Любовь цвета боли 2 (СИ) - Жилинская Полина

— Любимый, что же с тобой происходит? — шепчу, глядя на темную ночь за окном.

Верить в то, что мне сказала Надя, невыносимо. Даже если предположить, что Макар так поступил. Для чего? В чем кроется причина его гнева?

Глава 11

Ольга

— Пропусти! — отталкиваю руки Руслана, перехватившего меня на верхней ступеньке лестницы салона.

— Оля, послушай. Сейчас не лучшее время для посещений. Просто поверь мне на слово.

— А когда будет «лучшее» время? Что с ним в последнее время происходит?

— Он немного не в форме. — Берется за перила так, чтобы я не проскользнула в узкий коридор, ведущий в кабинет Макара.

— Я сейчас такой крик подниму, а в зале, между прочим, полно посетителей, — угрожающе свожу брови, давая понять, что не шучу. — Или сварю грибной суп и буду стоять у тебя над душой, пока ты не съешь всё до последней капли!

— Да вы оба чокнутые, — весело усмехается, глядя на меня сверху вниз. — Я по-дружески советую: сейчас тебе не нужно к Макару.

Ну что ж, мне терять нечего. Я всего лишь слабая женщина, доведенная до отчаяния. Набираю в грудь побольше воздуха и под взметнувшиеся в удивлении брови Руслана успеваю лишь тоненько пискнуть, потому что его ладонь плотно затыкает мне рот.

Руслан сразу же затаскивает меня в коридор, подальше от любопытных глаз, прижимает к стене, предусмотрительно не отнимая руки.

— Ты совсем сбрендила? — шипит гневно.

Лишь шумно дышу, взглядом обещая ему все муки ада. С мухоморами. Я сварю ему суп с мухоморами!

— М-м-м-м… — мычу, упираясь руками в крепкие плечи в жалкой попытке оттолкнуть. Но, наверное, легче сдвинуть глыбу льда, чем двухметрового упертого мужлана.

— Ты ведь и вправду любишь его? Да? — неожиданно смягчившись, спрашивает Руслан. — Тогда зачем, Оль?

Замираю в растерянности, непонимающе глядя на него.

— Что «зачем»? — спрашиваю, сдувая непослушные пряди с лица, когда он отстраняется. — Ты ведь что-то знаешь. Похоже, все вокруг всё понимают, кроме меня!

— Послушай, — Руслан внезапно приближается, кладет руки мне на плечи и заглядывает в глаза. — Тебе сейчас лучше уехать. На время, — добавляет, видя, что я собираюсь возразить. — Пока я во всем не разберусь, тебе нужно уехать в безопасное место. У меня на примете есть уединенная база отдыха. Природа — закачаешься, птички поют, лошадки скачут, курочки бегают. Съезди, развейся, а как только всё утрясется — вернешься.

— Это Макар так сказал? — тревога вновь удушливыми щупальцами окутывает всё мое естество.

— Да.

— Не знаю, зачем ты пытаешься меня обмануть, — скидываю с себя его руки. — Но мне Макар строго-настрого приказал находиться дома! Это тот мужчина? Да? Макар в опасности?

— Оля, послушай! — перебивает горячо. — Шеллаков давно мертв! И сейчас единственная опасность для окружающих — это сам Макар. Скажи мне, на кого работал твой бывший муж, и я всё улажу. Какие бумаги ты должна была забрать из сейфа?

— Что? — шепчу, широко распахнув глаза, пытаюсь переварить услышанное.

Мертв, бывший муж, документы, сейф.

«Он избил Витю…»

«У него на лице живого места нет…»

Какое-то липкое, вязкое чувство безысходности окутывает сознание, когда пока еще не точная картинка складывается в голове. Меня начинает мутить и потряхивать. Я во все глаза смотрю на сосредоточенное лицо Руслана, а сама, будто прозрев, срываюсь в пропасть и мучительно долго лечу, больно ударяясь об острые выступы.

Он же не мог… Не мог…

— При чем здесь Витя? — шепчу прерывисто, беспомощно обхватывая себя руками. — Что произошло, Руслан? Я, правда, не понимаю…

— Прекрати, Оля. Остановись! Слышишь меня? — неожиданно психует Руслан. — Продолжая лгать, ты делаешь хуже только себе. Я предлагаю реальную помощь. Назови мне имя, и я клянусь тебе, мы всё уладим.

