Истинная вера (СИ) - Казинникова Анна

— Прости, — господин Шлонце улыбнулся. — Я лишь хотел сказать, что на все воля Всемилостивого. Он ведет нас. Ты ведь согласна?

Амелина, кивнув, покорно опустила голову, чтобы гнев и ярость в ее взгляде не стали очевидными. Пусть считает, что она поддалась этой странной магии. Тут было над чем подумать.

В имении Гисбахов хозяйничали посторонние люди. Тихие, немногословные, но с такими суровыми и отрешенными лицами, что перечить им не возникало ни малейшего желания. Особенно если учесть, что на поясе каждого висело по щербатому мечу. Официально незнакомцы являлись свитой приора и находились в замке для безопасности обитателей. Все они носили одежды ордена «Истинной веры», но Амелина была готова поклясться собственной головой, что веры в них не больше, чем дружелюбия и любезности.

Господин Шлонце не угрожал открыто. Он все еще играл роль доброго дядюшки, убеждая Амелину и барона с баронессой, что действует исключительно в их интересах, и госпожа Демут, несомненно, одобрит его старания. Мол, Зак, может, и обаятелен, но все, что ему нужно от Амелины — это восстановить репутацию брата. Смотрите, красавец младший принц женился на благодетельной дурнушке. Династия чтит Всемилостивого! Да они просто погубят бедняжку, заперев в четырех стенах за пяльцами и шитьем. Это надо срочно предотвратить! А «свита»… они так, на всякий случай. Исключительно для защиты. Если вдруг обезумевший принц решит отомстить несостоявшейся невесте или увести Амелину силой. Гисбахи согласно кивали.

Амелина не понимала, находятся ли родители под воздействием чар или просто боятся за жизни детей, но сама искренне надеялась на месть со стороны Зака. Встреча с беспокойниками, а потом с Магистром четко обозначила границы всепрощения, которому учили в «Истинной вере». Прощать надо тех, кто просит о прощении и раскаивается в прегрешениях. Господин Шлонце явно не из таких. Он считал себя правым. Более того, беззастенчиво представлял свои желания волей Всемилостивого, что уже ни в какие ворота не лезло. Амелина точно знала, кому именно будет мстить принц, и что никакие защитники не спасут господина Шлонце от взбешенного огнедышащего ящера. Знала, но помалкивала.

А вот Розмари молчать не собиралась:

— Узурпаторы! — кричала сестра на грозных мужчин, которые, хвала богам, пропускали мимо ушей слова маленькой бунтарки. — Захватчики, прочь из нашего дома!

Кажется, увещевания господина Шлонце не действовали и на нее.

— Кто дал тебе амулет? — тихо спросила Амелина, когда им удалось остаться наедине.

— Какой амулет? — Розмари удивленно захлопала глазами.

Врать Розмари не умела. Пока не умела. К сожалению, она была наделена этим талантом и, при должной тренировке, была способна достичь немыслимых высот. Просто случая еще не представилось.

— Такой, — Амелина достала из-за пазухи подарок Джерарда.

Рози стушевалась и опустила голову.

— Всегда ты все знаешь! — грустно, с досадой в голосе вздохнула она. — Это секрет вообще-то, — трюк не удался, Амелина продолжала буравить сестру внимательным взглядом. — Ну хорошо. Мне его подарили. Я так расстроилась, что ты не взяла меня с собой… променяла собственную сестру на Марию! Хотя это благодаря мне мы попали во дворец, ты полюбила Зака и вообще…

— Рози, — в голосе Амелины скользнула угроза: ей сейчас только глупых игр не хватало.

— Тедерик подарил, — наконец выдохнула Розмари. — Он сказал, что у меня зоркое сердце, и это поможет ему всегда таким оставаться. Хотя… мне показалось, он просто не выносит женских слез и искал способ меня успокоить.

— Скорее детских, — невесело усмехнулась Амелина.

— Это только для тебя я — ребенок! — обиделась Розмари. — Между прочим, пока тебя не было, к нам приезжал граф Бронкхорст.

— Что? — на мгновение Амелина потеряла дар речи, абсолютно забыв про неприятности. — Чего он хотел?

