Кристина Денисенко - Созвездие он-лайн неверности
—Сомневаюсь, что это поможет. У меня остались об этой женщине дурные воспоминания, и я не хочу, чтобы весь остаток жизни она мне угрожала и доила, как дойную корову. Пусть будет, что будет, Люсьен.
— Я не хотел, чтобы у тебя были проблемы из-за наших отношений, Валенсия.
Люсьен еще что-то хотел сказать, но его остановила. Я обняла его посреди Дерибасовской, не замечая ни прохожих, ни стука моросящего дождя, прильнула к его сильной груди, стараясь тем самым успокоиться. Его ласковые руки обнимали меня, горячее дыхание обжигало кожу, он утешал меня, шепча на ушко «все будет хорошо». И уже через несколько минут, мы торопились на троллейбусную остановку, чтобы не опоздать на открытие поэтического фестиваля.
«Нам нужно торопиться,
уже наполнен зал»,
и словно крылья птице
сломал свирепый шквал.
И снова я на землю,
на камни мокрых плит
упала, и не внемлю,
о чем кричит гранит.
Мы за руки беремся,
культура нас зовет,
поэт и поэтесса,
вперед! Вперед! Вперед!
Во дворе Дворца Культуры наблюдалось оживленное движенье. Два солидных седовласых мужчины в серых костюмах бурно что-то обсуждали, энергично жестикулируя. У каждого в руке была полупрозрачная папка с текстами, вероятно, эти двое тоже были участниками поэтического конкурса. У желтой двери громадных размеров полукругом стояли, видимо, студенты. Молодые люди в джинсах, кроссовках и черных куртках из кожзаменителя громко смеялись, читая установленную у входа афишу. С ними была и девушка, чьи разноцветные пряди беспорядочно торчали в разные стороны. Сразу стало ясно, что публика соберется разношерстная: от студента до преподавателя, от начинающего автора до лауреата литературных премий.
В зале уже находилось много народа, и первые ряды, предназначенные для участников конкурса, были практически заполнены. Среди поэтов не хватало только нас двоих. Свободные места нам достались порознь, мы немного не успели, чтобы наслаждаться творческим вечером, держа друг друга за руку.
На сцене устанавливали трибуну, проверяли микрофоны, а зал шумно продолжал наполняться. Люсьен усадил меня прямо в первом ряду. Его нежный взгляд в очередной раз смотрел сквозь меня, словно в душу. Он, наверное, догадывался, что я тоже хотела бы наслаждаться конкурсом, держа его за руку, и время от времени заглядывать в его самые ласковые и добрые глаза.
Ровно в назначенное время заиграла музыка в знак приветствия и начала очередного литературного фестиваля. Бурными аплодисментами зрители встречали ведущего в черном фраке и его помощницу в красном вечернем платье, скрывающем её туфельки явно на очень высоком каблуке. Им буквально не давали сказать слово, настолько «живыми», эмоциональными и главное небезразличными к творчеству оказались собравшиеся в зале зрители.
Знаменитых писателей зал встречал стоя. Семь авторов презентовали новые шедевры, зачитывая отрывки из поэм, делились своими мыслями и побуждали нас, зрителей размышлять о культуре, о жизни, о плохом и хорошем, о добре и зле. А одна из авторов зачитала публике стихотворение под названием «Недолюбила». Первые строки казались противоречивыми, но в целом стихотворение цепляло за душу глубоким смыслом бытия:
Недолюбила
Не спрашивай, я грею солнце
дыханьем снежных февралей
в свечении луны, что тоньше
любви непролитых дождей.
Росой серебряной на листьях
и облаками в край небес,
желая навсегда проститься,
иду с реальностью вразрез.
Размахом рук пернатых крыльев
черчу я инеем огни,
но от попыток обессилев,
лишь точки падают одни…
Недолюбила… я не художник,
картин с души нарисовать,
когда от сердца подорожник
без боли мне не оторвать.
То солнце что меня согрело,
погасло искоркой во тьме…
Прости за то, что не успела
сказать о главном я тебе.
— Любите друг друга, пока есть такая возможность... – разлеталось гигагерцами по залу. – Скажите о вашей любви, пока ваши слова могут принести радость... чтобы потом не жалеть о том, чего уже нельзя исправить...
После презентаций книг известных русскоязычных авторов современности, ведущие торжественно представили членов жюри. В их число входил и Мануил Александрович Верпиский – председатель комиссии донецкого горсовета по вопросам культуры и туризма, поэт и прозаик в одном лице.
Добрые напутствующие слова слетали с уст многоуважаемого жюри, зажигались и гасли вспышки фотоаппаратов, зал поддерживал овациями каждого выступающего, и вот ровно в 12.00 на сцену пригласили первого участника конкурсной программы.
Это была женщина пенсионного возраста по стилю одежды напоминающая Аллу Борисовну. Черный балахон с вышитыми белыми крупными розами прикрывал коротенькие обтягивающие брючки-велосипедки. Полные ноги были похожи на молочные сардельки, перетянутые тугим ремешком лаковых туфель. Копна соломенных волос львиной гривой ниспадала на плечи. И поэтесса, обдувая себя красным веером из искусственных перьев, выразительно читала стихотворения на гражданскую тематику. Молодежь, как мне показалось, не разделяла глубоких мыслей мудрой писательницы. Слышалось перешептывание и неодобрительные смешки. А стихи продолжали накатываться волнами, с каждым стихотворением, все с более сильным акцентом на духовную бедность молодого поколения:
Грязь натур:
Вечер субботний,
в сквере гулянье,
взгляд беспокойный
огнем в наказанье
дерзости юной,
рамок приличий
не соблюдаемых
уже по обычаям,
брошу стрелой,
выстрелом в сердце
за толстой броней
безмозглого тельца,
кричащего бранью,
окурки бросая,
дозволенной грани
предела не зная.
Кто их воспитал?
Слепая волчица?
Злобный оскал,
а добра ни крупицы.
И даже мусор
кучей у бордюра,
несравним с грязью
неотесанной натуры.
Многим, конечно, не понравилось бы подобное сравнение. Но автору заслуженно аплодировал весь зал за её смелость и не безразличное отношение к нормам морали, как к шансу на спасение всего общества от губительных чар безнравственного воспитания. Один поэт сменял другого. Разные чувства и сужденье несли с собой новые произведения конкурсантов: и любовь, и политика, и пейзажная лирика тесно переплетались на сцене ДК студентов одесского политехнического университета.
