Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика

А потом он отстранился от меня, и прохладный воздух коснулся моей киски, заставив открыть глаза. Но он не отошел далеко. Он переместился на диване так, что его ноги оказались рядом с моими, а его внимание было приковано к моей киске. Его рука обхватила массивный, крепкий член, и он быстро и сильно поглаживал себя от основания до кончика.

— Посмотри на это, — простонал он и провел свободной рукой по внутренней стороне моего бедра. Я застонала от того, как это приятно, это мягкое прикосновение, когда он делает что-то такое грязное. Но это было недолго, через секунду он опустил ладонь и шлепнул меня по киске.

— А-а-а… — я выгнула спину, мои груди задрожали, жжение и ожог мгновенно прошли.

— Еще раз, — потребовал он, все еще яростно двигая ладонью вверх-вниз по члену. Он снова шлепнул меня по киске, и я застонала, умоляя, упираясь руками в подушки дивана, чтобы не отодвинуться.

Николай гладил рукой мою измученную эротическими страстями плоть, успокаивая, возбуждая все сильнее и сильнее.

А когда он поднес ладонь к головке своего члена и сжал, его предплечье напряглось, вены вздулись до предела, а я затаила дыхание.

Его мышцы шеи сжались, и он застонал, а затем издал хриплый звук. Он направил свою эрекцию на меня, и горячие, густые струи молочно-белой спермы вырвались из его кончика и забрызгали мою киску, бедра, даже низ живота. Она была повсюду. Он был везде.

И его оргазм, казалось, продолжался и продолжался, никогда не прекращаясь, и все, что я могла делать — это лежать и принимать все, позволяя ему купать меня в своем семени, раскрашивать меня следами.

Когда он кончил, единственным признаком этого было едва заметное расслабление его плеч и быстрое поднятие и опускание груди. Его глаза были едва открыты, когда он смотрел на меня сверху вниз, на всю сперму на моем теле.

— Боже, да ты просто охуенна, малышка. Самая горячая пизда, которую я когда-либо видел, — пробормотал он. Он протянул руку и провел пальцами по полоскам семени, размазывая его, втирая в мои бедра и живот, в губы моей киски, а затем поддразнил мое отверстие и протолкнул немного и туда.

Я задохнулась от этого ощущения.

Он поднял руку, показывая мне блестящие пальцы, покрытые его оргазмом, и заставил меня попробовать его на вкус, проталкивая эти пальцы в мой рот и прижимая к моему языку. Он был соленым, сладким и темным. И я стала сосать эти пальцы, вбирая в себя все его семя, словно изголодалась по нему.

Я никогда не знала, что такое зависимость, никогда не чувствовала непреодолимой тяги, когда что-то нужно так сильно, что становится больно. Но, глядя на Николая, я поняла, что, должно быть, так оно и есть.

Должно быть, так выглядит осознание того, что ты никогда не сможешь вернуться к прежнему.

Глава 20

Амара

— Привет, малышка, — то, как он это сказал, носило сексуальный характер и было наполнено намеками.

Может, я и не говорю по-русски, но за время общения с ним узнала несколько слов и знала, что малышка означает «малышка». От одного осознания того, что он назвал меня так ласково, я обмякла самым неожиданным образом.

— Я хочу пригласить тебя сегодня на ужин.

Грубый голос Николая оторвал меня от книги, и я подняла на него глаза. Он стоял на верхней ступеньке лестницы, прислонившись к стене, и выглядел слишком сексуально после душа.

Его темные волосы были мокрыми и еще не уложены, верхняя часть тела обнажена, а все татуировки выставлены на всеобщее обозрение. Он был одет в темные брюки, но пуговица была расстегнута, и я могла разглядеть твердый V-образный изгиб мускулов его бедер.

Мое лицо вспыхнуло, когда я вспомнила, чем мы занимались прошлой ночью на диване в десяти футах отсюда. Мой пульс участился, когда я сдвинулась на мягком диване, на котором сидела, а бедра протестовали, потому что Николай держал их открытыми так долго и с такой силой.

И я чувствовала, как каждая частичка меня покалывает, когда я глотаю, боль, оставшаяся после того, как он засунул свой член в мое горло.