— Извиниться, — кокетливо улыбнулась Розмари. — Генри вообще очень милый. Мы с ним помирились и даже прогулялись по саду. Он смыслит в садоводстве, представляешь?

— Нет, не представляю, — честно призналась Амелина.

У нее вообще складывалось ощущение, что она попала в какой-то иной мир, в котором все перевернуто с ног на голову. Где добрейший господин Шлонце оказывается злодеем похлеще Магистра. Где пьяница и грубиян Бронкхорст разбирается в садоводстве и дает Розмари советы по уходу за клумбами. Где ей самой пришлось отказаться от человека, точнее дракона, который пусть и ворвался в ее жизнь слишком стремительно — стал самым близким и родным. Ужасный мир. Но как из него выбраться, Амелина не представляла. Да и была ли такая возможность? Она ведь прогнала Зака. Пусть и против воли, подвела под магическую клятву, которая никогда не позволит им быть вместе. Даже если господин Шлонце провалится сквозь землю со всеми своими людьми!

Проворочавшись без сна до самого утра, Амелина решила, что обет и искреннее служение Всемилостивому будет ее искуплением за глупость и самонадеянность. Она все силы приложит для того, чтобы люди, подобные приору, никогда больше не проникли в стены ордена. А Зак… Зак навсегда останется в ее сердце. Очень хорошо, что он додумался оставить возможность хотя бы письмами обмениваться. Со временем принц встретит достойную девушку, а с Амелиной они будут добрыми друзьями. Эти мысли больно били по сердцу, но казались правильными и благородными.

Встав с постели с первыми петухами, Амелина молча подошла к зеркалу. Внимательно посмотрев на свое отражение, она вдруг с удивлением поняла, что больше не считает себя уродиной. За время путешествия в компании мужчин многое поменялось. Никто ни разу ни словом, ни делом, ни даже мимолетным намеком не указал Амелине на какой-то недостаток, как это случалось в прежнем кругу общения. Даже напротив. Не только Зак, но и Натаниэль, и Этеры относились к ней, как к самой прекрасной леди, какую только встречали. Исключение составлял Джерард, но он в принципе обращал мало внимания на такие вещи, что только подчеркивало искренность остальных.

Амелина благодарно улыбнулась своему отражению. Она медленно провела ладонью по зеркальной поверхности, словно прощаясь со старой жизнью, а после взяла со стола оставленный портнихой ножницы — гардероб монастырской послушницы хоть и не был таким блистательным, как платья принцессы, нуждался в не менее тщательной подготовке — и недрогнувшей рукой отрезала длинную косу. Под самый корень. Глотая слезы, она швырнула волосы в топку догорающего камина и вышла прочь. Пути назад не было.

В монастырь Амелина отбывала в сопровождении людей Шлонце. Отец сам хотел отвезти ее в обитель, но старинный приятель убедил, что дочь прекрасно доберется без родни. Долгие проводы — лишние слезы. Все еще опасаясь за жизни близких, Амелина не возражала. Она ощущала себя бездушной соломенной куклой, внутри которой не осталось ни одной эмоции. Если поначалу еще мелькали мысли о спасении, то после клятвы Зака в ней что-то оборвалось. Светлых надежд не осталось совсем, только бешеное желание очистить дом Всемилостивого от заразы, подобной Шлонце; а для этого требовалось поскорее добраться до госпожи Демут.

На перемены во внешности Амелины родные отреагировали неоднозначно. Мать побледнела и заплакала, стараясь прикрыть лицо ладонями. Отец, поджав губы, отвернулся, а Розмари взглянула на сестру с негодованием:

— Ну и что ты наделала, несчастная?! Что скажет Зак?!

Несмотря ни на что, в Рози жила святая уверенность, что прекрасный принц найдет способ вызволить их из беды — уж она-то поспособствует — или предпочтет смерть сомнительной участи доживать свой век без Амелины. И было бы логично позволить ему в последние мгновения жизни, после запретного поцелуя, насладиться красотой и тоской прекрасной девы, а не каменной физиономией подстриженного под рыцаря «нечто»!

— Он не узнает, — пожала плечами Амелина, окинув семью взглядом полным безразличия. — Пора прощаться…

— Прости, дочь, — прошептал отец сквозь зубы, обнимая ее. — Это лишь моя вина…