Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
Кто-то осторожно гладил пальцем ее ладонь, рисуя на ней причудливые узоры. Кто-то массировал плечи. Нежные похлопывания заставляли ее грудь трястись и покачиваться. Парень, который ласкал пальцы ее ног, теперь гладил колено. Оно задрожало, когда он принялся целовать его так же, как до этого целовал стопу, – слегка оттягивая кожу. Чьи-то руки гладили грудь Женевьевы, дразня ее, но не прикасаясь к двум твердым бутонам. А ей больше всего хотелось, чтобы поласкали именно их.
Женевьева сдерживала рвущийся из груди стон недовольства. Ее лоно стало влажным. Она дрожала всем телом, страстно желая, чтобы мужская рука прикоснулась к тому месту, которое находится у нее между ногами, и к ее соскам. Высокая фигура в кожаном комбинезоне стояла, широко расставив ноги, и смотрела на нее из-за темного, непроницаемого щитка. Увидев огромный бугор на брюках в том месте, где была застежка, Женевьева поняла, что Синклер возбужден, и подумала, что неудовлетворенное желание доставляет ему такие же муки, как и ей.
Пальцы и языки продолжали ласкать ее тело. Женевьева дергала руками, пытаясь освободиться от шарфов, которыми ее связали. Парни просунули руки под ее ягодицы и слегка приподняли ее. Они раздвинули ее бедра еще шире. Женевьева уже представляла, как язык ласкает ее клитор, даруя ей облегчение, однако вместо этого почувствовала, как чьи-то губы, слегка прикасаясь к коже, целуют внутреннюю поверхность бедер. Женщина застонала, но не от восторга, а от недовольства.
– Вы хотите, чтобы они трахнули вас, правда? – услышала она голос в динамике своего шлема. – Они не будут этого делать, леди. Их задача – разогреть вас как следует. Если вам так сильно хочется, вы можете сами попросить об этом, и, возможно, я соглашусь исполнить вашу просьбу.
Чьи-то губы осторожно терлись о ее грудь у самого ее основания, чей-то язык щекотал живот, другой язык ласкал стопу…
– Ты хочешь, чтобы тебя удовлетворили по-настоящему? Хочешь почувствовать твердый член? – спросил Синклер, выразив словами то, о чем сейчас думала Женевьева. – Тогда попроси. Я хочу услышать, как ты просишь.
Ею вдруг овладело какое-то странное, необъяснимое упрямство. «Интересно, что он заставит их сделать со мной, если я откажусь?» – подумала Женевьева.
– Я не буду просить, – решительно ответила она. – Не дождешься!
Он засмеялся.
– Ты наслаждаешься, тебе, наверное, сейчас очень хорошо, не так ли? Посмотрим, что ты скажешь, когда тебе будет не так приятно и даже немного больно, – сказал Синклер, а потом раздался щелчок и Женевьева поняла, что включился внешний динамик. – Джентльмены, переверните ее светлость и принимайтесь за работу. Разогрейте ее задницу для меня.
Шарфы развязали. Парни подняли Женевьеву и уложили на мотоцикл лицом вниз. После этого ее руки снова привязали к рулю. Она стояла с расставленными ногами. Но недолго. Взяв ее за лодыжки, они подняли ее и уложили на мотоцикл. Ее грудь прижималась к холодному хромированному бензобаку, а бедра – к мягкому кожаному сиденью.
– Посмотрим, как тебе это понравится, – произнес Джеймс Синклер необычайно вежливым и приятным голосом прямо ей на ухо.
