Любовь цвета боли 2 (СИ) - Жилинская Полина
— Неделя максимум.
Сбрасываю вызов и давлю на газ. Мотор ревет, адреналин растекается по венам, пульс зашкаливает.
Расслабился. Поверил. Думал, действительно нашел бриллиант среди ничего не стоящих стекляшек.
Глубоко в душе, отрезвляя, бьется понимание того, что, по сути, не обязана Оля меня любить. Любовь вроде как штука добровольная и переменчивая.
Имею ли я право осуждать ее? Ведь сам порой не брезговал нечестными методами. С удовольствием вываливал тонны грязных помоев на головы неугодных. Делал это легко, не обременяя себя муками совести. И с удовольствием наблюдал со стороны, как они тонут в толще дерьма, которое не смогли скрыть в пыльном шкафу, раз я до него докопался.
Но в нашем случае всё намного сложнее. Всем своим нутром я полюбил образ наивной хрупкой девочки с львиным сердцем и чистой душой. Сейчас я четко осознаю, что уже не смогу без нее. Пусть лучше так… Лучше я буду каждый раз подыхать, глядя на Олю, чем вариться в котле безумия и ревности от мысли, что она с ним.
Я накажу их обоих. Сделаю то, в чем мне нет равных: заставлю играть по моим правилам, в моей реальности, в которой главенствует только один дирижер.
И меня отпускает. Принятие того факта, что мне не придется терять Олю, льется спасительным елеем на испепеленную до дыр душу.
Мне даже интересно взглянуть, кто там под маской. Не захотела принимать мои чувства. Играла. Дразнила. Врала. Значит, примет то, что я уготовил для нее сейчас.
Подъезжая к городу, плюю на здравый смысл и набираю номер Руслана.
— Мне нужен адрес.
— Макар, остынь — он мент. Если и разбираться с ним, то по-тихому и с умом.
— Спасибо, что напомнил, но я не спрашивал у тебя совета. Жду адрес.
— А я всегда говорил, что бабы — зло! — гундосит в трубку. — Ты сейчас дел натворишь, а мне потом расхлебывай. Ты там вообще с катушек слетел со своей Олей? Или она тебе за всё это время мозги чайной ложкой выела?
— Руслан, давай меньше текста. Просто пробей адрес. Мне очень хочется взглянуть в глаза этой крысе.
— Так давай я тебе их принесу. Могу даже на блюдечке с голубой каемочкой. Но всё будет тихо и незаметно. Никто не подкопается, и ты будешь не при делах. Дай мне двое суток, я решу проблему.
— Жду адрес, — бросаю трубку и сосредотачиваюсь на дороге, запрещая себе думать обо всем дерьме, что происходит в моей жизни.
Хочется удавить обоих, но Руслан прав: слишком многое поставлено на кон. Нельзя из-за вспышки гнева потерять то, чего добивался долгие годы. Но другой возможности встретиться с Витюшей без свидетелей у меня не будет.
А еще я искренне хочу понять, что в нем такого, что заставило Олю согласиться сыграть эту роль. Неужели она не видит, что он поступает как последний мудак, бросая ее на амбразуру? От мысли, что так и есть, в горле отдает горечью. Что это: наивность, дурость или слепая любовь? Как она могла пойти на такое? Примерная девочка, образцовый врач — и вдруг грязь, в которую она ступила, по уши погрязнув.
Пищит телефон, оповещение о входящем СМС. Вбиваю в навигатор адрес и давлю на газ, чувствую, как в предвкушении в жилах закипает кровь, обдавая жаром внутренности. Спустя двадцать минут въезжаю во двор спального района с заурядными девятиэтажками и медленно качусь вдоль подъездов. Торможу за углом, когда в зеркало заднего вида вижу знакомый шлем. Нарисовался, хрен сотрешь. Выхожу из машины, Руслан уже в полной готовности, разминает шею и плечи, вешает на руку шлем и, не дожидаясь меня, идет к нужному подъезду. Вынимает из кармана ключ от домофона и открывает дверь, с поклоном пропуская меня вперед.
— Откуда ключ?
— Универсальный.
Решаю не уточнять, зачем этому болезному ключ от всех дверей.
В лифте едем молча, как два дебила, глядя друг на друга.
— Чует моя…
— Заткнись, ладно? Сейчас точно не до твоих шуток.
Выходим на нужном этаже, нажимаю на звонок. Тишина. Звоню еще раз. Бросаю взгляд на часы, четыре сорок пять утра. Нужно действовать максимально тихо, чтобы не привлекать внимание соседей.
