Ее бешеные звери (ЛП) - Бали Э. П.

Я встречаю игривый золотистый взгляд Селесты и спокойно отвечаю:

— Мы все еще не вышли сухими из воды, Селеста. Мои голосовые сообщения полны угроз и допросов. Первый судебный запрет фениксов за последние десятилетия вызвал у всех крайнее любопытство.

И переполох.

Мне удалось избежать вопросов от других студентов, сказав им, что я поместил Аурелию в одиночную камеру. Истолковали ли они это как наказание или меру безопасности, для меня не имело значения.

СМИ заполняли мой почтовый ящик всю неделю, и хотя мне удавалось избегать публичных заявлений, время поджимало.

Как лицо Академии для потенциальных диких и преступников, я всю свою карьеру поддерживал хорошие отношения со средствами массовой информации. Я рассказывал о своих программах, показывал им мои тщательно собранные данные и показатели успешности. Один любопытный репортер, слишком глубоко копнувший в мое темное прошлое, сможет полностью пустить под откос все, над чем я работал. Все знали, что я попал в тюрьму Блэкуотер десять лет назад, но не более того. Никто не знал всей истории о том, что было до этого. И я собираюсь и дальше хранить ее в тайне.

Ответ Селесты, как всегда, ровный и уверенный.

— Двор Феникса сделал свое заявление. Мы ведем расследование. Это на некоторое время успокоит Совет.

Даже Мейс Нага был вынужден прекратить свои протесты после того, как Селеста разослала сообщение по всему штату с помощью огня феникса. Хотел бы я увидеть выражение лица Змеиного Короля, когда он увидел слова, написанные лижущим красным пламенем, достаточно ярким, чтобы обжечь сетчатку глаза

Древний и благородный суд Феникса настоящим налагает официальный судебный запрет на казнь Аурелии Аквинат, до проведения расследования. Дополнительное уведомление будет направлено позднее.

Своевременно и точно. Но в то же время расплывчато. Это раздражает коварного отца Аурелии. И мы еще считали, что этот зверь пытался улучшить Змеиный Двор для блага своего народа.

— Но как долго продлится запрет? — спрашиваю я.

— Столько, сколько потребуется, чтобы решить, что делать дальше с нашей… ситуацией.

Совет вмешается, как только у них появится такая возможность, и мы оба это знаем.

Селеста смотрит на мою подергивающуюся ногу, и я перестаю ерзать под ее проницательным взглядом. Она всегда умела читать меня лучше, чем кто-либо другой. С того первого дня, как я встретил ее в трудный период своей жизни, она стала для меня наставницей, не совсем матерью, скорее строгой тетушкой. Она дала мне шанс, когда я был готов броситься на эшафот.

— Ты беспокоишься о том, какой эффект она произведет на тебя. Боишься, что она тебя спровоцирует.

Я не отвечаю, гадая, как, черт возьми, мне на это реагировать. Но Селеста слишком хорошо меня знает и продолжает своим неизменно спокойным голосом:

— Думаю, ей пойдет на пользу твое присутствие. Регина она тебе или нет, но ученице нужны ты и твои особые навыки. Ты придешь ей на помощь.

Что-то внутри меня немного успокаивается от её приказа. Аурелия — всего лишь проблемная ученица, которой нужны мои наставления. Коррекционные наставления. Я слежу за ситуацией издалека. Минни и другие анимы почти постоянно находятся рядом с ней, в том числе и ночью. Они её преданные друзья. Дикарь, с другой стороны, решил, что она ему нужна, и стал просто одержим ею. Он достаточно часто ходит на занятия, так что мне не приходится его подгонять, но каждый вечер он спешит к своей Регине. Я должен был догадаться, что его волчьи инстинкты приведут его к ней. Что он первым из нас поддастся. Но у остальных больше здравого ума, и если мы будем осторожны, то он останется единственным.

Я поднимаюсь со своего места, одергивая манжеты пиджака.

— Что ж, хорошо. Я сделаю обход своих бешеных студентов, а потом навещу ее.

Селеста величественно кивает, уголки ее губ подрагивают от обуреваемых мыслей.

— Как долго я ждала, Лайл. Как долго мы ждали.

