Без чувств, без эмоций, выжить (СИ) - "SVO"

Записывая результат, Стен был явно обескуражен, поэтому на мою съёмку пошёл он.

Там, где ещё два дня назад были фотофоны, сейчас был небольшой диван, напротив, стол, ноутбук. И телевизор из холла, подключённый к ноутбуку оператора.

— Николай, периодически смотри на экран телевизора. Там будут подсказки. Выполняй только подсказки, которые адресованы тебе. Там будут сообщения ещё и Наташе. Но ты Николай. — В голосе директора чувствовалось раздражение.

Меня подключили к чату, вошла Наташа, она сидела в соседнем кубе, за импровизированной стеной, из-за которой я не мог видеть, что происходит там.

— Сейчас инструкция вам обоим! — Стен сделал долгую, глубокую паузу. — Внимательно. Очень внимательно. Я молчу, меня нет. Но за вас писать ответы буду я. Когда вы видите своё имя, наклоняетесь вперёд, делаете вид, что вы пишете. Николай, я напротив тебя. Наташа, ты в паре с Сергеем. Далее. У каждого ставка будет девятьсот девяносто девять токкенов. Ставка на раздевание, но даже если вы видите в монитор, что ставка состоялась, раздеваетесь только по команде. Там, порой можно выжать ещё немного. Понятно? Если да, то киваем.

— Далее, — продолжил директор. — Вы должны импровизировать, флиртовать, интриговать, вы должны транслировать, что вы одни дома, думайте о том, что вы флиртуете с человеком, с кем-то определённым. Посылайте воздушные поцелуи, изображайте возбуждение.

— Итак, Николай, запускаем тебя в эфир. Наташа, у тебя семнадцать минут. Пытаемся развести в разные стороны, чтобы не было даже мысли о том, что вы в какой-то взаимосвязи. — Стен, перевёл дух. — Никита, дай, пожалуйста, воды, и начнём отсчёт. — Директор сделал пару глотков, что-то написал в телефоне и стал отсчитывать, — три, два, один. Включай.

«Николай: шевелись» — высветил экран.

«Николай: наклонись вперёд, пишу за тебя приветствие».

«Николай: сними футболку».

Я округлил глаза. Раньше была инструкция, что раздеваемся после закрытия ставки, но я выполняю задание. Стягиваю футболку, швыряю на пол.

«Наташа: четыре, три, два, один, запускаем».

«Наташа: ты занята, что-нибудь делай, не смотри в камеру. Совсем. Имитируй. Просто, типа сижу, крашу ногти, читаю журнал».

«Николай: у тебя первая ставка, скажи: Thank you, Piter»

Я не понимаю, как это прочитать, смотрю, моргаю.

Оператор, что-то написал вместо Стена.

«Николай: если ты не понимаешь, покажи палец типа КРУТО»

Показываю.

«Николай: скажи: Фенкью Питер»

Говорю: «Фенкью Питер».

«Николай: задай вопрос: ду ю вонт шоу май дик?»

Повторяю, почти по слогам.

«Николай, расстегни ширинку, чуть приспусти джинсы, но остановись и скажи токкенс плиз».

Делаю.

«Наташа: скажи фенкью и медленно расстёгивай пуговицы на блузке. Тебе упало пятьсот токкенов. Бюстгальтер не снимай!»

Что мне делать с расстёгнутыми джинсами? И сколько мне отправили?

Минут пять кисну, смотрю, как Стен строчит указания Наташе, у неё прямо пошёл клёв. Вот уже ставка закрыта. Пишет, что поднимаем. Поиграть сосками, потрогать промежность, поиграть с промежностью. Показать, что возбуждена, запрокинь голову.

«Николай: не спи. Снимай джинсы, будем качать. Просмотров много, но денег не кидают. Отлично. Теперь приспусти плавки в край. Ещё… ещё… стоп! Улыбнись, покрутись немного. Вот, так».

«Наташа: импровизируй, прямо заводи, тут фанат тебе прямо кидает токкены, муж жене свою зарплату».

Я услышал, как Наташка смеётся.

«Николай: раздевайся. Медленно. Играючи. Улыбайся. Ставку закрыли и ещё кинули триста».

Я подсчитал, что мой бонус шестьдесят пять долларов. Мало.