Когда чья-то рука шлепнула Женевьеву по ягодицам, она громко взвизгнула – скорее от неожиданности, чем от боли. Потом удары посыпались один за другим, причиняя ей резкую, жгучую боль. Парни задали ей хорошую трепку, шлепая по очереди, а мужчина в кожаном комбинезоне, чье лицо было скрыто темным щитком, наблюдал за этим. Парни не скрывали того, что действо доставляет им огромное наслаждение. Им нравилось, как Женевьева сопротивляется, дергаясь и извиваясь, нравилось, как реагирует ее тело, как вздрагивают ее бедра, когда она безуспешно пытается уклониться от постыдного наказания. Однако как бы она ни извивалась и ни крутилась, удары всегда достигали цели, и на ее коже оставались красные отпечатки ладоней.
«Наверное, мои крики еще сильнее заводят их», – подумала Женевьева. Она знала, что Синклер тоже хорошо слышит все ее вздохи, пронзительные вопли и протестующие крики, хотя и делает вид, что ему нет до нее никакого дела.
Неужели ей действительно хочется, чтобы он занялся с ней сексом? «Нет, только не сейчас, пусть это случится позже», – сказала себе Женевьева, удивившись тому, какие странные мысли приходят ей в голову. Ее еще ни разу в жизни не били. Женевьева поняла, что экзекуция возбуждает ее не меньше, чем сексуальные пытки, которым ее подвергали раньше. Ее влагалище было влажным, клитор набух, и ей хотелось, чтобы как можно быстрее наступило облегчение.
Женевьева вспомнила Джорджи. Интересно, что она чувствовала, когда ее подружка-лесбиянка, поставив ее на четвереньки, позволяла другим делать с ней все, что им захочется? Неудивительно, что Джорджи захотелось еще раз подвергнуться подобному наказанию.
От каждого удара влагалище Женевьевы сжималось и разжималось. Ее стоны стали еще громче и настойчивее. Наконец она пробормотала, задыхаясь:
– Заставьте их прекратить.
– Мне показалось, что вам это доставляет удовольствие, – усмехнулся Синклер, изобразив удивление.
– Прекратите это немедленно! – простонала Женевьева, понимая, что напряжение становится все сильнее и сильнее и она больше не может терпеть эту пытку.
– Леди, вы хотите, чтобы вас трахнули? – спросил он таким тоном, как будто интересовался, не хочет ли она выпить чего-нибудь. А потом крикнул, резко и грубо: – Если ты хочешь этого, тогда попроси! Попроси как следует.
Парни поменялись местами, и уже другие руки схватили Женевьеву за лодыжки. Чья-то ладонь оставила жгучий след на ее ягодице. Ее тело тряслось и вздрагивало.
– Я попросила, – сказала она. – Я уже попросила вас.
– Нужно найти подходящие слова, – ответил Синклер. – Я хочу, чтобы они были простыми и понятными. Вы говорите с таким высокомерием и уверенностью, словно выступаете на заседании совета директоров компании. Я хочу услышать ваш знаменитый голос.
– Прошу вас, – произнесла Женевьева.
– Это не то. Попробуйте еще раз.
– Трахните меня, прошу вас! – застонала она.
– И еще раз, – приказал Синклер.
Она повторила свою просьбу еще более настойчивым голосом.
– Неплохо, – сказал он. – Теперь я верю, что вы действительно этого хотите.
Потом он включил внешний динамик.
– Игра закончена, джентльмены! – крикнул Синклер. Парни сразу же оставили Женевьеву в покое и отошли от мотоцикла. – Теперь моя очередь.
Синклер сел на мотоцикл сзади нее и, шлепнув по спине рукой, затянутой в кожаную перчатку, приказал:
– Сядь прямо.
Подпрыгнув от неожиданности, Женевьева выполнила его приказ. «Может быть, он собирается развязать меня?» – подумала она. Женевьева слышала, как Синклер расстегивает молнию на брюках. Не прошло и секунды, как он прижался к ее спине и, обняв, сжал ее грудь. Он ласкал ее, прижимая возбужденный член к ее ягодицам. Женевьева начала извиваться и сразу же поняла, что так она получает гораздо больше удовольствия, чем когда просто сидит неподвижно.
