А. Моллой - История Икс
— Хорошо, — еле заметно улыбаясь, кивает он.
Я улыбаюсь в ответ. Я сижу босоногая на теплом солнце, мое тело наконец расслабляется, будто подействовал наркотик: притупляет боль после утренних злоключений. Вокруг нас обедают и приятно щебечут счастливые итальянские семейки. В воздухе витают запахи лимона и вкусной пищи, с моря долетают освежающие брызги.
— Как насчет вина? Позволишь мне выбрать?
— Даю официальное разрешение. В особенности потому, Марк Роскаррик, что ты платишь.
Откуда это взялось? Может, угроза жизни раскрепостила меня, заставила расслабиться и пофлиртовать? Какая разница! Главное, он смеется.
— Справедливо. Хорошо, тогда мы попробуем вина из Альто-Адидже. Ты знаешь, где это?
— Нет.
— Это самый север Италии, Южный Тироль, где все говорят по-немецки. Может, однажды… — Он вдруг качает головой, будто отгоняя нелепую мысль. — Вина там просто превосходные, но почти неизвестные за пределами региона. У моей семьи там виноградники и шлосс, то есть замок.
— Ну конечно, — с легкой улыбкой говорю я. — У кого нет шлосса? Был у меня тут один, но потом наскучил. Шлоссы — это прошлый век! Теперь мне бы палаццо.
— Ага, дразнишь меня.
— Ты миллиардер. Первый миллиардер, которого я встретила.
— Икс, даже не знаю, радоваться ли этому.
— Ну и каково это, иметь столько денег? — спрашиваю я, хрустя гриссини.
Мой наглый вопрос вызывает у Марка улыбку. Над его головой развевается выцветший на солнце бледно-голубой европейский флаг.
— Не думать о деньгах — то же самое, что не думать о погоде, — пожимает плечами Марк. — Это незримое преимущество. Я знаю, что мне очень повезло. Но, чтобы заработать целое состояние, пришлось потрудиться.
А с богатством приходят новые трудности.
— Например, слишком много частных самолетов? Докучающая толпа красивых женщин, жаждущих с тобой переспать?
— Нет. — Наши взгляды встречаются, в его глазах пляшут искорки. — Деньги очень… усложняют жизнь. Скажем, ты купил виллу в Тоскане. Тебе придется платить кому-нибудь, чтобы тот присматривал за ней, потому что бульшую часть времени ты там просто не бываешь. Затем нужно заплатить людям, чтобы охранять человека, присматривающего за твоей виллой. Потом ты наймешь кого-нибудь для проверки человека, который охраняет другого человека, который в свою очередь… в общем, скука несусветная. — Он медлит, а потом фыркает со смеху — лениво и заразительно. — Я не жду сочувствия.
— Ты его и не получишь.
Приносят заказ. Выглядит все необычно, но красиво: куски нежной белой рыбы, обрамленные «суфле из лобстера», словно полупрозрачной пенкой из бледно-розовой икры. Все это лежит на зеленом островке ризотто — риса вперемешку с базиликом.
Я все-таки пробую блюдо.
— О боже!
— Нравится?
— Это… — Я просто не нахожу слов. — Восхитительно! Никогда не ела ничего подобного.
— Вот и отлично!
На лице Марка появляется широкая ослепительная улыбка. Мой взгляд скользит к его груди, где рубашка с расстегнутым воротником обнажает темный треугольник кожи. И темные, слегка выгоревшие на солнце волоски. Изящные руки тянутся к бутылке вина в серебряном ведерке.
— А теперь очередь «Гевюрцтраминера»[23]. Это вино привезено из Тремена, долины реки Эч. Там был впервые выращен этот сорт. Он идеально подходит к пряному вкусу базилика и морского черта.
Мой прошлый опыт в дегустации «Гевюрцтраминера» сводился к дешевому немецкому вину и еще более дешевой калифорнийской версии. Я нехотя делаю глоточек, но Марк прав. Могу поспорить, он всегда прав! Вино очень вкусное. В нем нет приторной сладости, которую я ожидала: богатый букет, тем не менее оно сухое, с легким цветочным шлейфом. Черт побери, оно просто идеально!
Так, за едой и вином наш разговор становится более дружелюбным, он буквально льется рекой. Я рассказываю Марку веселые истории из студенческой жизни, обо мне и Джессике. Они, конечно, не такие уж веселые, однако Марк смеется, кажется, искренне. Гармония постепенно заволакивает мой разум. Будто события в переулке случились с кем-то другим, в другое время.
Вино терпкое, прохладное и приятное на вкус. Солнечный день в самом разгаре, вокруг меня оживленно болтают на итальянском, лучшей музыки и представить нельзя. Я рада, что не понимаю слов: разговоры восхитительным образом теряют свое значение, бормотание иностранцев ласкает слух.
Наконец Марк откидывается назад. Склоняет набок свою потрясающе красивую голову и с любопытством смотрит на меня:
— Икс, ты так и не спросила меня про сегодняшнее утро. Тебе больше неинтересно?
Он прав. Не спросила. Почему?
Может, отчасти мне не хочется портить момент. А еще моя голова затуманена мыслями. И не об утренних событиях, а о сексе. Прямо сейчас, сию секунду, я хочу заняться любовью с Марком. Хочу ощутить его ладони на своей коже, губы на моих губах, он будет ласкать меня бесконечно долго. Представляю нас двоих на пустынном пляже. Надо мной солнце, надо мной Марк…
Роскаррик смотрит так, будто хочет меня не меньше. Пару минут назад я встала и пересела в другое кресло, чтобы скрыться от бьющего в лицо солнца. Я видела, как он взглянул на мои ноги, на голые ступни. С неподдельным и всепоглощающим желанием. Марк старался делать вид, что его это не волнует, но все же пялился. А как пристально он смотрит мне в глаза!
Между нами повисло эротическое напряжение, мы так близко, что можем прикоснуться друг к другу. Восхитительно и невыносимо. Сладкое мучение. Так не может дальше продолжаться. Не должно. Этот период засухи обязан закончиться, а дождь — вернуться. Но все же на небе нещадно светит солнце.
Марк поднимает руку:
— Думаю, нам нужно выпить еще.
— Нужно ли?
Он кивает:
— Но на этот раз другого вина. Особенного.
Я смотрю на стол и понимаю, что наши тарелки унесли, а я и не заметила. Меня это не удивляет: вокруг Марка Роскаррика все происходит как-то само собой, надлежащим образом и тем не менее неуловимо.
Вместо тарелок на столе появилось новое серебряное ведерко. Марк извлекает оттуда изящную бутылочку, поворачивает и показывает этикетку:
— Это «Москато роса» из Сан-Лауренца, все тот же Альто-Адидже.
Марк наливает на донышко в крошечный бокал и пододвигает его ко мне.
Вино выглядит как жидкий янтарь, смешанный с кровью святого. Аромат божествен. Марк указывает рукой на мой бокал с розово-золотистым напитком:
— Мы производим лишь пару сотен бутылок в год, бульшую часть времени это вино вообще не получить. Погодные условия должны быть perfetto. В мире всего десять гектаров таких виноградников.
