Юрий Винничук - Весенние игры в осенних садах
– На меня алкоголь так не действует. Рома всегда сторонилась компаний, избегала развлечений. И к крепким напиткам она совершенно не приучена. И все же, насколько я понимаю, вы не скучали вдвоем?
– Нет. Мы беседовали о поэзии.
Леся взглянула на меня удивленно и сказала:
– Возможно, шампанское и стимулирует беседы о поэзии. Однако размазанная помада свидетельствует и кое о чем другом.
– Это совсем не то, что вы подумали. Я ведь пришел сюда не ради вашей сестры.
– О! Неужели ради меня?
– Не стройте из себя дурочку. Ваша сестра хотела познакомиться со мной, и вы ей в этом содействовали. Вы намеренно водили ее в «Вавилон», зная, что я там часто бываю. А затем воспользовались случаем и пригласили к себе домой, хотя не могли не заметить, что я симпатизирую именно вам.
– А как же Оля? – сверкнула она лукавыми глазками.
– А что Оля?
– Вы разве ее не провожали?
– Провожал.
– И?
Музыка закончилась, я вывел Лесю на балкон.
– Оля не в моем вкусе.
– Вы ей об этом сказали?
– Неужели я должен каждой девушке, которую провожаю, сообщать, что я думаю о ней?
– Отнюдь. Но девушке, с которой вы провели ночь, могли бы что-нибудь и сообщить.
– Какую ночь?
– Ночь с Олей.
– Что за глупость?
– Оля притащилась домой на рассвете.
– И при чем здесь я? Разве она сказала, что ночевала со мной?
– Нет. То есть она не помнит. Она не знает, что происходило с ней в ту ночь.
– И вы делаете из этого вывод, что она была со мной?
– А разве что-нибудь иное можно подумать в такой ситуации?
– А почему бы и нет?
– Например?
– Например, то, что она встретила еще кого-нибудь.
– Под своим домом?
– Я не довел ее до дома. Оставалось метров сто. Двор был ярко освещен, и она сказала, что дальше идти не следует, а я и не спорил. Мы попрощались. Вот и все.
– Не совсем все. Кто-то завел ее на Кайзервальд и там оставил. Она пришла в себя только под утро. Простыла. Однако как она там очутилась, вспомнить не может.
– Вы спрашивали ее, не мог ли это быть я?
– Она не знает. С момента, когда вы вышли из трамвая и до того, как она проснулась на траве, все стерлось.
Я в душе облегченно вздохнул.
– Таким образом, с Олей мы разобрались, – сказал я. – Вернемся к нашим делам. Сознайтесь, вы позвали меня ради сестры?
Леся прикусила верхнюю губу, подняла голову и посмотрела на звездное небо. Она молчала. Молчал и я. Когда же она снова заговорила, голос ее чуть дрожал.
– Рома и в самом деле хотела с вами познакомиться. Она читала ваши произведения. Я подумала, что Рома не может не понравиться. Потому и…
– Я не отрицаю. Рома – красивая девушка. Но я совсем не хочу участвовать в спектакле по разработанному вами сценарию.
– Это произошло спонтанно.
Я приблизился к ней, взял ее за талию и привлек к себе. Она склонила голову мне на плечо и вздохнула:
– Я хотела как лучше.
– Я тоже.
После этих слов я стал целовать ее в шею, она прижалась ближе и подставила губы.
Глава шестая
1
С Верой я познакомился на вечеринке, которую мы традиционно устраивали уже не первый месяц. Изюминкой таких посиделок был негласный конкурс-смотрины: каждый должен был привести с собой какую-нибудь кикимору, страхолюдину, каракатицу – на свой выбор. Накануне мы сбрасывались по пять долларов, тогда это были хорошие деньги, выигрывал тот, чья девушка была самой страшной. Он забирал всю кассу, на половину выручки покупал вино и закуски, оставшуюся сумму забирал себе. По условиям конкурса девушка-претендентка должна была иметь не меньше пяти изъянов, и если же кто не мог убедить присутствующих в наличии у своей избранницы требуемых пяти дефектов, то обязан был заплатить штраф. При этом запрещалось приводить девушек с очевидными физическими недостатками – калек, горбатых, хромых, слепых и т. д. К смотринам допускались исключительно «кавалерист-девицы» (ноги колесом), «этажерки», «гладильные доски», «тумбы», «шкафы», «жирафы» и др.
Несколько раз подряд выигрывал Андрон, приводивший просто исключительные создания. Каждая его новая пассия оставляла впечатление непревзойденной страхолюдины, казалось, более страшной уже и не сыскать, но каким же было наше удивление, когда на следующую вечеринку Андрон приволакивал еще более неотразимое пугало. И, что самое интересное, в отличие от нас, Андрон еще какое-то время тусовался с этими страшилами, и нередко можно было увидеть, как наш красавец фланирует где-нибудь в центре рядом с оперой под ручку с очередной «тумбочкой», «бетономешалкой» или двухметровой «этажеркой», заставляя встречных пешеходов подолгу оглядываться на столь экзотическую пару. Собственно, то обстоятельство, что почти всегда выигрывал Андрон, снижало азартность нашей игры, и некоторые из нас, потеряв надежду обскакать везунчика Андрона, начали приводить на вечеринки вполне нормальных девушек с совсем незначительными и малозаметными недостатками, лишь бы провести время в свое удовольствие, даже и не претендуя на выигрыш.
По правде говоря, один-два изъяна при желании можно найти даже у мисс мира, а три-четыре – едва ли не у каждой девушки, зато с пятым всегда были проблемы. К каким только уловкам не прибегали ребята, чтобы убедить собутыльников в том пятом недостатке! Как-то Зеник привел девушку и уверял всех, что она заикается, однако, сколько мы ни прислушивались, ничего похожего не заметили. Зеник же настаивал на своем: мол, она заикается, когда слишком взволнована. Ростик заливал, что у его девушки один глаз стеклянный. Мы все по очереди перетанцевали с ней, заглядывая ей в зенки, и каждый одаривал при этом одним и тем же комплиментом: «Как прекрасны ваши глаза!»
Вечеринка, на которой я познакомился с Верой, состоялась в конце апреля. Я, чтобы не долго парить себе мозги, пригласил знакомую двадцатитрехлетнюю журналистку, отличающуюся весьма крупными формами, в частности, у нее были огроменный зад и грудь кормилицы. Наверное, в отдельности эти части тела было бы трудно счесть недостатками, однако ситуацию спасало незаурядное лицо – нос картошкой, гляделки – щелочки, волосы выкрашены в ужасный ядовито-красный цвет, а на месте выщипанных бровей – бутафорские подмалевки. Пятым недостатком были ее умственные способности: ее звали Люсей, и она была глупа, как китайская петарда.
Как и следовало ожидать, победителем снова оказался Андрон. Его красотка выглядела так, словно всю жизнь питалась одним салатом с черным хлебом, ноги у нее были не толще рук, грудь и ягодицы отсутствовали, то есть нечто, где у всех порядочных девушек содержалось мягкое место, у нее было, но брючки на этой плоскости безнадежно обвисали. Мы все смотрели на нее с нескрываемым удивлением, и каждый себе представлял, как же это создание трахается? И трахается ли вообще? Или, может, там щелочка такая, что только карандаш пролезет.