейчас растёт в тебе. Я не знаю, каким буду отцом. Возможно, самым ужасным, и тебе придётся научить меня так же безоглядно любить их, как делаешь это ты. Но совершенно точно я не буду делить детей.

В спальне повисает тишина, прерываемая моим хриплым дыханием. Зеленые глаза мужчины цепко сканируют моё лицо, считывают эмоции. Я не могу поднять взгляд выше его шеи. Смотрю на татуировку на ней и перевариваю услышанное. Честно говоря, в носу щиплет. И это совершенно точно не из-за простуды.

Глава 27. Валерия

Рома никуда не ушёл, да и я перестала его прогонять. В обед заказал куриный суп из своего любимого ресторана. Заваривал мне травяной чай и напоминал про лекарства. Пока я спала, работал из кухни. Слышала, когда просыпалась, как он рычит по телефону на подчинённых.

До самого вечера он остаётся со мной. И я даже не знаю: хочу ли, чтобы он уходил. Здравый смысл подсказывает, что нужно прогнать. Хочет участвовать в жизни малышей — пусть участвует. А между нами всё еще ничего не может быть. Нам вообще никто не нужен, и мы сами со всем справимся. Не стоит опять прыгать в этот омут, ни к чему хорошему это не приведет. Разве что я останусь с разбитым сердцем и окончательно сломленной. А вот глупая, влюблённая в него девочка, наоборот, хочет, чтобы он остался. И вообще, нельзя быть такой категоричной. Нужно давать людям второй шанс.

— Тебе больше ничего не нужно? — спрашивает Рома, отвлекая от мысленных споров. И я понимаю, что он сам решил уйти.

— Нет, спасибо, — хриплю, приподнимаясь на локтях.

Он кивает и уходит в коридор. Выползаю из тёплой постельки и семеню за ним. Рома и вправду собирается уйти. Обувается.

— Если что-то понадобится, звони, — бросает на меня взгляд и тянется к пальто на вешалке. Киваю. — У меня утром встреча с клиентом, но в обед освобожусь и заеду.

— Не стоит. Я вправду уже чувствую себя лучше и, возможно, завтра выйду на работу.

— Лечись спокойно., — включает большого босса и строго так выдаёт: — Рахлин пару дней переживёт без тебя.

— Есть определенный плюс в том, чтобы спать с начальством, — сарказм так и прёт, не могу сдержать язык за зубами.

— Хочешь ещё пару плюсов добавить? — выгибает бровь мужчина.

— Нет, боюсь, я эти плюсы не отработаю, — фыркаю.

— Передумаешь — дай знать. Предложение действует неограниченное количество времени, — криво усмехается Бессонов и дёргает щеколдой на двери. — До завтра, Ланская.

— Пока, Роман Геннадьевич, — хмыкаю, шагнув ближе, и чувствую, как между нами устанавливается небольшое перемирие.

Закрыв за мужчиной дверь, возвращаюсь в постель. И лечусь, как велели. Ночью ещё раз поднимается температура, но я её благополучно сбиваю выписанными врачом препаратами. И пью травяной чай, что заботливо заварил в термос один большой босс.