Ольга Грибова - Реквием. День гнева
— Как она тебе? — спросила Вика у Макса.
Он посмотрел на лестницу, по которой минуту назад поднялась Ева, и сказал:
— Она мне нравится. Симпатичная девушка.
Алекс прищелкнул языком, не скрывая досады. Братец закусил удила. Хотелось верить, что сердечные дела Макса не доставят им проблем, усложнив и без того непростую жизнь.
— Что именно тебе в ней приглянулось? — не унималась Вика.
Макс с удовольствием послал бы сестру куда подальше, но сдержался. С Викой предпочитали не конфликтовать. Себе дороже выйдет.
— Она милая, — поразмыслив, ответил Максим.
— Да что вы все заладили: милая, милая. Будто это достижение. Быть милой способна любая дурочка. Для этого и напрягаться не надо.
Наконец, Виктория показала истинное лицо. Роль доброй старшей сестры быстро ей надоела.
— А ты что скажешь, обжора?
Виталик вздрогнул от ее звонкого голоса. Его заплывшие жиром глаза были пусты. Вряд ли он заметил, что в гостиной был чужак.
— Оставь его в покое, — Алекс махнул рукой. — Пока рано делать выводы. Не забывай, чья она дочь.
— Это и бесит сильнее всего, — призналась Виктория. — У такого отца и вдруг дочка — абсолютный ноль. — Настанет день, сестренка, — Алекс коснулся гладкой девичьей щеки, — и ты будешь выполнять приказы этого ноля.
Вику затрясло от ярости. Он ощутил, как она дрожит. Еще секунда и эта дикая кошка вцепилась бы ему в лицо. Не желая искушать судьбу, он отступил:
— Будь паинькой: выжди полчаса и поднимись к девчонке. Вы должны стать подругами.
Вика закатила глаза, демонстрируя свое отношение к этой дружбе, но не возразила, понимая, чем для них грозит провал.
— А ты, — Алекс обратился к Максу, — соблюдай дистанцию. Любая незначительная ошибка будет стоить нам жизни.
— Не указывай, будь добр, что мне делать, — брат нацепил на лицо маску холодной вежливости. — Я не обязан тебе подчиняться.
Алекс буравил глазами спину уходящего Макса, в который раз напоминая себе, что нынче не время для ссор. И все же парень здорово его нервировал.
— Забудь, — голос Вики вклинился в его молчаливый диалог с собой. — Он, конечно, заноза, но без него никак.
— Незаменимых нет, — Алекс кровожадно усмехнулся.
— Эй, и думать об этом не смей, — она дернула его за руку, разворачивая к себе. На краткий миг Алексу показалось, что она беспокоится за него, но ее слова развеяли заблуждение. — Мы близки к цели. Если из-за вашей ребяческой грызни все сорвется, я лично выпотрошу вам обоим кишки.
Вика бросила Алекса одного. Осмотрев гостиную, он обнаружил на каминной полке перевязанную траурной лентой фотографию матери девчонки. Взяв ее в руки, он с интересом всмотрелся в лицо женщины. Кажется, ее звали Лиза. Он помнил вкус миндаля на ее губах и ужас, отразившийся в зрачках, когда до нее дошло: это конец. Слабое звено — вот кем она была. От подобных ей следует безжалостно избавляться, что он и сделал.
Глава 5. Под надзором
Алекс преданно смотрел на отца, зная, как тому нравится сценки, которые он про себя окрестил «игра в начальника и подчиненного». Отец восседал в кресле за широким столом, а он стоя выслушивал приказы. Алекс снисходительно относился к слабостям Сергея. Должен же он как-то компенсировать урон, нанесенный его самолюбию.
— Александр, — отец всегда называл его полным именем, — не спускай глаз с девчонки. Стань ее тенью. И следи, будь добр, за остальными. Я им не доверяю.
Алекс нахмурился:
— Если ты им не веришь, зачем брал с собой?
— Я всего лишь подчиняюсь приказам, — Сергей упер локти в подлокотники кожаного кресла и сложил пальцы домиком. — К сожалению, решения здесь принимаю не я.
— Это можно исправить, — губы Алекса изогнулись в жестокой усмешке.
— Заткнись! — отец аж подскочил в кресле, а когда немного успокоился, прошептал: — у стен, как известно, есть уши. Ни к чему им раньше времени слышать о наших планах.
Алекс, повинуясь, склонил голову. Настанет день и отец приберет власть к рукам, мечта воплотится в реальность. А там (чем черт не шутит?) ему достанется место по правую руку от трона.
Свалившиеся на ее голову родственники полностью завладели домом. Куда бы Ева ни пошла, всюду натыкалась на них. И только в колледже, сидя за партой, она чувствовала себя в относительной безопасности. Здесь им было до нее не добраться.
Она посмотрела на часы над доской. По мере приближения конца учебного дня ее сердечный ритм учащался. За тридцать секунд до звонка с последней пары сердце выбивало чечетку о ребра. Звон ударил по барабанным перепонкам, и Ева зажала уши.
Трель еще не стихла, а сокурсники уже потянулись к выходу. Аудитория опустела. Но Ева по-прежнему сидела на своем месте, будто ее намертво приклеили к стулу. До слуха долетали голоса и смех из коридора, но она отгородилась от мира воображаемой стеной.
— Так и думал, что застану тебя здесь, — Рома развернул стул и сел напротив. — Не хочешь идти домой?
— Это не мой дом, — Ева водила пальцем по трещинам столешницы. — Эти люди мне не родственники. Неужели это вижу только я?
— Ты же знаешь, я на твоей стороне, — он улыбнулся, и на душе потеплело.
— И что мне делать?
Рома задумался, глядя в окно. Ева не дождалась ответа и призналась:
— Они меня пугают. Мне кажется у них не все дома. Особенно у толстого. Он ест сутками напролет. Если не дай Бог, закончатся продукты, он и меня запросто сожрет.
Рома засмеялся, будто она остроумно пошутила, но Ева говорила серьезно. Виталик нагонял на нее страх, она не решалась лишний раз выйти на кухню, попавшую в его личное владение (другие заказывали еду по телефону). Одного взгляда в его мутные глаза хватило, чтобы навсегда забыть дорогу к холодильнику.
— Перестань, — она обижено поджала губы. — Это не смешно.
— Ладно, — Рома сосредоточился. — А как тебе остальные?
— Ужасно, — Ева вздохнула. — Отец − монстр из фильма ужасов. Он смотрит на меня так, словно я ему миллион баксов должна.
— На людях он ведет себя прилично.
— Еще бы! — фыркнула она. — Я зачем-то ему нужна. Думаю, дело в маминых деньгах. Он надеется их заполучить. А как получит наследство, прибьет меня.
— Ты считаешь, он желает тебе смерти?
— Нет, он хочет со мной подружиться, потому что всегда мечтал о такой дочери, как я, — съязвила Ева.
— Как насчет сестры? Он вроде нормально себя ведет.
— Я не настолько глупа, чтобы купиться на ее восторженные похвалы, — Ева подперла подбородок рукой. — Она такая же, как все они: двуличная дрянь.
