Зимний двор (ЛП) - Хатчинс Амелия

Светлая Наследница… хрена с два он отдаст её Адаму. Клыки Синджина стали больше, и он отстранился, уставившись на её спутанные волосы, растекшиеся по шёлковым простыням. Её полная грудь была изумительна, больше, чем он мог уместить в ладони. Упругие розовые соски умоляли, чтобы их пососали и покусали. Как только его зубы втянулись, он наклонил голову, нагревая язык. Медленно он провёл круг вокруг вершинки, прислушиваясь к реакции Айслин. Она не отдёрнулась, как большинство женщин, боясь обжечься. Чёрт, он сам никогда не использовал жар в сексе, потому что мог ошибиться.

Он перешёл к другому соску, а на первом наколдовал лёд. Она дико отреагировала — издавая чертовски страстные стоны. Синджин приподнялся, глядя на розовую плоть, а затем, когда жар тела нарастал, наблюдал, как Айслин извивалась от боли, прежде чем вонзиться в её тугое лоно. Он толкнулся бёдрами, ожидая по реакции понять, когда боль уйдёт.

Он чувствовал запах слёз Айслин и хотел видеть боль в её глазах, но их нельзя напрягать, они должны измениться. Айслин дёргала головой, шепча приглушённые слова, и он остановился, подняв голову, чтобы посмотреть на неё.

Он всё же сдёрнул повязку. Глаза цвета морской волны с серебряной окантовкой смотрели на него; её волосы начали становиться тёмно-синими, но не полностью, а лишь усилили цвет её белокурых волос. В одной густой пряди была часть, подчеркивающая синий цвет; её глаза будто видели его в первый раз. Синджин наклонился, целуя Айслин, а она зарычала и начала медленно извиваться, требуя, чтобы он дал ей то, чего она жаждала.

Айслин смотрела в его глаза, упиваясь красотой трёх цветов. Его волосы были смешанных оттенков каштанового и полнейшего совершенства. Она подняла руки, но не смогла сдвинуть их. Синджин прижался к её губам, и она застонала, чувствуя, как он начал двигаться навстречу её бёдрам.

— Быстрее.

— Нет. — Он наблюдал за ней, слово, сорвавшееся с его губ, привело в ярость, а затем она разорвала верёвки, которой он связал ей руки, и перевернулась, пока не оказалась на Синджине. Затем упёрлась руками в него и наклонилась, целуя, кусая и лаская языком его ключицу. В тот момент, когда она добралась до плеча, впилась в него зубами и улыбнулась, когда Синджин зарычал. Вкус меди наполнил её рот, и она облизала укус, зная, что едва повредила кожу, но этого достаточно, чтобы пустить кровь и убедиться, что он осознал её желания.

Синджин перевернул Айслин, не желая ждать ни секунды, чтобы показать, кто альфа в их отношениях. Он раздвинул ноги Айслин, смотря на её губы, измазанные его кровью, и холодно улыбнулся, наращивая темп, ведя её к краю, прежде чем отстраниться, чтобы посмотреть, как Айслин изо всех сил пытается добраться до него. Она потянула к нему руки, и он поймал их за запястья и прижал к её животу.

— Нет, принцесса, — ухмыльнулся он, наблюдая, как сияние в её глазах становится ярче, пока он не почувствовал это, как удар в живот. Айслин прекрасна, даже не завершив Переход.

Синджин перевернул её на живот и схватил за руки, заставив упереться головой в кровать. Прижав руку к чертовски сексуальному изгибу её позвоночника, другой он раздвинул её ноги и устроился позади. Он безжалостно вошел в неё, наслаждаясь стоном абсолютного удовольствия, который вырвался из лёгких Айслин, пока наполнял её, а внутренние стенки стиснули его в знак протеста. Синджин смотрел, как она двигала бёдрами, требуя, чтобы он дал ей то, чего она жаждала, но была в его власти, и он собирался наслаждаться каждым грёбаным мгновением этого. Он ни хрена бы не пошевелился. И отказал ей в том, чего она жаждала. Тело Айслин жаждало большего и быть наполненным. Он чувствовал, как она дрожит, а внутренние мышцы сокращались. И всё же он двигался так медленно, глубоко входя в Айслин. Она желала, чтобы Синджин потерял контроль, спустил с поводка монстра внутри и дал ей то, чего она жаждала.

— Шевелись, — взмолилась она.

— Кому ты принадлежишь, Айслин? — спросил он.

— Пожалуйста? — взмолилась она.

— Кому ты принадлежишь?

— Тебе, я твоя, — произнесла она задыхаясь, а затем застонала, когда он начал двигаться быстрее, звук плоти, встречающейся с плотью, наполнил комнату, и Айслин кончила.