После того как я стал мастурбировать, мои ставки стали расти, я понял, что жёлтые строки в чате, это ставки. Окончил я под поток сообщений, на ставке тысяча восемьсот двадцать пять токенов. Мой бонус девяносто два доллара. Это почти восемьдесят пять евро. Неплохо.

Наташа, закрыла съёмку, так мы теперь называем это, на ставке две четыреста с небольшим. Её превзошёл Валентин, ещё чуть больше было у Маши. Егор всех заткнул за пояс, перейдя почти за четыре тысячи. Вот, он остался доволен. И совсем перестал бубнить, что когда шёл сюда, то не соглашался на онлайн. Теперь же он только и говорил об этом.

Было уже почти два, когда Стен отправил всех по комнатам, вывесив график на завтра. Все были распределены на два дня, кто-то во вторник, кто-то в среду. Мой эфир был вечер вторника. Машка утро среды. Я помнил нашу договорённость вырваться на концерт в среду вечером. Честно я не помнил, где находится тот бар Кактус, но прикинул, что он недалеко от того собора с разноцветной крышей, куда я ходил в первый свой выходной.

«Ещё раз»

Утро вторника встретило двадцатью четырьмя градусами, так что даже с утра настроение было уже каким-то словно помятым и выброшенным в мусорное ведро, как вчерашний лист. Вечно грустный Валентин вдруг повеселел и наяривал один тост за другим, а вот извечный шутник с несмешными шутками Павел сник как тот никем не политый цветок в углу террасы. Ну, как сник, он был раздражён и агрессивен, одно лишь слово могло вызвать в нём бурную реакцию, так что наш местный балагур превратился в угрюмого соседа, который чуть что обнажал кулаки. Метафорично, конечно, но иногда его агрессия намекала на то, что это может стать реальностью.

Наталия вдруг расцвела хорошим настроением, более тщательным и сложным макияжем, отчего она прямо затмила рыжую. Я и сам расслабился, то и дело размышляя о том, что планы с квартирой вполне реальные и я смогу себе это позволить, это придавало уверенности в себе.

Первое время съёмки давались мне настолько тяжело, что каждый раз я уже был на грани принять тот факт, что меня вот-вот выдворят за ворота. Если бы не пункт контракта, по которому при самостоятельном выходе, я должен был возместить две суммы от полученного дохода. Да, в нашем контракте был такой пункт, как прокомментировал его продюсер: «мы не благотворительный центр для желающих иммигрировать». Так, чтобы отсечь эти мысли, у нас забрали паспорта, которые стоили теперь полученное за всё время и ещё раз столько же. Конечно, можно было сбежать, но никто не сбегал и даже мне, которому очень тяжело давались первые съёмки.

Когда мы снимали групповые изнасилования, я просто был тем, кто есть и есть, что-то близкое к тому, что я троечник среди отличников. Выгонять причины нет, хвалить не за что.

Потом началась ваниль, и я выровнялся в своём положении среди присутствующих, я не был звездой, а был лишь тем, кем, кто просто был здесь. Получал конверты с оплатой, старался не косячить, имел своё место в команде и свой набор шуток. Например, шутка с резинкой от денег.

В то время, когда у меня совсем всё было плохо и не получилось, и это был уже второй или третий промах, режиссёр что-то гавкал на своём языке, затем орал Стену, а его кривоватый палец указывал в мою сторону. Да, это было ещё на испытательном сроке, как же это было давно. Так, вот:

— Что кучерявый орёт? — Спросил у студента, который хорошо говорил на нескольких языках.

— Он говорит, что ты тупой импотент, ты деревянный и он не понимает, что с тобой делать. — Рома, так сухо и без эмоций протараторил всё это, что я не понял, было ли этой правдой. К тому же он из тех, кто очень часто шутил к тому же с абсолютно ровным выражением лицо, что, казалось, нереальным отличить шутку, от реальности.

— Шутит или действительно он именно так сказал? — Переспросил его.

— Дословно не могу перевести, но примерно так и сказал. — Маша, пожала плечами и мне стало очень некомфортно.

— Николя, — и дальше какое-то улюлюкающее кваканье.

— Николай, — выдохнул Стен. — Чтобы не было осечки в следующий раз, вас будет трое. Если вы не будете справляться, будете переведены в массовку, ролей давать вам не будут.