Кристен Эшли - Для тебя
Он покачал головой:
— Я сделал все это для тебя. Для тебя. Я мог бы сделать тебя счастливой. Я всё ещё могу сделать тебя счастливой.
— Ты сделаешь меня счастливой, если положишь топор.
— Феб...
— Больше не причиняй никому вреда ради меня, Денни. Даже себе. Просто положи топор.
— Ты не понимаешь. Почему ты не понимаешь? Все знают, все знают про Феб и Алека. Всегда были Феб и Алек. И всегда будут Феб и Алек. Никто не любил тебя так, как я.
— Ты прав, — прошептала я. — Никто не любил меня так, как ты.
Он неправильно понял мои слова. Он принял их за разрешение, его взгляд вернулся к Колту, и я поняла, поняла, что мои попытки не сработают.
— Никто никогда не будет любить тебя так, как я, — пробормотал он словно клятву. — Всё, что я делал, всё, кем я был, было для тебя.
Потом он бросился вперёд, я закрыла глаза и закричала, но всё равно слышала раздавшиеся вокруг выстрелы.
Глава 13
Ставрос
— Что?
— Ты слышала меня, Феб.
Я смотрела на Дока, не в состоянии произнести ни слова.
Док похлопал меня по коленке и встал.
— Можешь одеваться.
Я не шевельнулась.
Вместо этого я спросила:
— Как?
Он шёл к раковине, но обернулся на мой вопрос и поднял брови. Он старался сохранить на лице нейтральное выражение, но если бы я в тот момент нормально соображала, то могла бы поклясться, что он очень старается не рассмеяться.
— Как? — повторил он.
Я опять замолчала.
— Феб, думаю, ты знаешь как.
— Но...
— Вы с Колтом предохранялись? — спросил Док.
— Нет... но...
— Значит, вот как.
— Мне сорок два года, — напомнила я.
— У тебя ещё бывают месячные?
— Ну, больше нет.
Он хохотнул. Я опять уставилась на него. Он отвернулся к раковине и стал мыть руки.
Потом он снова подошёл ко мне, вытирая руки, и мягко сказал:
— Слезай со стола, Фебрари, одевайся и иди скажи Колту, что ты беременна.
Он выбросил бумажное полотенце в корзину и вышел из кабинета.
* * *
— Привет, Кэт, — сказала я, входя в полицейский участок.
— Привет, Феб, — ответила Кэт, широко улыбаясь.
Поскольку она не могла знать о моей беременности, а даже если бы и знала, то, наверное, не улыбалась бы так широко (как я улыбалась про себя), я спросила:
— Что?
— Ну, дай подумать... — сказала Кэт и наклонилась вперёд, когда я подошла к стойке. — Надо посчитать. Во-первых, вчера ночью Бетани выгнала Кори.
Я тоже наклонилась вперёд и повторила:
— Что?
— Пришла прямо домой к Тине Блэкстоун, застукала их в процессе и закатила грандиозный скандал.
Я положила обе ладони на стойку и наклонилась ещё ближе:
— Так вот что за шум был вчера ночью. Колт был так зол, что мне пришлось проявить изобретательность, чтобы он не пошёл туда и не вмешался.
Кэт кивнула, продолжая усмехаться.
— Забыла, что вы с Колтом живёте через дорогу от Тины. — Потом её лицо изменилось и стало мечтательным. — Проявить изобретательность с Колтом, готова спорить, было весело.
— Было, — подтвердила я, тоже улыбаясь, потому что было очень, очень весело. — Как бы там ни было, — продолжила я, решив поделиться собственными слухами, — Бетани может быть громкой, но самое удивительное, что Тина громче.
— Это меня не удивляет. Я всегда считала, что у неё рабочий рот, — заметила Кэт.
— Да, рабочий рот — это одно, а громкий — совсем другое. Бетани может выигрывать награды, но Тина всё равно намного громче.
Кэт засмеялась, а потом переплюнула меня.
— А ты знаешь, что у Бетани начались схватки прямо там?
— Кроме шуток? — выдохнула я.
— Кроме шуток, — ответила Кэт, — и сразу после того, как она родила ребёнка, — маленькую девочку, кстати, — она его выгнала. Врачи даже не успели перерезать пуповину. Говорят, он переезжает к Тине.
— Из огня да в полымя, — пробормотала я, и улыбка Кэт стала ещё шире. — Интересно, как Тина отнесётся к походам Кори налево.
— Вам с Колтом стоит задуматься о звукоизоляции, — предложила Кэт, и я сочла это хорошей идеей. — Но это ещё не конец, — сказала мне Кэт.
— А что тогда? — спросила я.
— Колт сделал Монику Мерриуэзер.
Я быстро моргнула раз десять, прежде чем спросить:
— Что?
— Давным-давно он пообещал ей эксклюзивный материал обо всей той... — Она замолчала, выражение её лица изменилось, и она помахала рукой в воздухе, подбирая слова, но ей необязательно было произносить их. — А потом не дал.
— Я знаю.
— Она взбесилась. Она приходила, наверное, каждый день за последние два месяца, после того как всё случилось. Приставала к Колту, приставала ко всем, но ничего не добилась. Колт молчит. Салли молчит. Все молчат. Моника теперь персона нон-грата ещё больше, чем раньше, а ведь раньше её ненавидели почти все. Сейчас ей не расскажут ни слова не только о том деле, а вообще ни о чём. Она в изоляции.
— Это я тоже знаю, Кэт.
Колт мне рассказывал.
— А ты знаешь, что Моника и Колт устроили разборку всего в двух футах от меня меньше, чем десять минут назад? Очевидно, тот репортёр из «Стар» готовится издать книгу и продал права на фильм ещё до того, как она появилась в книжных магазинах.
Я знала, о чём она говорит.
Не могу сказать, чтобы меня радовало обстоятельство, что собираются снимать фильм про то, что устроил Денни, а также меня не радовало, что выходит книга, но Колт давно предупредил меня, что подобное наверняка случится. Несколько недель журналисты преследовали нас всюду, где могли, прежде чем поняли, что мы не будем говорить, Салли не будет говорить, ФБР не будет говорить. В конце концов они догадались, что получат только самую общую информацию, а потом появилась следующая история и они потеряли интерес.
Но я могу сказать, что меня радовало, что Моника не сделает на этом карьеру. Колт рассказывал мне про неё, и с того дня, как Денни вернулся в город, она стала серьёзной занозой в заднице. Она названивала Колту, названивала мне, заходила в бар, заявлялась в участок, доставала меня, когда я была у Мими. Она написала про нас три статьи и кое-что выдумала, причём не самое хорошее. Колт вышел из себя и поговорил с Илаем Левинсоном. Илай учился на год старше Колта и был уайд ресивером[17] в футбольной команде, потом он поступил в юридический колледж и открыл свою практику в городе, и Илай должен был Колту услугу. Илай отплатил, предъявив Монике и газете требование прекратить противоправные действия и пригрозив обратиться в суд, если они и дальше будут клеветать на нас. Редакция с радостью напечатала опровержение и с такой же радостью воспользовалась этим поводом, чтобы выгнать Монику. Мы слышали, что вчера её уволили.
