Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика

Из его взгляда исчезло всякое веселье, а вместо него появилась серьезность, от которой перехватывало дыхание. Долгие мгновения Николай молчал, просто смотрел мне в глаза, его взгляд медленно прошелся по подбородку и линии челюсти, а затем вернулся к моим губам.

Взад-вперед, так медленно, словно он запоминал каждую частичку меня.

С легким нажимом он потянул меня вперед. Я затаила дыхание, но потом начала задыхаться, моя грудь поднималась и опускалась слишком быстро, чтобы это можно было считать нормальным. Но Николай не стал комментировать мою физическую, ощутимую реакцию на него. Вместо этого он засунул большой палец мне в рот, заставив сосать его.

Наши рты были так близко, что я едва открывала глаза, и во мне шевелилось какое-то сладострастное чувство. Я могла бы списать это на вино, на полный желудок, но все это было из-за Николая.

Я чувствовала себя такой изящной, сидя рядом с ним, крошечной и маленькой на фоне его массивного тела. Все, что я могла делать, — это вдыхать его. Все, что я могла видеть, — это он. Все, что я могла чувствовать, — это он.

Он тихонько хмыкнул, и я почувствовала, как мое тело становится все более и более чувствительным, готовясь к его прикосновению. И тут я почувствовала прикосновение его губ к своим. Это даже нельзя было назвать поцелуем, настолько легким он был, но я чувствовала его каждой частичкой своего тела.

Он переместил пальцы, державшие мой подбородок, на шею. Я позволила ему взять инициативу в свои руки, и мне нравилось, как он контролирует ситуацию. Казалось, даже если бы я была опытной, то все равно хотела бы, чтобы такой мужчина, как Николай, показал мне, как это делается.

Положив руку мне на затылок и сильнее надавив, наклоняя мою голову в сторону, он углубил поцелуй. Я застонала от его вкуса, почувствовала эйфорию, когда он обхватил пальцами мои волосы и потянул за пряди.

С каждой секундой его прикосновения становились все сильнее, поцелуй все требовательнее, пока он не зажал в кулаке клок моих волос, отчего моя киска увлажнилась.

И тогда он просунул свой язык внутрь, поглаживая меня изнутри, прижимая мышцы к моим, прежде чем отступить и повторить все сначала. Мы делали это так долго, медленно и сосредоточенно целуясь, что у меня между бедер потекла жидкость.

Я была вся мокрая, мягкий материал моих леггинсов терся о самую чувствительную часть меня. Я была без лифчика, о чем сейчас жалела, потому что соски были очень твердыми и неприятно терлись о материал свитера.

— Я никогда не пробовал ничего слаще, — его слова прозвучали напротив моих губ, и я почувствовала вибрацию по всему телу, остановившуюся прямо между бедер.

Он просунул язык внутрь и вынул его. Туда и обратно. Входил и выходил. Этот акт нельзя было назвать иначе, как имитацией траха. Боже, как я хотела его — его — прямо сейчас, так отчаянно, что моя киска сильно сжалась. И когда мои внутренние мышцы расслабились, я почувствовала, как из меня вытекает еще больше влаги, несомненно, создавая мокрое пятно в центре моих леггинсов.

Я попыталась сжать бедра вместе, но мое положение делало это невозможным: одна нога была согнута на подушке, а другая стояла на полу.

Он прервал поцелуй, но еще не закончил со мной. Слава Богу. Он провел языком по моей верхней губе, потом по нижней, снова и снова, медленно облизывая меня, словно лев, который обхаживает. А потом он провел языком по линии моей челюсти, опускаясь все ниже и ниже, пока не присосался к точке пульса прямо под ухом, царапая зубами все сильнее и сильнее с каждой секундой. Я боялась, что он прорвет кожу.

Но отчаянно хотела, чтобы он это сделал.

Пометь меня. Пометь меня, чтобы все знали, что ты со мной сделал.

— Я знаю, что тебе нужно, — вибрация его голоса прошла по моей шее, и я еще больше наклонила голову в сторону, предоставляя ему лучший доступ. Его тихая усмешка была полна удовольствия, и прежде чем я поняла, что происходит, его руки оказались на моих бедрах и подняли с дивана так неожиданно, что мне пришлось упереться ладонями в его широкие плечи.

