Любовь цвета боли 2 (СИ) - Жилинская Полина

— Я, конечно, помню про фею, но ты знаешь, волшебную пыль пока генерировать не научился. Не суй палки в свои же колеса. Я всё улажу.

— И да, еще одна маленькая просьба. Когда допрашивать его будете, поинтересуйся ненавязчиво, какие документы из моего сейфа он должен был передать третьим лицам и кому. Раз уж ты так против самодеятельности, — добавляю со смешком.

Сбрасываю вызов и глубоко дышу.

Мертв. Мой заклятый враг мертв. Брат отомщен. Виктор получил по роже и со дня на день будет гнить в тюрьме.

Остается лишь доиграть спектакль в любовь.

Глава 9

Ольга

Резко сажусь, расфокусированно оглядывая гостиную. В утренней тишине слух улавливает удаляющиеся тяжелые шаги. Скидываю плед с ног, приглаживаю растрепавшиеся после сна волосы и поднимаюсь наверх.

Сколько я проспала? От силы пару часов?

Стоит переступить порог нашей спальни, как меня обдает волной облегчения. Из ванной доносится шум воды, а в комнате едва уловимо отдает шлейфом духов Макара. Наконец приехал. За последние три дня извелась вся. Плохо спала, не находила себе места, скиталась из угла в угол как неприкаянная.

Не знаю, когда именно в моей душе поселился удушливый страх. Страх, что с Макаром может случиться что-то плохое. Я не знаю того мужчину, который организовал убийство Назара, но почему-то в моей голове он ассоциируется со вселенским злом, жутким кошмаром, который в любой момент может отобрать у меня любимого.

Шум воды стихает, и через пару минут выходит Макар, облаченный лишь в тонкие серые тайтсы. Пробегаю взглядом по обнаженным участкам его тела, пока он энергичными движениями вытирает влажные после душа волосы, и с облегчением выдыхаю, не заметив видимых повреждений. Закончив, вешает полотенце на плечо и замирает посреди комнаты, глядя на меня.

Губы сами собой растягиваются в глупой радостной улыбке, приближаюсь и приникаю к его груди, крепко обхватив руками.

— Боже, Макар, я так соскучилась, — трусь щекой о покрытую редкой порослью мужскую грудь, впитывая в себя его тепло. — Я себе уже такого напридумывала. Не делай так, пожалуйста, больше.

Слегка отстраняюсь, не разрывая объятий, и поднимаю взгляд. Он не смотрит на меня, уставился поверх головы куда-то вдаль. Вижу лишь мощный подбородок и ходящие ходуном желваки, как будто бы Макар очень зол. Только сейчас замечаю, что его руки, плотно сжатые в кулаки, так и не коснулись меня.

Медлю еще немного и в полной растерянности отступаю на шаг, вглядываясь в застывшее лицо.

— Что-то случилось? — спрашиваю сдавленно, с нарастающей тревогой глядя на Макара.

Ответом служит полное молчание. Меня пугает его пустой взгляд и напряженная поза.

— Макар, — зову тихо. — Посмотри на меня, пожалуйста, — добавляю мягче, приближаясь.

Встаю на носочки и нежно веду ладонью по колючей щеке. Только сейчас замечаю залегшие под глазами темные тени, осунувшееся лицо, воспаленные веки.

— Если тебя что-то тревожит, я прошу, не молчи. Я здесь, я рядом, — шепчу, уже перепуганная до чертиков поведением Макара.

Обхватываю его лицо ладонями. В гнетущем молчании наши взгляды встречаются, и он долго смотрит мне в глаза, шумно дыша. Крылья носа подрагивают в такт нервному дыханию, во взгляде плещется колючая злоба.

— Любимый, — шепчу уже с мольбой в голосе, а его губы медленно растягиваются в циничную усмешку.

— Повтори, — просит обманчиво ласковым голосом, ощутимо сжимая ладонями мои запястья. — Ну!

— Любимый, — повторяю растерянно, не понимая, что его так разозлило. — Макар, что происходит?

— Ничего не происходит, — отталкивает мои руки, разворачивается и идет в гардеробную.

Оторопело провожаю взглядом мужскую спину. Обнимаю себя руками, пытаясь проглотить ком в горле, и изо всех сил сдерживаю подступившие слезы.