Слышу за дверью шаги, беру из рук Руслана шлем и, как только дверь открывается, впечатываю его в грудь Вити, заталкивая в коридор квартиры. Отлично, он теперь не то, что кричать не сможет, минут пять только воздух пытаться глотать будет.
За спиной слышу щелчок замка, за грудки разгибаю Виктора и с ненавистью смотрю в раскрасневшееся, искаженное гримасой лицо. Как он там говорил? Всё под контролем? Документы из сейфа нужны? Я ему их по одному скормлю и почтой отправлю заказчику. В расширившихся зрачках вижу страх и непонимание.
— Какого? — выдавливает, надсадно дыша.
Неожиданно тишину квартиры пронзает громкий женский визг. Смотрю в проем двери, ведущий вглубь квартиры, и вижу перепуганную сонную женщину. Руслан, чертыхаясь, сразу же выходит из-за спины и двигается к ней, уволакивает в комнату, предварительно зажав рот ладонью.
А меня окутывает яростью. Всепоглощающей. Ядовитой. Черной. Перед глазами алая пелена, в ушах гудит. Значит, Оля там коды от сейфа узнает, а эта мразь…
— Еще раз, — толкаю его в стену и от души впечатываю кулак в ненавистную физиономию. — Увижу тебя рядом с Олей…
Кубарем летит на пол и противно смеется.
— И что? — хрипит, криво усмехаясь. — Ты хоть представляешь, какой джокер мне в руки вложил? Проникновение, избиение сотрудника, износ. Я на тебя столько навешать могу… Не отмоешься.
— А давай кто первый? А? — присаживаюсь на корточки, брезгливо глядя, как размазывает слюни с кровью по лицу.
— Я уже был первым. Мне Оля девочкой досталась…
Ах, ты ж, с*ка. Подрываюсь на ноги и тут же отлетаю в стену от мощного толчка в плечо. Взбешенно смотрю на Руслана, перегораживающего путь.
— Макар, угомонись. Нельзя так.
Раздражает это слово — «нельзя». Как кость поперек горла, душит.
Мне давно можно если не всё, то многое.
— О каких документах из сейфа шла речь? — оборачивается к Вите Руслан. — Кому ты должен был их передать?
— Пошли вы… — подтягиваясь к стене, смотрит волком. — Разговаривать я с вами стану в отделе, когда вы оба будете за решеткой.
А я смотрю на жалкое подобие мужика, валяющееся на полу.
Долго смотрю, всё пытаясь понять, что она в нем нашла. Что тогда, когда замуж выходила, что сейчас. Жалкий, сыкливый капитошка, прикрывающийся погонами.
В кармане брюк звонит телефон. Бегло бросаю взгляд на номер и снимаю трубку.
— Давай пока сам, — киваю на Витю.
Иду мимо зашуганной женщины, сидящей на стуле у окна, на балкон.
— У меня две хорошие новости и одна плохая, — тем временем слышу в трубке.
— Давай с хороших, — открываю пластиковое окно и закуриваю, глядя на багровый диск восходящего солнца за горизонтом.
Костяшки чуть сбиты, кисть ноет с непривычки.
— Первая. По твоей просьбе даже шевелиться особо не пришлось. У них в отделе полгода назад обнаружили пропажу десяти килограммов герыча. Кто-то выносил из вещдоков наркоту, а оставлял обычный порошок. Как думаешь, на какого козла отпущения хотят всё повесить? И вторая, Шеллакова нашли. Мертвого.
— Когда?
— Погиб месяц назад. Узнали, что это был он, на той неделе.
— Как он умер?
— Сгорел. В доме, в котором он отсиживался что-то с газовым оборудованием было. По предварительному отчету экспертов, неисправность одного из баллонов, а так как в том богом забытом месте газопровода не было, представь цепную реакцию. Так что, опережая твои предположения, скорее всего, умер мгновенно. Освещать это происшествие широкой массе не будут — слишком много жертв. Вся его свита была с ним. Так что особо не распространяйся.
— Это точно он? Разыграть свою смерть, когда это единственный способ выжить, — раз плюнуть.
— Он это, Макар. Мы два раза проверили. Информация стопроцентная.
— Тогда у меня для тебя тоже новости. Я нашему общему другу немного подправил физиономию. Ты уж постарайся, чтобы он там не сболтнул лишнего. Когда поднимется шумиха, мое имя не должно мелькать. У меня на носу контракт крупный.
