Бурбон и ложь (ЛП) - Уайлдер Виктория

— Скоро празднование Четвёртого июля. Там будут фейерверки, — перебивает Эйс. — У тебя будет шанс побывать на крупнейшей ярмарке во всех 120 округах Кентукки. Столы с ремесленными изделиями на любой вкус. Там будут тянуть трактора, устроят фейерверки и… — Он смотрит на Линкольна. — Какие группы приедут?

Линкольн пожимает плечами.

— Не знаю, кто будет выступать в этом году, но танцы тоже будут.

— Оставишь мне танец, Лейни? — говорит Линкольн со своего места.

Из моего горла вырывается рык, когда я вижу, как она улыбается ему и кивает. Я вытираю рот и бросаю салфетку на свою тарелку, чтобы заглушить его.

Линкольн смотрит на меня, нахмурив брови, как бы спрашивая, какого хрена?

Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так.

— Я тоже, пап? — говорит Лили.

— Всегда, Лили. А ты, Ларк? Прибережешь для меня танец?

Не сводя глаз с брата, я спрашиваю:

— Ты все еще планируешь быть здесь к Четвертому июля? — Но вопрос адресован Лейни. Я поворачиваю к ней голову, и только сейчас понимаю, что привлек общее внимание. — Или ты планируешь уехать к тому времени?

Она бросает еще один быстрый взгляд на Эйса.

Все за столом прекращают свои разговоры, выдерживая паузу, чтобы она могла ответить. Ей сразу становится не по себе. Я наблюдаю, как она потирает кончиками пальцев подлокотник своего плетеного стула, чтобы успокоиться. Она изо всех сил старается сохранить спокойное выражение лица. Но затем она прочищает горло. И я, возможно, только что понял язык ее тела. Однако ее волнение быстро проходит, она поднимает подбородок и смотрит мне прямо в глаза.

— Я пробуду здесь некоторое время.

Я ухмыляюсь, призывая ее продолжать.

— Знаешь, я так и не понял твою историю, Лейни.

Семь пар глаз Фоксов уставились на нее, и она тянет время, откусывая кусочек моего бекона.

Гриз прерывает:

— Лейни, не могла бы ты передать мне ту тарелку с печеньем, которая стоит перед тобой?

Она передает печенье, но у меня возникает новый вопрос.

— Где ты жила до этого?

— В Колорадо, — отвечает она, прочищая горло. Опять.

Я настаиваю на большем.

— Где? У меня есть несколько друзей, которые занимаются там зимними видами спорта.

— Лейни, и эту тарелку с соусом для сосисок тоже, если ты не против, — снова перебивает Гриз.

Она натянуто улыбается и передает ему миску. Он старается, чтобы это было не так неловко, но для меня все становится очевидным в такие моменты. Истина всегда так или иначе просачивается наружу, когда кто-то оказывается в затруднительном положении.

Я откидываюсь на спинку стула, делаю глоток из своей чашки и жду ее ответа. Она теребит свои заплетенные волосы, и несколько маленьких белых цветочков выпадают, когда она это делает. Вдруг она тихонько вскрикивает. Джулеп лает в ответ со своего места во внутреннем дворике, привлекая всеобщее внимание. Лейни достает из заднего кармана телефон. Кто бы это ни был, она не в восторге, потому что, хотя она и научилась контролировать некоторые свои реакции, по тому, как она смотрит на телефон, очевидно, что она не ожидала этого звонка.

— Лейни?

Она поднимает на меня растерянный и озадаченный взгляд. Кто, черт возьми, отправил ей сообщение? Одно дело, когда я давлю на нее, но мне не нравится, когда кто-то другой ее расстраивает.

— Прости, что ты спросил?

— Как ты зарабатывала на жизнь в Колорадо?

Вмешивается Ларк:

— Она была флористом. Это была ее работа в старших классах.

Лили добавляет:

— К тому же ее уволили.

Она отпивает сладкий чай и делает быстрый, неглубокий вдох, оглядывая стол, а затем начинает говорить.

— Прямо сейчас у меня нет работы. Я не думала, что стану карьеристкой. Мне нравилась работа, на которую можно прийти и уйти. Но после колледжа это оказалось… ненадежным. В детстве у меня хорошо получалось планировать вечеринки для наших соседей. Например, детские праздники и вечеринки по случаю выхода на пенсию.