— Хорошо, — тихо сказала я, удивляясь тому, что у меня хватило сил ответить прямо сейчас.

Сердце заколотилось в груди, когда он медленно улыбнулся и окинул меня долгим взглядом, словно тоже вспомнил о тех грязных вещах, которые мы вытворяли.

Когда он повернулся и направился обратно в хозяйскую спальню, я выдохнула. Я услышала звонок телефона, затем отчетливый, приглушенный звук его речи на русском языке. Этот отвлекающий маневр помог вернуть мои мысли и тело в настоящее.

Когда я проснулась и увидела Николая, крепко спящего рядом со мной, было еще раннее утро. Я чувствовала тепло его тела во всех нужных местах.

Я никогда не спала ни с кем, кроме сестры, когда она была младше и я позволяла ей заползать в мою кровать после кошмара, так что я была благодарна, что он еще спал, когда я улизнула.

И то, что я сделала, нельзя было назвать иначе.

Собравшись как можно тише, в леггинсах и мягком кашемировом свитере, я спустилась вниз и пошла на кухню. На то, чтобы разобраться с кофеваркой, ушло десять минут, и мне стало стыдно. У нас были слуги, которые занимались этими делами, в то время как это задание, как и другие повседневные, бытовые дела, должны были стать для меня обычным делом.

Сварив себе чашку кофе, который оказался настолько крепким, что я задохнулась и закашлялась, а потом добавила в него чуть ли не половину молока и сахара, которые были на кухне, я осмотрела квартиру. Благодаря солнечному свету, проникающему в большие окна, пентхаус казался гораздо более привлекательным. Николай встроил книжные полки по всей комнате, многие книги были на русском языке, а некоторые даже на латыни. Еще минут десять я просто доставала книги, разглядывала корешки, нюхала страницы, ощущала пальцами кожу.

Выбрав наугад одну из них на английском языке, я нашла небольшой уголок, взяла с дивана плед и села на небольшой плюшевый диванчик у окна. Я уставилась в стекло и наблюдала за машинами и людьми внизу. Неважно, насколько роскошной была квартира Николая, выглянув наружу, я увидела лишь разбитую печаль Десолейшен.

И хотя вид из окна не был ужасным: главная улица, идущая параллельно зданию, была довольно тихой и настолько чистой и ухоженной, насколько может выглядеть любое место в этом захудалом городе, я не могла не представить себе всю ту пустоту, которую видела, пока мы ехали через город, чтобы добраться сюда.

Я услышала его приближение и попыталась сосредоточиться на книге, но слова расплывались. Я не могла сосредоточиться и снова и снова перечитывала одну и ту же строчку, а потом посмотрела на него сквозь длинные темные волосы.

Он разговаривал по мобильному телефону, его слова были негромкими и звучали на сексуальном русском. Боже, как восхитительно он говорил на этом языке. На нем был костюм, сшитый на заказ и подогнанный под его крепкое телосложение.

Николай мог одеться как в деловой костюм, так и в кожаную куртку. Я бы отдалась ему при любом удобном случае. И это осознание шокировало меня, хотя, наверное, не должно было. Я была благодарна ему за то, что он меня привлекает, и за то, что до сих пор он не относился ко мне плохо.

Я знала, что все может измениться в один момент. Я провела в его присутствии всего пару дней. Все это могло быть фарсом, маской, которую он надел. Но мне хотелось думать, что это не так. Хотелось надеяться, это нечто большее, чем то, о чем я могла мечтать.

Но чем дольше я смотрела на него, тем сильнее думала обо всем, что мы делали. Как он прикасался ко мне, что говорил мне. Все это звучало так искренне. Все звучало по-настоящему.

Его голос усилился, в нем слышался явный гнев, адресованный тому, с кем он говорил на другом конце. И когда он добрался до нижней ступеньки лестницы, то выкрикнул последнее слово, отключил телефон и засунул его во внутренний карман пиджака.

А потом он уставился на меня, и я не могла найти в себе силы отвести взгляд, мне было все равно, что он видит, как я смотрю на него.