Академия Анимус наиболее известна своей флагманской программой повышения адаптации и цивилизованности в обществе. Моя команда, отобранная мной собственноручно, состоит из увлеченных и опытных людей, помогающих молодым анималия стать лучшими версиями себя. Я редко провожу занятия, потому что выбрал для школы лучших учителей.

Но с бешеными учениками я разбираюсь напрямую. Не существует структуры, учебника или учебного пособия, которые знали бы, как освободить человеческий разум от звериного гнета. Я считаю это скорее видом искусства, чем наукой.

Рик, мой ветеринар и зоолог, — единственный человек, которому я разрешаю спускаться в подземную систему непроницаемых стеклянных помещений, которые я построил, когда Селеста назначила меня своим заместителем четыре года назад.

— Добрый день, Лайл, — весело говорит Рик, вручая мне блокнот со своими ночными заметками для группы. — Комнаты убраны, ученики накормлены. Титус сегодня в лучшем настроении, мы даже немного поплавали. Ночью Томас нарисовал несколько картин, в основном гигантских монструозных змей. Ничего нового. Все остальные спали.

Я благодарю его, и он отправляется спать, весело помахав Титусу на прощание.

Бешеный тигр, в свою очередь, лежит на кровати в обнаженном человеческом обличье и хмуро смотрит на меня. Спустя недели его кожа наконец-то очистилась от грязи. Вопреки распространенному мнению, большие кошки любят плавать, и я построил соединенный бассейн в надежде на то, что они смогут хоть как-то соблюдать некоторые правила гигиены. В каждой комнате есть разнообразные растения, а также сенсорные предметы, личные вещи из дома и фотографии их семьи, которые помогут им вспомнить, кто они такие.

Подходя к стеклянной стене, отделяющей его комнату от остальной части пещеры, я говорю через переговорные отверстия:

— Как ты себя чувствуешь сегодня, Титус?

Тигр ворчит на меня из-под густой черной бороды и лохматых волос. Он стискивает квадратную челюсть, словно сама мысль о просьбе ему ненавистна.

— Теперь еще еды.

За последние три месяца мне удалось значительно увеличить его словарный запас. В отличие от некоторых других моих студентов, Титус хочет быть человеком. Он также довольно умен, что помогает, но высокомерен, что мешает. После собственного расследования я обнаружил, что его бешенство появилось совсем недавно. Большую часть своей жизни он был просто диким, но мне еще предстоит узнать, что вызвало этот приступ бешенства.

— Еще еды? — я улыбаюсь ему. — Назови мне новое слово, Титус, — я киваю на его ноутбук на столе рядом с телевизором, куда я записал для него слова на неделю. — И я дам тебе целую козу для охоты.

Я прекрасно знаю, что он умеет читать, даже если он притворялся, что это не так, когда впервые попал сюда.

Мы с Титусом немного беседуем, прежде чем я приказываю охранникам доставить козу через кухонный лифт. Убедившись, что Титус будет гоняться за своей добычей по саду, примыкающему к его комнате, я приступаю к занятиям с другими бешеными студентами. Здесь их несколько, все анимусы, последний — Томас Крайт, змей.

Все они добились хорошего прогресса, и, если моя оценка верна, я смогу представить школе по крайней мере двоих из них через несколько недель.

После обхода я возвращаюсь на поверхность и иду прямиком в общежитие «Анима».

Я направляюсь к старому готическому зданию в пять этажей, которое было частью первоначальной постройки, в поисках того, что на прошлой неделе вызвало ажиотаж среди студентов. Пещера Аурелии — не единственное нововведение, которое Академия сочла нужным внедрить.

— Заместитель директора, — раздается хриплое металлическое чириканье над входом в общежитие «Анима».

Я резко останавливаюсь и смотрю на приземистую чугунную горгулью, примостившуюся над стеклянными дверями.

— Будь я проклят, — говорю я, глядя на существо. Оно всегда было здесь, по крайней мере, неодушевленная голова. Постоянный, молчаливый наблюдатель за теми, кто входил или выходил из общежития. Только сейчас это переросло в новую жизнь, в полноценное тело и все с этим связанное.