Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)
Это был небольшой ночной бар. Барная стойка, тянувшаяся вдоль стены, не больше двадцати столиков, занимавших все пространство помещения, импровизированная сцена, но он всегда был забит до отказа.
И сегодняшний день не был исключением. Бар ломился от избытка посетителей, желавших скрыться от посторонних глаз за выпивкой, мордобоем или огромными глазами горячей красотки, повисшей на плече. Громкая музыка, визжание певичек на сцене, стоны, доносившиеся от соседних столиков, ругань и мат, все это заглушало посторонние мысли, вынуждая вообще ни о чем не думать и расслабиться, или же, наоборот, думать над теми проблемами, которые поджидали за дверью старенького кабака.
И именно сюда Михаэль направился, чтобы обдумать то, что уже вот несколько дней терзало его мозг.
Как поступить с новой рабыней.
Она не желала подчиняться ему. Она противилась, сопротивлялась, упрямилась. Она не воспринимала его, как хозяина, испытывая его на прочность. Покупая ее, он рассчитывал на покорность и послушание, он всегда выбирал именно таких служанок, чтобы не маяться с ними, теряя время над завоеванием. Он обожал слабость и покорность, а сила и своеволие ему претили. Но эта девица оказалась именно такой, каких он терпеть не мог. Своевольная, упрямая, сильная натура, не сломленная и не сломившаяся ни перед ним и его угрозами, ни даже перед постоянными ударами кнута.
Чертова девка! Вальтер обманул его. Подставил. Урод!
Михаэль почувствовал, как задрожало в его руках стекло стакана, и нахмурился. Отчаянно хотелось швырнуть стакан в сторону, и никто не осудил бы его за это, здесь слишком часто билась посуда, но что-то удержало его от шага. Одним глотком он осушил стакан и налил себе еще выпивки.
Нужно было что-то с ней решать. И немедленно. Эта девка в результате может погубить и его самого, и его репутацию. Он не собирался ждать, пока она унизит его перед остальными рабами или, того хуже, отважится на побег. Убежать ей, конечно, не удастся, но сам факт того, что она может на это решиться, его бесил. Никто и никогда не сможет удрать от него. Никто и никогда не посмеет сделать этого, даже подумать об этом. А если подумает...
Губы его сжались, на скулах заходили желваки.
Он сделает все возможное, чтобы она пожалела о том, что подобные мысли зародились в ее сознании.
Конечно, был вариант просто запихнуть ее на какие-нибудь грязные работы, сослать в подвал, чтобы никогда и взглядом с ней не встречаться, вообще забыть о том, что она существует. Заморить ее голодом? Или просто отправить в Колонию? Она, в конце концов, заслужила это! Но нет... все это было не то. Не то, что ему сейчас было нужно. Разве решило бы это его проблемы? Заткнуло бы языки всем тем, кто стал бы шептаться за его спиной, что он, якобы, не смирил даже рабыню!? Они бы издевками насмехались над ним.
Да и зачем она ему вообще, чем пригодится, если просто на бумаге будет принадлежать ему, а на деле никак своей ему принадлежности доказать не сможет?! Он всегда избавлялся от того, что не приносило выгоду, что не удовлетворяло его и не исполняло его прихоти. Избавлялся, как от хлама, как от барахла за бесполезностью и ненужностью. Он не хранил старье для того, чтобы потом им воспользоваться, потому что искренне полагал, что старое устаревает навсегда.
И эта девка... Она отличалась от других. Она была не такой, какой он рассчитывал ее увидеть.
Михаэль поморщился, больно стиснув зубы. В темных глазах полыхало пламя.
И что ему оставалось с ней делать?! Он отчаянно хотел ее, но его бесила ее сила.
Запихнуть ее в подвал до поры до времени?..
Черт побери! Ни хрена это не решило бы. Ведь и отец всегда ему повторял, с самого детства, что для того, чтобы добиться уважения, нужно применить силу. Но Михаэль еще тогда решил, что силу применять не станет, он пойдет по пути наименьшего сопротивления. Он просто будет управлять теми, кто слабее его. С теми, кого уже сломали. Жизнь, обстоятельства, другие люди... И он поступал так на протяжении многих лет, десятилетий. Он не ломал, он покупал уже сломленных, или готовых вот-вот сломаться.
До тех пор, пока не купил ее... эту девку! Кароллу. Она пошла вразрез его правилам и канонам.
Твою мать, Вальтер оказался тем еще сукиным сыном, что смог так завуалировать силу под хрупкостью!
Михаэль грубо выругался в голос, не беспокоясь о том, что может быть услышанным.
С этой девкой надо что-то решать. И если она не покорится... Если не сломится на этот раз...
Отправить ее в колонию?.. Или перепродать другому хозяину?..
Он размышлений его внезапно отвлек глубокий, немного насмешливый, как ему показалось, мужской голос, раздавшийся почти над самым его ухом.
- Что-то случилось, приятель?
Ощущение того, что за ним подсматривали, возмутило, даже взбесило, и Михаэль резко поднял голову, встречаясь с глазами стоявшего рядом с ним мужчины, половина лица которого из-за тусклого освещения была скрыта, поглощенная полумраком бара.
Нахмурившись, Михаэль отметил черные джинсы незнакомца, такого же цвета рубашку с закатанными выше локтя рукавами, и особенно саркастическую полуулыбку, мелькнувшую на загорелом лице.
Опуская недовольный взгляд в стакан с плескавшейся там жидкостью, Михаэль с неохотой выговорил:
- Рабыня своевольничает, - стиснул зубы и добавил со злобой: - А тебе-то какое дело до меня?
Незнакомец лишь усмехнулся, не проронив ни слова. Присел на соседний стул, на мгновение мелькнув в свете приглушенного света ламп, и, не отрывая взгляда от Михаэля, растягивая слова, проговорил:
- Мне показалось, - скрестил руки на груди, держась, тем не менее, свободно и непринужденно, - что ты чем-то озабочен, - левое плечо дрогнуло, приподнимаясь вверх. – Решил подойти и поинтересоваться, в чем дело. Вдруг тебе требуется собеседник?
Михаэль, насупившись, сгорбился и уставился на него.
- Ты кто такой, чтобы этим интересоваться? – грубо спросил он. – Какое тебе до меня вообще дело?!
Его губы дрогнули, глаза засветились, их свет Михаэль видел даже в полутьме бара. Дьявольский свет.
- А если я скажу, что могу помочь? – усмехнувшись, проговорил незнакомец. – Поверишь?
- О чем ты? – не понял Михаэль и уставился на него с удивлением.