Сделав паузу, она взмахивает рукой в воздухе.

— В общем, мне нравилось организовывать мероприятия, и я нашла стажировку в престижной компании, которая занималась свадьбами и более масштабными событиями. Но я много где работала. Это было последнее место. Я занималась этим дольше всего. И это обеспечило мне приличный доход. Но до этого некоторое время основным заработком были обслуживание столиков и работа барменом. Я даже работала консьержем в отеле.

Она опускает взгляд на стол, но затем улыбается Линкольну и Эйсу.

— Это было ужасно, — говорит она уже спокойнее. — Я недолго работала парикмахером, я была молода, у меня был неудачный семестр в школе, поэтому я решила попробовать себя в этом деле. В итоге мне пришлось мыть головы многим людям. Несколько раз я испортила челку, и меня чуть не стошнило, когда я делала кому-то химическую завивку. Зато у меня хорошо получалось горячее бритье.

Она кладет в рот клубнику, и у нее оттопыривается правая щека. Она продолжает что-то бормотать. Она выглядела бы мило, если бы не была такой взволнованной. Я наблюдаю, как она запинается, подбирая слова, но в то же время не могу не заметить, как соблазнительно выглядит ее рот, наполненный соком клубники, который вот-вот вытечет наружу.

Я ерзаю на стуле.

— Планирование мероприятий было очень увлекательным занятием, но мне потребовалось некоторое время, чтобы завоевать репутацию и доверие клиентов. Скажем так, это не принесло мне бешеных денег.

Лили вмешивается в разговор, спрашивая:

— Что такое «бешеные деньги»?

Вентиляторы все еще работают над длинным столом во внутреннем дворике, но Лейни вспотела. И она продолжает говорить.

— Я думала, что буду заниматься тем же, чем занимался мой отец, но ничего не вышло. Я не всегда хорошо справлялась с патриархальным давлением. — Оглядывая сидящих за столом мужчин, она фыркает и смеется. — Это сложно понять. — Пожав плечами, она отправляет в рот еще одну слишком большую клубнику и продолжает говорить. — Но я умела нравиться людям.

В это я верю. Чувствую, как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так.

— И я умею хорошо сочетать вещи. Постельное белье с фирменными коктейлями. Цвета, которые соответствуют настроению или эстетике. И все в таком духе. Моему боссу нравилось, что я умею развлекать невест.

Я не могу удержаться и бормочу себе под нос:

— Это забавно.

Она бросает на меня косой взгляд, и мне не удается скрыть ответную ухмылку.

Затем она продолжает говорить, оживленно жестикулируя.

— Однажды я пригласила танцовщиц бурлеска для одного мероприятия, и мне очень понравилось. Так что я попробовала себя в этом качестве — я не пела, ничего такого, но мне нравилось танцевать. Да и выглядела я неплохо. Я занималась этим до того, как устроилась на последнюю работу. Когда я начала стажироваться в компании по организации мероприятий, я работала с несколькими хедлайнерами, которые проводили частные вечеринки, но потом одному из свадебных клиентов показалось, что он меня узнал, и мне пришлось сделать выбор.

Когда я представляю ее танцующей, или что еще хуже, танцующей для меня, мой член дергается, словно приятель шлепает меня по плечу, спрашивая: «Ты это слышал?». Господи, все быстро идет не туда. Меня не должен шокировать ответ на мой собственный вопрос.

Брови Линкольна практически достигли линии роста волос. Хэдли, сидящая рядом с ним, улыбается, почти смеется. Лейни, должно быть, тоже это видит, потому что начинает объяснять.

— Не такие частные вечеринки. Это был не стриптиз. Те девушки зарабатывали неплохие деньги в городе, но это была другая категория развлечений. Мое тело более фигуристое, это идеально подходит для бурлеска. К тому же я умею читать настроение толпы, и, — она говорит медленнее, но вместо того, чтобы замолчать, решает посмотреть прямо на меня, когда заканчивает, — я хорошо их заводила.

Я смотрю на ее красивые губы, на которых все еще остались следы красной помады, смешанной с соком этой чертовой клубники. У меня в голове все переворачивается, когда я думаю о том, что она заводит кого-то другого своим красивым ртом и идеальной грудью. Блядь. Это дерьмовое шоу. Я снова сдвигаюсь, потирая затылок.