Прирожденный грешник (ЛП) - Кенборн Кора

Моя рука опускается ниже.

Нет, Лола. Не делай этого.

Я стискиваю зубы, заставляя свою руку вернуться вверх по телу, морщась, когда мои пальцы касаются все еще чувствительного бедра. Смахивая слезы с глаз, я опускаю взгляд на букву, которую он вырезал на моей коже. Я провожу пальцем по неровному изгибу, начинающемуся сверху, следуя по его запретному пути.

— S- не шлюха, Лола. Это Сантьяго.

Эти слова — острые осколки льда, вонзающиеся прямо мне в грудь.

Сделал ли он это из ненависти или это было что-то более мрачное?

— Черт бы тебя побрал, Сандерс… Быстро ополаскиваясь, я хватаюсь рукой за кран и сердито выключаю воду.

Почему я позволяю ему так себя вести?

Упираясь рукой в дверцу душа, я поднимаю с пола брошенное полотенце и оборачиваю его вокруг тела, не потрудившись сначала вытереться.

И тут я вижу это снова — его непристойную визитную карточку.

Срывая полотенце, я топаю к зеркалу и тру зеркало и раковину, пока они не становятся безупречно чистыми. Делая медленные, прерывистые вдохи, чтобы унять свой гнев, я поспешно вытряхиваю полотенце и снова оборачиваю им мокрую кожу.

Только тогда я понимаю, что натворила.

Вот тебе и очищение. Я только что обмазалась спермой своего преследователя.

Возвращаясь в спальню, я открываю шкаф, показывая ряд за рядом дизайнерские платья. Однако только одно бросается в глаза.

Одевайся, чтобы убивать…

Проглатывая все затянувшиеся сомнения, я тянусь за тем, которое, я знаю каждой клеточкой своего существа, мне не следует надевать.

Короткое, блестящее и серебристое.

Я надеюсь, у Сэма Сандерса хватит здравого смысла не присутствовать сегодня вечером.

В противном случае эти слова могут оказаться пророческими.

Глава Десятая

Лола

К тому времени, как я подхожу к бару, в очереди уже три пьяницы. Алкоголь — последнее, что мне сейчас следует употреблять, но моя печень беспокоит меня меньше всего. Мне нужно что-нибудь крепкое, чтобы пережить ночь.

После нескольких непродуктивных минут ожидания своей очереди я беру дело в свои руки. Я почти не обращаю внимания на неприязненные взгляды, бросаемые в мою сторону, когда проталкиваюсь сквозь толпу и протискиваюсь в маленькое скопление спереди.

Бармен, который выглядит так, словно только что сошел со страниц рекламы нижнего белья, останавливается передо мной. — Что я могу для вас сделать?

Я не колеблюсь. — Порцию Аньехо текилы.

Если я собираюсь играть по-королевски, то могу и выпить, как одна из них.

Он приподнимает бровь. — У тебя где-нибудь в платье спрятано удостоверение личности?

Моя улыбка совсем не сладкая. Залезая в лифчик, я достаю поддельные удостоверения личности, которые мы с Эйвери купили в нашу первую неделю в кампусе, и протягиваю ему.

Я бы хотела сказать ему, куда он может это засунуть, но я и так достаточно попала в поле зрения Санти.

Он едва взглянул на него, прежде чем швырнуть обратно и повернуться лицом к стене из бутылок со спиртным у себя за спиной. Пока я жду, я осматриваю периметр в поисках Эйвери и остальных моих друзей в море лиц, засунутых в каждый свободный уголок.

Ничего.

Черт возьми.

Я понятия не имею, почему нам было так необходимо прийти сюда сегодня вечером. В Лисьей норе нет ничего особенного. Это обычный ночной клуб — тридцать пять сотен квадратных футов хрома, служащего отражателями для пурпурных огней сцены.

А на случай, если хоть на дюйм не хватило места для памятки цвета сахарной ваты, диско-шар, висящий в центре танцпола, поможет довести дело до конца.

Господи, куда делся этот парень, чтобы налить мне выпить — в Мексику? Я перегибаюсь через стойку, пытаясь разглядеть, куда он мог подеваться, когда чувствую, как чья-то рука хватает меня сзади за задницу.

