Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

— И на чём мы остановились после той ночи? — Нико выгибает бровь, призывая меня осознать то, что мы должны знать с самого начала.

— Думаешь, Айрин поддержала бы восстание демонов? Учитывая её позицию по отношению к насилию? — Я не осмеливаюсь упоминать, почему убеждения Айрин противоречат теории о том, что она могла быть вовлечена.

— Нет. Но у неё много сотрудников, которых можно легко соблазнить выполнять их приказы. Мы все видели, как они бросались на Люцифера. Кто сказал, что их не интересовало что-то большее, чем просто удовольствие?

Я качаю головой.

— Он никогда бы не был вовлечён во что-то подобное. Он хочет положить этому конец так же сильно, как и Семё7рка?

— И ты доверяешь ему?

— На самом деле у меня не так уж много выбора, правда? — Я пожимаю плечами. — Я знаю, что он был там. После Грант-парка, после моих снов… он был там. — Нико опускает взгляд в пол, поэтому я быстро добавляю: — И ты был бы там, знай, что происходит.

Он не смотрит на меня, когда бормочет:

— Так вот почему ты здесь с ним? Потому что меня там не было?

— Нет, — искренне отвечаю я, надеясь, что он поверит. — Ты мой друг, Нико. И мне дорог. Люцифер — это… Люцифер — необходимое зло.

— Я понимаю. — Он открывает крошечную бутылочку скотча и осушает её одним глотком. — Просто… просто будь осторожна, малышка. На него, может, и приятно смотреть, но за фасадом нет ничего, кроме гнили и смерти.

Я улыбаюсь, и впервые за долгое время искренне.

— На тебя тоже приятно смотреть.

Он смеётся, затем наклоняется и целует меня в лоб.

— Я буду рядом. У меня дом неподалёку, так что только позвони. Габс и Дориан в Скотосе, но я могу призвать их. Если что-то происходит в моём городе, мне нужно быть здесь.

— Твой город?

Он криво усмехается, в его взгляде светится ностальгия.

— Раньше был. Я правил десятилетиями, пока… давай просто скажем, что мой уход не был добровольным. Но во многих отношениях моё сердце всё ещё здесь.

Я с пониманием киваю.

— Амелия.

Его ухмылка становится шире.

— Она происходила из длинной линии новоорлеанских ведьм, которые когда-то контролировали всю магию в городе. Мой отец чувствовал, что их ковен стал слишком могущественным, и послал меня сюда, чтобы уничтожить его. Я отлично справлялся со своей работой и умел брать то, что хотел от них и от любого, кто стоял на пути. Пока не встретил Амелию. — Свет в его глазах немного тускнеет. — Они винят меня в её смерти, и я не обижаюсь. Поэтому я вернул им Новый Орлеан. Пока.

Мы решаем включить телевизор, чтобы перевести разговор на другие, менее душераздирающие темы, и я благодарна за отвлечение. После разговора с Нико, я снова чувствую себя самой собой. Я боялась — знаю, что такое настоящий страх. Но то, что произошло в той ванной, нелегко забыть. И если я хочу совершить невозможное и столкнуться с каждым ужасным, вызывающим беспокойство актом насилия, который души запланировали, мне нужно смириться и двигаться вперёд.

— Странно, — замечает Нико.

Я увеличиваю громкость на национальном новостном канале и сосредотачиваюсь. Я была не в курсе событий так долго, что забыла об обычной коррупции, которой уже поражён наш мир. Политическая развращённость, скандалы с сексуальным насилием, войны ради наживы… человечество уже обречено само по себе. Возможно, Души не могут причинить нам больше вреда, чем мы уже причинили себе. Мы внимательно слушаем историю о новом штамме гриппа, охватившем Западное побережье. Люди умирают. Школы закрываются в страхе дальнейшего распространения. Прививка от гриппа была признана бесполезной, и ЦКЗ в полной растерянности, что делать для борьбы с эпидемией.

— Чёрт возьми, — выплёвываю я. — Демоны буквально взбесились, и теперь людям приходится беспокоиться о гриппе?

— Всё перепутано, — замечает Нико. — И ангелы не вмешиваются.

— А было бы лучше? Чем дальше они от Земли, тем лучше. Они доказали, что у них свои интересы, когда дело касается человечества.

— Да, но эти люди невиновны. Дети умирают. Кто-то должен взять на себя ответственность.

— И кто-то возьмёт.

