Леди варвара (ЛП) - Диксон Руби

Я беру его руку в свою и провожу пальцами вверх и вниз по его большой ладони, потирая ее.

— Это ведь не новое ощущение, не так ли? Твой страх перед собственной кровью?

Он качает головой.

— Что происходит, когда ты охотишься и ранишь себя?

Он одаривает меня кривой, смущенной ухмылкой.

— Я надеюсь, что приземлюсь в какое-нибудь мягкое место.

Из моего горла вырывается восклицание. Если есть что-то, что я узнала об этой планете, так это то, что она не совсем безопасна. Повсюду дикие животные, скалистые утесы и столько снега, что Антарктида позавидовала бы. Я не могу представить себе Харрека в поле и теряющего сознание на морозе, когда рядом нет никого, кто мог бы присмотреть за ним или прикрыть его спину.

— Знаешь, это пугает меня до чертиков.

Он медленно кивает, наблюдая, как я провожу пальцем по его ладони.

— Я знаю, что это может быть опасно, но я не могу быть обузой для племени. Нужен каждый трудоспособный охотник.

— Тем больше причин для тебя преодолеть это, — мягко говорю я ему.

На его лице выражение крайнего разочарования.

— Ты думаешь, я не пытался справиться с этим? Чтобы выбросить это из головы?

— Я знаю, что так и есть. — Я глажу его руку, пока держу ее. — Это что-то, что случилось с тобой недавно, или ты всегда был таким?

Он пожимает плечами.

— Прошло много, очень много времени.

— Ты знаешь почему?

— Я могу догадаться. — Его рука обхватывает мою, и он крепко сжимает меня. — Я говорил тебе, что мои родители погибли на охоте, да? На соленом озере? Они пытались вытащить та-ли, но он утянул их под воду и перевернул их плот. Многие погибли в тот день.

Я киваю, потому что он уже говорил мне это раньше.

— Я был там, на пляже, с Экланом, Варреком и остальными. — Его лицо тщательно непроницаемо, ни намека на то, что он смеется. — Моя мать не хотела оставлять меня в пещере с остальными, поэтому я пошел с ними, хотя был слишком мал, чтобы охотиться. Я остался на берегу с Экланом, который был ранен и учил своего сына Варрека ловить рыбу сетями. Мы были слишком далеко, чтобы прийти на помощь, и нам пришлось наблюдать, как та-ли убивали всех. — Он качает головой. — Это плохое воспоминание.

Я прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Конечно, это плохое воспоминание. Это звучит как нечто ужасное. Он невероятно силен, раз даже может говорить об этом.

— Это было очень плохое время, но еще хуже стало на следующее утро, когда остатки их плота прибило к берегу. — Он закрывает глаза, собираясь с силами. — Мои родители все еще были на нем… по крайней мере, некоторые их части. Все, что я помню, — это кровь. Кровь и руки. Эклан увел меня прежде, чем я смог увидеть больше, но худшее было сделано. С тех пор у меня проблемы с кровью. — Он открывает глаза и смотрит вниз на наши сцепленные руки. — Не любой крови, конечно. Я могу подстрелить добычу, как любой охотник. Но моя собственная кровь? Я не могу этого сделать. Это заставляет мой разум отключаться, и я не могу двигаться вперед. Я думаю, это из-за того дня.

— О, Харрек, — выдыхаю я и обвиваю руками его шею, кладя голову ему на плечо. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это.

— Мне тоже, — говорит он, поглаживая меня по спине. — Не печалься обо мне, красавица Кейт. Временами это суровая жизнь, но в то же время и хорошая. Мне сказали, что мои родители были очень счастливы в течение многих сезонов до моего рождения. Они были парой задолго до того, как нашли отклик, поэтому мне нравится думать, что они прожили вместе счастливую жизнь и ни о чем не жалели. Они ушли из этой жизни такими, какими жили — яростно охотясь и всегда вместе.

Я полагаю, это хороший взгляд на вещи, но это не меняет того факта, что они оставили своего маленького мальчика со шрамами и осиротевшего.

— Так вот почему тебя так тошнит, когда ты видишь свою собственную кровь, — бормочу я. — Ты каким-то образом представляешь тот день в своем воображении.