— Что за черт? Я разворачиваюсь, едва не натягивая еще одну претенциозную рубашку поло, натянутую на широкой груди. Ay Dios mío… Неужели Рутгерс раздал по одному каждому чертову идиоту с письмом о приеме и членом? Хватаясь за перекладину, я удерживаю равновесие, глядя в пару налитых кровью зеленых глаз.

— Извини, детка, — невнятно произносит он. — Если ты собираешься продемонстрировать товар, не удивляйся, когда кто-нибудь попробует образец.

Я изо всех сил стараюсь обуздать свой гнев. Если бы он только знал… Вместо того чтобы ухмыляться, ему следовало бы радоваться тому, что мы в Нью-Джерси. В двух с половиной тысячах миль к югу все его идеальные белые зубы были бы разбросаны по полу.

Вместе с этой рукой.

И другие любимые придатки.

К счастью, наши ночи спасены, когда бармен прочищает горло позади меня. — Франческа?

Я оборачиваюсь. — Что? спрашиваю я.

Он крутит мое удостоверение между пальцами и держит его между нами. — Франческа Романо… Взглянув на него, он приподнимает бровь. — Из Луисвилля, штат Кентукки?

Я съеживаюсь. Парень, который продал нам поддельные удостоверения личности, обещал эффективность, а не точность.

Я держу рот на замке и расплачиваюсь за выпивку, решив на всякий случай сунуть парню лишнюю двадцатку. К тому времени, как я оборачиваюсь, идиота, который схватил меня за задницу, нигде не видно. Инстинктивно я бросаю обвиняющий взгляд направо, только чтобы обнаружить, что ЭрДжей листает свой телефон, все еще сидя за тем же самым столом с высокой столешницей, над которым он размышлял с тех пор, как последовал за мной в дверь.

Я облегченно вздохнул. Несмотря на мои мысли об обратном, у меня нет желания быть причиной смерти другого человека.

Поднимая глаза, он ловит мой взгляд, и его скучающее выражение лица превращается в гранит. Несмотря на то, что он облачен в дизайнерский костюм, его крупноватая фигура выглядит неуместно посреди модного танцевального клуба. Не похоже, что он здесь для того, чтобы хорошо провести время. Он выглядит так, словно пришел сюда, чтобы устроить стрельбу.

Что, честно говоря, не исключено.

Фамилия ЭрДжея, может, и Харкорт, но он Каррера до мозга костей. И точно так же, как Санти, он опаснее всего, когда молчит.

Не дразни медведя, Лола…

Но я ничего не могу с собой поделать. Я запрограммирована раздвигать границы.

Приветственно машу ему рукой, выгибаю бровь, глядя на телефон, зажатый в его руке, и натягиваю ехидную улыбку, которую сдерживала с тех пор, как вышла из своей квартиры.

Он хмурится в ответ, бросая телефон на стол, как будто он обжегся. Я так и думала. Попался, здоровяк. Моя улыбка становится шире, что заставляет его крепко скрестить руки на груди и уставиться на рюмку в моей руке, как на стакан аккумуляторной кислоты.

Вздохнув, я оставляю его и его усыпленное чувство юмора позади и бреду своим путем через переполненный клуб. Я скучаю по своему кузену. По тому, кто играл со мной в прятки по всему поместью. По тому, кто пронес мне мою первую порцию текилы за стойкой хьюстонской кантины его отца.

Тот, кто привык смеяться.

ЭрДжей больше не смеется. С тех пор, как два года назад отказался от своих техасских корней и последовал за Санти в Нью-Джерси, чтобы стать его заместителем и первым щитом.

Брат и кузен, которых я когда-то знала, ушли. Они оба стали копиями своих отцов.

Оставив эти мысли позади, я останавливаюсь в нескольких футах от танцпола, мой взгляд скользит вверх по частной лестнице, ведущей к огороженной канатом зоне на втором этаже VIP-зоны. Второй раз за сегодняшний вечер одна и та же мысль проносится у меня в голове.

Если бы они только знали…

Если бы только мне не нужно было прятаться. Если бы только я могла сверкать своей фамилией, как пропуском ко всем входам, вот где бы я была, вместо того чтобы драться за выпивку в переполненном баре.