rain_dog - Еще одна сказка барда Бидля
- Гарри, - наконец говорит он, - может быть, тебе лучше избавиться от этих воспоминаний?
Я сразу напрягаюсь, убираю руки с его шеи, немного отодвигаюсь. Я не хочу. Нет, он же не посмеет… Я же не игрушка! Он сразу же замечает по моему взгляду, что сказал что-то неправильное.
- Гарри, - продолжает он очень мягко, - я не собираюсь стирать тебе память. Мы могли бы приглушить воспоминания, как делали это после второго крестража. Зачем тебе жить с этой гадостью?
- Не хочешь быть главным героем моих кошмаров? - я немного расслабляюсь, услышав, что памяти меня лишать никто не собирается.
- Не очень, честно говоря. Тем более что я стал им вполне заслуженно.
- А что я такого страшного кричал сейчас?
- Если ты не помнишь, я не буду пересказывать.
Я еще немного обижен его предложением, но мне опять хочется тепла, уверенности и покоя, которые, кажется, исходят от него, когда он обнимает меня, так что я вновь пододвигаюсь поближе, и кольцо его рук надежно защищает меня от всех кошмаров и опасностей этого мира. Что ж, наверное, настало время поговорить о том, что с нами случилось.
- Северус, пойми, я не хочу ничего забывать. И я вовсе не считаю тебя изувером, насиловавшим несчастного ребенка. Я тот еще ребенок, правда. Если бы мы не сделали этого, Темный Лорд до сих пор был бы жив и здоров, а вот что было бы с нами - неизвестно. Ты же не планировал ничего такого, когда запер нас в Греймор-хилл?
- Нет, конечно. Если б я знал, чем все кончится…
- Ты бы нас не запер, а сразу сдал Лорду? - я пытаюсь улыбнуться.
Я знаю правильный ответ на мой вопрос, мне Смерть вполне доходчиво все объяснила. А вот врать он не должен!
- Я поступил бы точно так же, - правильно, не врет!
- Выхода ведь не было. Только если бы ты пошел со мной. А это было невозможно.
- Гарри, - он чуть разворачивается, чтобы видеть мое лицо. - Но ты ведь… ты же живой человек. Ты тогда был еще совсем ребенок. Это я отнял у тебя все…
Так, значит, Хранителям и директорам Хога тоже не чужды приступы самобичевания! Но я-то его ни в чем не виню.
- Что ты у меня такого отнял?
Но я вдруг вспоминаю, как постепенно теряла краски и угасала моя жизнь, как уходили чувства, а на их месте разрасталась угрожающая пустота. Только вот в этой пустоте он все равно оставался тем, за кого я держался. Как это ни странно…
- Я видел, как ты становился тенью у меня на глазах. Ты же открыто говорил, что теряешь все, что важно для тебя. Ты шел к смерти как к избавлению, вернее, ты просто знал, что должен дотащить себя до определенной точки. Что я должен был думать? - опять хриплый срывающийся шепот.
- Северус, но я говорил об этом только с тобой. Ни с кем больше. Это хоть что-то для тебя значит? Тебе же тоже было плохо?
Я нахожу его руку и переплетаю мои пальцы с его - и даже в полутьме отчетливо вижу, насколько его рука крупнее моей, и в то же время тоньше и изящнее. Но он сжимает мои пальцы, подносит мою руку к губам и тихо говорит: «Малыш».
- Откуда у тебя столько всепрощения, котенок?
Ух ты, про котенка мы в исполнении всесильного Северуса Снейпа еще не слыхали! Так можно добраться до зайки и солнышка. Мне немного холодно, жар, наверное, но мы все рано договорим, мы должны сказать все, что должно быть сказано. Я попробую рассказать ему, что я чувствовал тогда. И я рассказываю. Все-все. И про Бэтмена и Супермена, и про то, что не «лыцарь», и про мое ледяное сердце. И как я мерз перед первым ритуалом, пока ждал его, и как мне страшно было идти по коридору вслед за ним, а он кричал и подгонял меня. И как я выгорал изнутри, переставая бояться, и как эта пустота постепенно заполнялась призрачным туманом… И когда я вдруг заглядываю ему в глазах, в них стоит ужас.
- Как ты можешь спать рядом со мной сейчас? - напряженно спрашивает он.
Я провожу рукой по его груди.
- Когда я проснулся утром после первого ритуала, я чувствовал запах лаванды от моей пижамы. Твой запах. Это ты удержал меня над бездной, понимаешь?
- Я же видел, что ты боишься меня, разве не так?
- Так, - признаюсь я, - но я никогда не чувствовал отвращения. И потом, я терял интерес к жизни не только из-за ритуалов. Это было все вместе. Мне было по-настоящему страшно только первый раз. Понимаешь, я все время был один, даже с Роном и Герми. Мне казалось, я ухожу куда-то по дороге, на которую им путь закрыт. Только тебе нет… Они были вместе, они были абсолютно нормальные люди, а мне вот было хорошо только в Саду Теней… Ну да, я переживал из-за ритуалов, но, мне кажется, жизнь уходила из меня с каждым походом в прошлое. И потом, мне же было страшно… Ведь я понимал, что должен убить ЕГО, но совершенно не представлял себе, как это сделать. Даже старался не думать об этом. Если бы не ты…
Его ладонь касается моих губ.
- Не надо, малыш, не продолжай.
- Я не хочу, чтоб ты чувствовал себя извергом и насильником.
- Я такой и есть.
- Неправда.
Это неправда! Если б он не целовал меня тогда, не ерошил волосы, не дотрагивался губами до моей макушки, не курил, лежа рядом со мной в постели, боясь меня потревожить, то да - он был бы самым настоящим извергом.
- Я не спал, когда ты нес меня на руках после последнего ритуала.
- Я знаю, - тихо говорит он и осторожно целует меня в уголки глаз и виски. И горько повторяет: - Гарри, малыш…
И теперь уже не может не почувствовать, что у меня жар.
- Давай я дам тебе отвар.
- Зачем? Можно же и так.
Я не сразу понимаю, почему он не хочет избавить меня от температуры так же, как сделал это вчера вечером, но потом до меня доходит. Я ведь не помню, что кричал, когда проснулся, но он-то знает…
- А ты не против? - он удивлен, даже изгибает бровь - такой знакомый жест, словно из детства.
Похоже, просто не желает слышать того, что я только что говорил ему. Или не верит. Я сам снимаю пижамную куртку, хотя мне ужасно холодно, и зубы стучат. Он, по-прежнему глядя на меня с недоверием и удивлением, стягивает футболку и укладывает меня на себя, вновь гладя по спине и шепча напевные заклинания. И под его тяжелыми ладонями я будто впервые ощущаю свою кожу, мельчайшие волоски, покрывающие ее, дорожки шрамов, выпирающие лопатки, косточки позвоночника, будто крупные бусы. Странно, как будто бы я раньше никогда не осознавал того, что у меня есть тело, и того, насколько оно уязвимо.
Тепло. Оно накатывает медленно, как волна в погожий день, я распластываюсь на его груди, а он не перестает меня гладить, словно успокаивая. А потом я вдруг понимаю, что ужасно хочу пить. Чего-нибудь горячего.
- Северус, - шепчу я ему куда-то в шею, - я знаю, что поздно, но можно мне чаю?
- Можно, конечно.
Он улыбается, устраивает меня на подушках повыше, укрывает меня одеялом до самого подбородка, выходит куда-то и вскоре появляется с маленьким плоским чайничком и двумя чашками.