Я моргнула, открыв глаза, и посмотрела на него снизу вверх, наблюдая за тем, как он смотрит на меня такими темными глазами, что они больше не казались голубыми.

Долгие секунды он ничего не говорил, и я слышала только свое судорожное дыхание. В то время как я чувствовала себя взъерошенной, почти безумной в своей потребности, в своем возбуждении, Николай выглядел спокойным. Постоянный контроль над ситуацией, должно быть, отнимал столько сил.

И когда он откинулся на подушку и облокотился руками на спинку дивана, слегка раздвинув ноги, чтобы я могла поместиться между ними, я поняла, что не остановлюсь.

Я знала, что позволю этому зайти так далеко, как только возможно. До самого конца. До тех пор, пока не начну плакать, пока слезы не покатятся по моим щекам, пока я не начну умолять и просить о чем-то… о чем-то, что заставит меня почувствовать себя еще более живой.

Он как будто ждал, когда я сделаю первый шаг, но я видела, как напряжено его тело, как напряжены его глаза. Возможно, он создавал для меня иллюзию, словно сейчас я контролирую ситуацию, но я знала, что это не так.

Я знала, Николай никогда не отдавал бразды правления, всегда доминировал во всех аспектах своей жизни, и я почувствовала пробежавшую дрожь по телу, когда медленно облизнула губы, наслаждаясь тем, что от этого маленького действия мышцы на его шее напряглись, когда он наблюдал за мной.

Мои руки оказались в нижней части свитера, я потянула его вверх и отбросила в сторону, прежде чем нервы у меня сдали. Он не двигался, никак не реагировал, когда я обнажила перед ним свою грудь. Конечно, он не в первый раз видел их, не в первый раз прикасался к ним… ласкал их ртом. Но почему-то в этот момент все было по-другому.

Я почувствовала прилив сил. Я засунула пальцы под край леггинсов и спустила их вниз, дыхание было настолько учащенным и бешеным, вызвав головокружение, пока я выходила из них.

А потом я осталась стоять перед ним обнаженная, наблюдая, как он переводит взгляд с моих глаз на грудь, вниз по плоскому животу и останавливается на моей киске.

Он так долго смотрел на эту часть меня, что я начала ерзать на месте, почувствовав на висках бисеринки нервного пота… ощутив сжатие внутренних мышц, а киска становилась все более влажной.

Николай смотрел, смотрел и… смотрел. Боже, он смотрел на мою голую киску так, словно запоминал ее.

— Раздвинь ноги, — приказал он, и я бесстыдно выполнила его приказ.

Прохладный воздух прошелся по моей разгоряченной плоти, и я почувствовала, как мои глаза расширились, когда возбуждение начало стекать по внутренней стороне бедер. Лицо было горячим как огонь и, наверное, краснее, чем когда-либо прежде, и я уже собиралась сомкнуть ноги от смущения, когда он сказал:

— Ты будешь держать ноги раздвинутыми, чтобы я мог смотреть на эту красивую пизду и видеть, какая ты мокрая для меня.

И затем наступила тишина, пока он делал именно это, следя взглядом за струйкой сока из киски, пробирающейся по внутренней стороне моего бедра.

Я испытывала унижение. Меня это заводило. Но я оставалась неподвижной с раздвинутыми ногами, чувствуя на себе его взгляд.

— Посмотри, какая ты хорошая девочка, — он все еще не двигался, но прошелся взглядом по моему телу, чтобы снова заглянуть мне в глаза. — У тебя так хорошо получается. Никто не доставляет мне такого удовольствия, как ты.

Эта похвала не должна была ударить меня прямо между ног, не должна была заставить почувствовать себя пьяной, но я была здесь, раскачиваясь от этой силы.

Я позволила себе полюбоваться на своего большого русского мужа, на то, как широки его плечи под рубашкой на пуговицах, скрывающей всю эту мужественность. Под дорогой тканью виднелись едва заметные мускулы, и я почувствовала, как участилось мое дыхание. А потом я уставилась на массивную эрекцию, упирающуюся в штанину его брюк.