Его голос настолько навязчивый, что я буквально вскрикиваю от страха, прежде чем обернуться и обнаружить Люцифера, стоящего прямо за нами.

— Срань господня! Откуда ты взялся?

Он игнорирует мой вопрос и направляется к дивану, его глаза прикованы к экрану. Его одежда, как всегда, безупречна, на ней нет пятен крови, которая попала с моей кожи на его белоснежную рубашку. Ни единого растрёпанного волоска и никаких признаков повреждения. Я не могу не выдохнуть с облегчением. Его не было несколько часов, и я не могла не гадать, что заставило его уйти. Что бы это ни было, это всё ещё преследует его.

— Начинается, — бормочет он, так и не смотря на меня.

— Что начинается? — спрашиваю я. — Что происходит?

Он медленно поворачивается, чтобы, наконец, посмотреть на меня, и я вижу, что в его фиалковых глазах мелькают завитки обсидиана, а алебастровая кожа приобрела пепельный оттенок.

— Люцифер… — шепчу я, и страх возвращается. — В чём дело?

Его тон холоден и мрачен, как смерть.

— Чума.

Глава 6

Николай не теряет времени, а дематериализуется в шлейф тёмно-серого пара прямо на глазах, прежде чем Люцифер или я успеваем его остановить. Он должен знать, что это значит. Что касается меня, я всё ещё в шоке.

Чума.

Как? Почему?

Нам приходится иметь дело с ордой низших демонов и Легионом. Как, чёрт возьми, мы можем в одиночку справиться с чем-то, сошедшим прямо со страниц Откровений?

— Хочешь сказать мне, что?.. — Это звучит так странно, что я даже не могу закончить свою мысль.

— Чума, Белый всадник, — объясняет Люцифер. — Первый из Четырёх Всадников Апокалипсиса.

Срань господня.

СРАНЬ ГОСПОДНЯ.

— Но… как? Они ведь не настоящие. Думаешь, Легион выпустил их?

Люцифер качает головой.

— Чума всегда был на свободе. Деактивирован, но ходит свободно.

— И кто мог активировать его? Или её? Или… кто это?

— Только тот, кто обладает великой тёмной силой. Величайшая тёмная сила — я.

Я хмурюсь.

— Хочешь сказать, что это сделал ты?

Он качает головой.

— Я бы никогда. Я ничего не выиграю от старта апокалипсиса. На самом деле, я принял необходимые меры предосторожности, чтобы избежать его.

— Тогда кто?

— Не знаю.

Чёрт. Чёрт.

— Такой ответ меньше всего хочешь услышать от дьявола, когда говоришь о грёбаном конце мира.

— А ты не можешь это остановить? Вернуть всё обратно.

Он снова качает головой.

— Я могу только надеяться, что другие Всадники не подключатся.

— Надеешься? Ты надеешься? Люцифер, эта эпидемия убивает людей! И распространяется быстрее, чем что-то прежде! — Я поднимаюсь на ноги, мне нужно что-то сделать… что угодно, чтобы не закричать. — Может, нам стоит позвать Сем7ёрку. Да, они уже поняли, что мы выпали из игры и находимся не в Детройте. Может, они смогут помочь.

— Нет, это только ухудшит ситуацию. Мы должны держать их подальше от этого

Он тоже встаёт и поворачивается к своей комнате. Я следую за ним по пятам.

— Но нас всего двое. Мы не сможем справиться в одиночку. Люцифер, просто прислушайся к голосу разума. Если мы все отправимся на поиски Чумы, возможно, сможем найти Легиона.

— Нет.

— Мы не можем просто ничего не делать! Они вообще знают, что происходит? Нам нужна помощь!

— Иден, я сказал, нет!

— К чёрту всё. Мне плевать, что ты сказал. Я звоню Кейну. Он узнает…

Люцифер разворачивается быстрее, чем я успеваю уследить, и хватает меня за толстовку, прижимая к ближайшей стене. Мой затылок сталкивается с жёстким бетоном с такой силой, что лязгают зубы, и пульсирующая боль распространяется по всему черепу.

— Я сказал «нет», — шипит он всего в сантиметрах от моего лица. — Мне плевать на умирающих людей. Мне плевать на Сем7ёрку. И мне чертовски плевать на то, что, по твоему мнению, мы должны и не должны делать. Ты — моя забота. И всё. Это всё, что, чёрт возьми, имеет значение. Можешь проклинать меня. Можешь ненавидеть. Но прекрасно знаешь, я позволю этому миру сгореть дотла, чтобы уберечь тебя.