Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен

Ни один из родителей не хвастался тем фактом, что Дебби заработала шестизначную сумму, дважды выиграла премию «Женщина в законе округа Колумбия» и ее попросили читать лекции по юриспруденции по всей, мать твою, стране? Нет. От мамы она получила только: «Э-э… дорогая, ты уверена, что он этого не делал?», она защищала (предполагаемого) насильника, об этом деле писали все газеты. Если положить руку на сердце, у нее были серьезные подозрения, что он действительно сделал «это», но она не могла ни с кем поделиться своими догадками, да это уже не имело значения. Она только ответила: «Каждый имеет право на защиту, мама». На что ее мать пробормотала: «Хорошо, Дебби». На что ее отец, намного позже, когда они все приехали в гости к Ронде и брату в Бург, сказал, как бы себе под нос, решив, что она не слышит: «Да, каждый имеет право на защиту, особенно, пока может оплачивать адвокатские счета, а этот парень миллионер, решил, что его дерьмо не воняет, поэтому может совершать все что угодно. Думаю, Дебби удостоверилась в этом полностью». — И Дэррин, Ронда, папа и мама ни слова не сказали о том, какая она молодец, что выиграла это дело.

И Дебби всю свою жизнь ненавидела еще и то, что Дэррин всегда принимал сторону Дасти. «Она наша младшая сестренка, Деб, мы должны присматривать за ней», — говорил Дэррин, но он был полон дерьма. Он, как и все, думал, что солнце всходит из задницы Дасти. Они становились старше, и Дебби видела, как ее брат и сестра сближались с каждым годом. Она знала, что Дэррин и Дасти все перезванивались. Знала, что его дети предпочитали подарки от тети Дасти и ее компанию. Также знала, что в половине случаев, когда Дэррин звонил Дасти или Дасти звонила Дэррину, и Ронда подходила к телефону, болтая часами с Дасти о каком-нибудь дурацком чертовом дерьме.

Дебби и в голову не приходило, что Дэррин попробовал то же самое провернуть и с ней, когда она поступила в Нотр-Дам, и продолжал пробовать (т. е. звонил и пытался поговорить) даже в юридической школе. Ей не приходило в голову, что она просто-напросто отшила его, потому что была занята учебой или у нее были дела поважнее, поэтому брат перестал ей названивать и вести задушевные беседы.

Дэбби видела только одно — отношения Дасти и Дэррина Холлидея становились только роднее и ближе, еще ближе, чем раньше и еще крепче, родственная связь между ними росла по мере того, как они становились старше, а Дебби, как всегда, находилась в стороне, не принимая в этом участия.

Глядя на Майка, который смотрел вслед отъезжающей машине Дасти, Дебби Холлидей решила, что это все. С ней было покончено. Это был конец.

Потому что чертовая Дасти выкидывала свои дерьмовые выходки более двух, мать твою, десятилетий назад, подлизываясь к Майку, крутилась перед ним, вторгалась в их пространство, а Майк был хорошим парнем. Но Дебби знала, что он терпел ее младшую сестру не потому, что был хорошим парнем. Он терпел ее сестру, потому что, как и все, влюбился в ее дерьмо.

И Дебби ненавидела это еще тогда, и, увидев только то, что она увидела, серьезно, черт возьми, ненавидела дерьмо Дасти и сейчас.

Дебби Холлидей была не глупой. Она знала, что Майк Хейнс был лучшим, что у нее когда-либо было. Она еще тогда это поняла, но хотела уехать из этого захолустного городка. Но Майк ясно дал ей понять еще в старших классах, что он был парнем маленького городка, поэтому из родного города никуда не собирался уезжать. Поэтому он порвал с ней, а она отказалась от него, чтобы получить то, что хотела.

И Дасти, потому что она была чертовой Дасти, проскользнула прямо внутрь и забрала то, что принадлежало Дебби. Возможно, ей потребовались эти двадцать лет, чтобы достичь таких высот в карьере и понять, что Майк был лучшим.

Дасти тоже использовала смерть Дэррина, чтобы закрутить с Майком.

Что за сука.