— Я слышу об этих обвинениях впервые! Я ничего и никогда не замышляла против Макара! Как вам обоим вообще в голову пришло подозревать меня в таком? — срываюсь на крик, полный горького отчаяния. — Макар поверил. Да? — тут же хрипло шепчу, мысленно воя от страшной догадки.

Господи, неужели мы вернулись туда, откуда всё началось? После всего, что пережили, Макар так легко отрекся от нас? Заклеймил меня лгуньей, осудил и теперь изощренно наказывает?

— Оль, послушай. Макар сейчас мало, чем похож на себя прежнего. Он потерял человеческое обличье. Понимаешь? Я его в таком состоянии никогда не видел, а самое страшное, не знаю, чего от него ожидать, — где-то на задворках сознания белым шумом звучит голос Руслана.

Меня душат непролитые слезы. Я будто физически ощущаю, как в груди надсадно скрипит с трудом склеенное сердце и, все-таки не выдержав под мощным потоком разочарования и горькой обиды, дает трещину. Так плохо мне, наверное, никогда не было.

Руслан продолжает что-то говорить, но я не понимаю ни слова. Хочу уйти отсюда. Убраться как можно скорее на воздух. Кажется, что меня попросту раздавило, и я не могу собрать себя в единое целое.

Сейчас я их всех ненавижу. За то, что заставляют меня вновь проживать этот ад. Где я без вины виноватая.

Толкаю Руслана в плечо и несусь по ступенькам на выход. Вылетаю из офиса и какое-то время бегу, куда глаза глядят. Когда боль в боку становится нестерпимой, останавливаюсь и наконец, даю возможность вырваться агонии, съедающей душу.

Плачу долго. Навзрыд. Плачу потому, что безумно люблю, несмотря ни на что. А потом горько реву от того, что моя любовь оказалась не особо-то и нужной, раз ею с такой легкостью размениваются.

Он ведь даже не поговорил со мной. Не дал и шанса попробовать оправдаться. Равнодушно втоптал наше будущее в самую грязь. Измарал всё светлое и чистое между нами своим патологическим недоверием и непомерной гордостью.

Долго брожу по аллеям парка, незнакомым улочкам, дворам…

Немного успокоившись, всё еще судорожно всхлипывая, нащупываю в кармане пальто телефон. То и дело, утирая озябшими пальцами слезы, заволакивающие взгляд, ищу нужный номер. Долгие гудки. Уже отчаявшись, собираюсь отключаться, но вдруг слышу резкое:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Слушаю.

— Олег, это Оля. Нам нужно поговорить.

Глава 12

Ольга

Что я скажу Вите? Как вообще буду смотреть ему в глаза?

То и дело сбиваясь с шага, иду по лабиринтам узких коридоров вслед за Олегом.

— У вас будет полчаса, не больше, — инструктирует он меня, пропуская вперед сквозь очередную решетчатую дверь.

Молча киваю, стараясь смотреть только себе под ноги. Не в силах больше выносить презрение и едва прикрытую злобу, которые я вижу в глазах мужа подруги. Одного раза с головой хватило, мне даже в какой‑то момент самой себя удавить захотелось.

— Камеры отключат во время твоего визита, — уточняет, нужно полагать, бывший друг. — Постой здесь. Я тебя позову, как Витю приведут. — И скрывается за дверью.

Поддаваясь внутреннему мандражу, прислоняюсь к стене, покрытой слоями старой краски, и закрываю глаза, вслушиваясь в окружающие меня звуки. Приглушенное эхо чьих-то шагов, лязганье железных решеток. Я пробыла здесь не больше пятнадцати минут, а уже нестерпимо хочется убраться подальше. Сплошное уныние, апатия и обреченность.

Я не готова. Ни к этой встрече, ни к тому, какой исход будет в нашей истории. Каково сейчас Виктору, если это действительно дело рук Макара, боюсь даже думать. Мне упрямо не хочется верить, что мой любимый на такое способен. Вот так подло, бездушно ломать чужие судьбы.

От неожиданности вздрагиваю, когда дверь распахивается и Олег кивком головы приглашает меня войти. Немного медлю, ноги дрожат. Хочется трусливо сбежать. Ничего не знать. Уснуть, проснуться, и чтобы всё, как прежде. Только сейчас понимаю, что боюсь. Боюсь того, что могу услышать правду, и того, что потом с этой правдой делать.