Лихорадочно пытаюсь вспомнить, чем могла вызвать гнев Макара или, сама того не подозревая, обидеть его. В то последнее утро, когда мы виделись, всё было просто замечательно. Он сам отвез меня на работу, долго целовал на парковке, напрочь испортив макияж и прическу. Помню, как смотрел, съедая взглядом, пока я шла к зданию больницы.

— Тебя не было дома трое суток, — звучит с обидой, но сейчас я не могу взять под контроль свои эмоции.

Макар, уже одетый в деловой костюм, лишь насмешливо вздергивает бровь, стоя на пороге гардеробной.

— Тебе не идет роль ревнивой женушки. — Присев на пуф, принимается завязывать шнурки на начищенных до блеска туфлях.

Вижу, что Макар старается выглядеть отстраненным и холодным, но за месяцы совместного проживания я хорошо научилась считывать его эмоции и повадки. Угадывать настроение и желания. Это легко, когда всё, что ты видишь в своем мужчине, кажется безумно вкусным. Мне нравилось на него смотреть тихими вечерами, украдкой. Когда он с головой погружался в работу, а я, сидя на диване у него в кабинете, усердно делала вид, что читаю очередную книгу. Ловить его взгляды и быть пойманной с поличным. Млеть, когда улыбался, заключал в кольцо сильных рук и нашептывал всякие глупости.

Но сейчас… Дерганые движения, напряжение, сквозящее в голосе, арктический холод в глазах.

— Причина моего недовольства не ревность, я волновалась. Ты не предупредил, что тебя не будет так долго, не отвечал на звонки. Что я должна была всё это время думать? Я очень переживаю за тебя… Боюсь, что может случиться что-то плохое, — выпаливаю как на духу то, что пережила за эти дни.

— Всё, что могло случиться, уже произошло, — поднимаясь на ноги, отвечает размыто и резко. — Мне некогда, я ухожу, — привычным движением поправляет галстук и идет на выход из комнаты.

Несколько секунд смотрю в его спину и спешу следом.

— Подожди, — хватаю за руку, останавливая у самой лестницы.

Неприятная дрожь охватывает всё естество, я поспешно отдергиваю ладонь, на мгновение, испугавшись лютой злости, с которой Макар смотрит вначале на мою руку, а затем на меня.

— Что с тобой происходит? Это нечестно, Макар! Если ты злишься на меня, я имею право знать хотя бы, за что именно.

— Честно? — порывисто обхватывает руками мои плечи, больно впечатывая в свое тело. — Имеешь право? — шипит гневно, нависая надо мной.

Во все глаза смотрю на искаженное яростью любимое лицо.

— Ты мне будешь говорить о честности? — встряхивает как куклу. — Лучше молчи, Оля. Ради всего святого, закрой свой красивый ротик и молчи. С этого момента ты не имеешь права на честность с моей стороны. Вообще забудь слово «право»! Его априори не может быть в лексиконе таких лживых, изворотливых девочек, как ты. Поняла меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Моргаю пару раз, пытаясь сквозь ком в горле проглотить услышанное. Непроизвольно громко всхлипываю, ощущая соль от слез на губах. И тону. Тону в той бездне всепоглощающей ярости, что притаилась на дне его глаз.

— Я спрашиваю: поняла? — рычит мне в лицо, до боли сжимая плечи.

— За что? — выдавливаю глухо, едва дыша от паутины страха и боли, что расползается в душе, ошпаривая не хуже кипятка. — Что я сделала? Я ведь так люблю тебя, Макар! — срываюсь в плач, не в силах принять презрение в его взгляде. — За что ты меня наказываешь? Зачем говоришь ужасные вещи?

— Ну, всё! — шепчет нежно, обхватывая мое лицо руками, и вытирает слезы, бегущие по щекам. — Я почти поверил, малышка. Ты ведь, глупышка, думала, что всё по-настоящему, да? Что такая, как ты, действительно сможет вскружить голову и заставить любить такого, как я? Думала, попала в сказку, где можно безнаказанно лгать и счастливо жить при этом? — наклоняется и приникает к моим губам.

Нежно, ласково, как умеет только он.

— Ты всегда была для меня не больше чем зверушкой, — шепчет в губы. — Диковинной, но зверушкой, которую было интересно приручать и периодически трахать. А сейчас иди к себе в комнату и подумай, как порадовать своего хозяина по приезде домой.