«И Майк, Боже, — подумала Дебби, — ведь много лет назад он видел все это дерьмо Дасти насквозь, когда она игралась в гранж, готику, или что это было, черт возьми. Но, по-видимому, как и все остальные, она околдовала его. Черт побери, он же коп, как не разглядел ее поганую сущность?»

Дебби логически умом понимала, что завязывать отношения с Майклом не имело смысла. Да, если бы Майк вошел в эту дверь, которую она открыла ему накануне, она бы мгновенно оказалась у него дома, наслаждаясь им и его восхитительным телом, забыв обо всем дерьме, с котором ей приходилось сталкиваться на работе. Черт возьми, он был фантастическим любовником даже в подростковом возрасте. Может не в самом начале, но даже будучи мальчиком-мужчиной, он быстро научился пользоваться своим ртом, руками и лучшими частями своего тела. И даже будучи мальчиком-мужчиной, он был полон решимости убедиться, что она тоже многое получала от него. Опять же может не в самом начале, но он быстро учился. Если бы он вошел в эту дверь вчера, она точно знала, что из этого ничего бы не вышло. Она вернется в округ Колумбия и никогда, никогда больше не позвонит в Бург.

Но это не означало, что эта дверь была открыта для Дасти.

Дебби сидела в своей припаркованной машине и смотрела, как Майк идет к своему темно-синему «Шевроле Эквинокс», мимолетно подумав, что ему пора бы уже поменять машину. Она не очень хорошо разбиралась в автомобилях, но его машине было по меньшей мере два года. Она подумала об этом вскользь, как и о том, что он никогда не терял своей чертовски сексуальной, свободной, мужской грации, которая появилась у него в средней школе.

Затем она увидела, как он сел в машину.

Потом смотрела, как он уезжает.

Потом она завела мотор, кипя от злости.

Ее младшая сестра.

Ее чертовая младшая сестра.

Господи, некоторые вещи никогда не меняются.

Даже то дерьмо, которое происходило.

Она включила зажигание и поехала обратно в дом своего детства, который сейчас пустовал, потому что ее семья завтракала с ее чертовой младшей сестрой, и поехала она в свой пустой дом, чтобы принять участие в воскресной телефонной конференции.

* * *

Майк вытащил фрисби изо рта своего золотистого ретривера Лейлы и запустил его в полет.

Собака помчалась за ним, ее лапы хрустели по мягкому белому покрывалу, разбрасывая снег. (Фрисби — летающий диск. — прим. Пер)

Было чертовски холодно, поскольку его задний дворик был размером с почтовую марку, а его собаке нужно было бегать. Поэтому он повез Лейлу в парк Арбакл-Акрс. Он знал, что она была крайне взволнована, когда он ее брал на прогулку вместе с фрисби.

Рукой в перчатке он сунул руку в задний карман джинсов и вытащил телефон. Лейла вернулась с фрисби, подождала, пока он не ухватится за диск, затем отпустила.

Майк опять кинул его.

Она побежала, а он прокрутил вниз свои контакты до имени Хантер Ривера и нажал «Вызов».

Раздалось два гудка:

— Ривера.

— Хантер Ривера? — спросил Майк.

— Ты подловил меня.

— Ты меня не знаешь. Я Майк Хейнс. Друг Дасти Холлидей, лейтенант полицейского управления Браунсбурга. С Дасти все в порядке, но она дала мне твой номер, потому что нам нужно поболтать.

— Дай угадаю. Бью появился на поминальной службе, опустился на колени, предложив Дасти обручальное кольцо перед гробом ее брата.

Майк не пытался сдержать смешок.

Ривера ему уже нравился.

— Не совсем, — ответил он.

— Но тепло? — Ввернул Ривера.

— Да, — ответил Майк. — Он ей часто звонил.

Он услышал, как Ривера вздохнул, но также услышал настороженность в его голосе, когда тот спросил:

— Как часто?

— Один раз вчера предложил прилететь и помочь ей справиться с горем. Три сегодня утром, до половины седьмого. Она ходила за пончиками, он набросился на меня, когда я взял трубку, нагло соврав, что она его женщина. Она разозлилась, когда это услышала, позвонила ему и устроила чертовое кровопускание, потом поделилась со мной, что начинает беспокоиться.

Его слова были встречены молчанием.

— Ривера? — позвал Майк.

— Ходила за пончиками?! — спросил Ривера.