Он пожимает плечами и снова выглядит смущенным, и у меня разрывается сердце, когда я вижу, как мой сильный, улыбающийся Харрек выглядит таким подавленным.

— Нам просто нужно заставить тебя думать о других вещах, — говорю я ему и откидываюсь на спинку стула. Я снова беру его руку в свою и кладу себе на грудь. — Вот так.

Он оживляется, слегка сжимая мою грудь.

— Я признаю, что это мне по душе.

— Видишь? Нам просто нужно немного отвлечь тебя. — Я придвигаюсь к нему немного ближе. — Вместо того, чтобы думать о том, как я собираюсь уколоть тебя в палец, почему бы не подумать о том, как я собираюсь… управляться с твоим членом? — И я убираю его руку со своей груди и снова глажу его ладонь, скользя пальцами по его коже.

— С моим членом? — Он хмурится, а затем издает «ах» в знак осознания. — Мой член.

— Верно. Если ты пройдешь сегодняшнее испытание, я обеспечу тебе особое отношение. — Мое сердце бешено колотится от того, что я такая прямолинейная, но я взволнована не меньше, чем возбуждена сама.

— О? Что это за особое отношение?

Я беру его палец и подношу к своим губам. Затем, медленно и очень обдуманно, я облизываю кончик, а затем беру его палец в рот и посасываю его.

Его губы приоткрываются, а взгляд становится рассеянным. Он зачарованно смотрит на мой рот.

Я провожу языком по его пальцу, вытаскивая его изо рта, а затем облизываю губы.

— Думаешь, ты сможешь сделать это для меня?

Но он просто выглядит шокированным и продолжает смотреть на свою руку, лежащую в моей.

— Ты бы… прикоснулась своим ртом к моему члену? Это то, что ты обещаешь?

— Э-э, да? — Я не знаю, волнуется ли он из-за того, что это табу, или нет, и моя уверенность немного падает.

— Люди… делают это?

Я немного глупо хихикаю над этим.

— Да, делают. Ты сказал, что прикоснешься своим ртом к моему влагалищу. Чем это отличается от того, как я прижмусь ртом к твоему члену?

Он выглядит ошеломленным.

— Но это моя работа — доставлять удовольствие моей паре.

Я решаю, что пока перенесу этот разговор. Сейчас я слишком сосредоточена на том факте, что он никогда не слышал о минете.

— Я не могу поверить, что парни из твоего племени не говорят об этом. У некоторых из них есть пары-люди. Никто не упоминал, что их пара, ну, ты знаешь, однажды набросилась на них?

— Они бы не стали так говорить о своих парах, — качает он головой. — Охотник не делится тем, что он делает со своей парой в мехах, как только они спариваются. Это личное.

Что ж, приятно это слышать.

— Значит, ты этого не хочешь? Потому что я предлагаю, но ты, конечно, не обязан соглашаться со мной.

— Я хочу, — немедленно говорит он, и его рука сжимает мою. — Не сомневайся в том, что я хочу. — Он притягивает меня ближе и прижимается своими губами к моим в пылком, интенсивном поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание. — Но, возможно, мы можем пропустить укалывание пальцев и перейти прямо к делу.

О, так вот что это такое? Отвлекающий маневр? Я отталкиваюсь от его груди.

— Хорошая попытка, но нет. Это серьезно, и это может повлиять на твою жизнь, Харрек. Что, если там есть еще один ледник? Или другая опасная ситуация? Ты бы действительно подверг меня опасности из-за чего-то подобного?

— Никогда…

— Хорошо. Договорились. Потом мы попрактикуемся. — Я пока не вытаскиваю иглу, но бросаю на него свой самый непреклонный взгляд.

Харрек долго размышляет, его внимание сосредоточено на моих губах. Я храню молчание, позволяя ему разобраться с этим. В конце концов, я не хочу давить.

И я знаю, что он собирается сдаться, когда его рука в моей сжимается, а на лбу выступает пот.

— Сделай это, но побыстрее.

Я киваю. Я также не собираюсь давать ему время струсить. Я наклоняюсь и беру шило, ожидающее неподалеку, и крепко держу его за руку.

— Сосчитай до трех, пожалуйста.

— Один, — прерывисто выдыхает он.

Я быстро тычу иглой в его палец, всего лишь слегка укалываю.