Екатерина Голинченко - Мелодия Бесконечности. Симфония чувств
— И ты прекрасна в своём несовершенстве, — и, вот снова на её лице заиграла улыбка:
— И кто сказал, что я не совершенна? — деланно рассердилась она, потом добавила, — Но, при всём уважении, разве Маргарита могла бы тебя понять так, как понимаю я, разве смогла бы дать тебе то, что смогу дать я?
— И что же ты можешь мне предложить? — Марк обнял девушку за талию и привлёк ещё ближе к себе.
— Пойдём со мной — и узнаешь, — она взяла его за руку, а второй рукой открыла дверь своей комнаты, — Я люблю тебя, Марк… Я сделаю всё, что ты пожелаешь…
— Тогда я желаю, чтобы всё было, как ты того хочешь, а не так, как у тебя было обычно. Покажешь мне, как ты хочешь? Я не причиню тебе боли, я не буду таким, как те, с кем ты имела несчастье связаться.
— Я знаю — ты не такой. Ты не сможешь причинить мне боль, — она положила ладонь на грудь парня.
— Если это вызывает неприятные воспоминания, то скажи мне, пока не поздно, — он посмотрел на неё, но взор тяжело было уже сфокусировать, он чувствовал, что ещё чуть-чуть, и он перестанет себя контролировать, — потом я уже не смогу остановиться.
— Наоборот, с тобой я забываю обо всём плохом, что было в моей жизни, — внезапно её голос стал хриплым.
— Я тоже — рядом с тобой забываю… обо всём, — сейчас Марк видел только её глаза, её губы, — Помоги мне. Сохрани меня, — в его голосе была почти мольба, — Помоги мне пройти это, и не потерять, а обрести на этом пути, — из его груди вырвался непроизвольный слабый стон, стоном отозвалась и она.
А дальше было всё как в тумане, как опьянение, как наркотический дурман…
Сопротивляться дальше — не было ни желания, ни сил, а тяжесть напряжения вновь напомнила о себе ноющей болью в паху.
Слетели все внутренние предохранители вместе с лишней одеждой — и оба почувствовали странную свободу от связывавших их оков прошлых грехов, и жаркий огонь заструился по венам и пришла необыкновенная легкость, граничащая с помешательством, не проходящее головокружение — и разум не в состоянии уже был вернуть себе власть над телом. И было сейчас всё равно — скольким они до этого отдавали свои тела — сейчас они делали это с теми, с кем действительно хотели этого, полностью отдаваясь этому наваждению, и создавалось впечатление, что это были двое девственников, лишь теперь познавшие, что значит любить в полной мере — не только телом, но, и душой, всем своим существом. Оба — как заблудившиеся дети, уставшие от боли и одиночества, друг в друге стремящиеся отыскать всё то, к чему стремились всю жизнь — мир и душевный покой, семью и любовь.
Никогда ещё в своей жизни они не раздевались с такой скоростью, помогая друг другу трясущимися пальцами, озабоченные, обезумевшие от нахлынувшего желания.
Уже не разобрать было: где — чьи руки, где — чьи губы, где — чьи локоны… Да, и нужно было ли?…
Его пальцы и губы тщательно изучали каждый её изгиб, каждой клеточкой он старался впитать аромат её тела, словно хорошо настроенный музыкальный инструмент, заигравшего в его умелых руках.
А она закрыла глаза и запрокинула голову, не пуская слёзы — Боже, как же долго она ждала его! Так давно она жаждала близости с этим мужчиной, но, и подумать не могла, что реальность превзойдет все, самые смелые, её ожидания, она даже не могла подобрать слов, чтобы описать то, что чувствовала сейчас. Душа вот-вот готова была покинуть тело, что выгнулось натянутой струной, а сердце подкатывало к самому горлу, перекрывая дыхание, и вместо вскрика выходил только хриплый стон.
Быть во власти этих рук и губ — как она об этом грезила, но реальность — она оказалась куда прекраснее, как яркая горящая вспышка — и несмотря на то, что одежды сейчас на ней не было, сделалось вдруг так горячо и жарко.
— Ты — уникальна. Тебе, наверно, сотни раз говорили, как ты прекрасна, — Марк приподнялся на локте, любуясь ею, вдыхая благоухание её волос.
— Для меня эти слова имеют значение только услышанные из твоих уст, — она провела рукой по его щеке, — Но, мне этого мало — слишком долго я тебя ждала. Мой — только мой… Я заставлю тебя забыть всех других женщин, я сотру сам их запах с твоего тела и воспоминания о них и все их имена — из твоей памяти. Я сделаю всё, чтобы ты не захотел другой женщины кроме меня. Каждый твой вздох, каждый твой взгляд, все твои помыслы — будут принадлежать только мне.
— Поверь мне — ты уже это сделала, — произнес он шепотом, наклонившись близко к её лицу, — Надеюсь, мне удастся реабилитироваться за тот наш первый раз, — его губы коснулись её губ.
— Поверь мне, ты это уже сделал, — в тон ему ответила девушка, — Прости, я сейчас, — высвободившись из его объятий, Мей забежала в ванную комнату, щёлкнул замок, и послышался шум льющейся из крана воды.
Приняв душ, она ещё несколько минут рассматривала своё отражение в зеркале — глаза лихорадочно блестели, крича всему миру о своём счастье, в которое до сих пор верилось с трудом, а по щекам стекали слёзы, но, в этот раз эти слёзы были сладкими.
Наконец, она вернулась и села на край кровати, стараясь не всхлипывать.
— Ты плачешь? Почему? Я как-то обидел тебя? Сделал что-то не так? Почему же ты не остановила меня? — он присел рядом и обеспокоенно посмотрел на девушку, обняв её за плечи — она была так красива сейчас: волосы взъерошены, лицо освещено лунным светом, сверкавшим в оставшихся на нём каплях воды, в её тёмных раскосых глазах действительно стояли слёзы.
Она резко подскочила, прикрывшись простыней, и запустила в него поднятой с пола яркой подушкой с кистями по углам:
— Чёрт тебя забери, Марк Львович, но, ты стоишь каждой минуты из того времени, что я тебя ждала! — Марк словил подушку, а девушка топнула босой ногой.
— Спасибо! Спасибо тебе, Мей! Я…люблю тебя! — он потянул за простыню, и девушка, не удержавшись, упала в его объятия, — Благодаря тебе я снова чувствую себя живым!
— Повтори. Повтори ещё раз то, что ты сказал, пожалуйста… — не мигая, она требовательно посмотрела на него.
— Спасибо… — он поцеловал девушку в макушку.
— Нет, не это. То, что ты сказал потом… — она знала, что он только дразнит её, но, так захотелось ещё раз услышать волшебную музыку этих слов, — Я жила лишь мечтой услышать когда-нибудь эти слова от тебя.
— Я люблю тебя! — прошептал он, наклонившись к самому её уху, словно, это была самая великая тайна мироздания, — Я не думал, что когда-нибудь смогу снова произнести эти слова, но, готов повторить их тебе снова и снова. Я слишком долго боялся признаться — даже самому себе… А ты всё это время была рядом, так близко — а я не замечал, не хотел замечать, боялся…