Перед глазами заплясали звёзды, когда оргазм пронзил всё тело. А когда Синджин напрягся на последних толчках, Айслин увидела радугу. Он, продолжая двигаться, прожигал её изнутри, но боли не было.

Как только он освободил её руки, она повернулась и посмотрела на него с довольной улыбкой на губах. Это ещё не конец, далеко не конец. Но её тело болело, будто она взбежала на сотню гор и спустилась с них, охотясь за своей добычей. Она смотрела, как он выходит из неё и притягивает её к себе.

— Спи, Айслин. У тебя меньше часа, прежде чем снова придётся питаться.

— Я рада, что с тобой, — прошептала она. И была поражена тем, как резко мир теперь стал чётким и ясным. Всё оказалось хуже, чем она думала. Высшие Фейри видели лучше, а значит, лучше видели недостатки и несовершенство. Насколько плохо она на самом деле выглядит для него?

— Что делаешь? — спросил он, когда она начала отстраняться от его прикосновений.

— Я… я… я не могу лгать! — закричала она, закрыв рот рукой и сев, глядя на него сверху вниз.

— Нет, маленькая принцесса, ты не можешь больше лгать, — согласился он с весёлой ухмылкой.

— Я в полном беспорядке, — сказала она, сильно ударившись головой о подушку.

— Ты красивый беспорядок, а мне нравятся беспорядочные люди. Они не связываются с тривиальностями. Ты меня укусила, — сказал он через мгновение.

— Это справедливо, — пробормотала она, и её щёки залил жар.

— В следующий раз кусай сильнее, и мы насыпем немного соли. Тогда будет справедливо, — усмехнулся он, когда она закатила глаза, наблюдая за ним. — Я тоже рад, что это я. Потому что боролся бы за тебя и не смог бы жить, травмируй братьев.

— Я не стою того, чтобы за меня бороться.

— Ты ошибаешься; за тебя стоит убить, Айслин. Вот что пугает меня больше всего.

Глава 27

Айслин шевелила бёдрами, тёрлась о Синджина и стонала. Каждая частичка тела болела, и голод, который, казалось, никогда не будет утолён, кипел, вгрызаясь во внутренности. Синджин двигался на автопилоте, как было уже несколько дней, просыпаясь только для того, чтобы покормить её и самому быть сытым. Переход выдался жестоким, всепоглощающим и, по-видимому, нескончаемым. Она толкнула его на себя, пробегая пальцами по рельефным мышцам на животе. Её глаза отражались в его глазах, доказывая, насколько силён её голод. Она обхватила его член маленькими пальчиками, прежде чем проложить дорожку поцелуев по его животу, пробираясь к тому, чего жаждало тело.

— Айслин, — предупредил он хриплым рычанием, которое только придало смелости.

Она погладила член, наслаждаясь шелковистой плотью, которая напряглась от желания. Затем поцеловала и облизала медленные круги на плоти, распространяя лёд, пока не наткнулась на чувствительную точку, которую принялась ласкать. Он напрягся и зарычал. Затем поднял голову, наблюдая за Айслин, смотрящей ему в глаза. Жар разлился по сердцевине, когда Айслин взяла его в рот, наслаждаясь рычанием, которое не смог сдержать. Айслин ласкала его член, надавливая на нужную точку кончиком языка. И он попытался сесть. Айслин толкнула его, и её магия стала ощутимой в комнате. Она не идиотка; они скрыты, и только трахались и спали. Прошли дни, и вся комната пахла магией и сексом с оттенком зимы и угольков.

Она встала на колени, оседлав его торс, затем откинула волосы с лица, жадно поцеловала Синджина и по-звериному зарычала. Затем прикусила и потянула его распухшую нижнюю губу, прежде чем прижалась сердцевиной к его толстому члену.

— Ты хочешь меня? — хрипло произнесла она.

— Как и то, чтобы воздух, наполняющий мои лёгкие для жизни, — ответил он, скользнув ладонями по её бокам, чтобы удержать за талию. Он не двигал её, а наблюдал, как она сама медленно двигается, принимая каждый его дюйм, запрокинув голову, и крик удовольствия вырывается из глубин её тела. Она чертовски дикая и прекрасная. Её манящий аромат зимы смешивался с его, и каждый раз, когда она находила освобождение, он делал глубокие вдохи, понимая, что никогда этого не забудет. Её грудь подпрыгивала, когда Айслин трахала его, будто была рождена для этого. Он заполнил её полностью, и она не жаловалась на размер или боль. Она брала и отдавала, и он был весь в её отметинах, — укусах и царапинах… И это чертовски сексуально.