Дылда Доминга - Изоморфы
— Поближе к делу, — пробасил Ваня.
— Дело в том, что я разработал систему, практически не требующую вложений, а Коэн, который в то время рвался к власти, мечтал присвоить все заслуги и средства себе. В общем, мне пришлось забрать свои чертежи и спешно убраться из страны.
— В Россию, — закончил за него Тим.
— Да, — подтвердил Гай.
— И они нашли тебя.
— Да, Коэн стал главой организации и все, чего ему не хватало для осуществления своих замыслов — это чертежей.
— Неужели ты не понимал, как рискуешь, и не мог никого больше не втягивать? — Под «никем» Тим, конечно же, подразумевал одну наивную девушку-курьера.
— Понимал, но не мог иначе, — Гай в упор посмотрел на Тима. Это был взгляд мужчины, говоривший о том, что нельзя было выразить словами.
— Отпустите его, — проговорил Тим, и Ваня удивленно уставился на него.
— Отпустите, — уже громче и резче повторил он, и парни освободили Гая.
Голландец не сиял от радости, не прыгал на месте: он с сочувствием посмотрел на Тима, потом протянул ему руку. Тим не стал ее пожимать: они знали совершенно разных девушек. И Тимур надеялся, что знал ее настоящую.
— Что ты делаешь? — заговорил Ваня, но Тим отмахнулся от него и потерянный пошел на выход.
— Он слишком много видел, — догнал его гигант.
— Мне плевать, — отозвался Тим, шагая дальше. — Оставь меня в покое.
Домой они вернулись, будто с похорон. Тима было не узнать: он отказывался есть, говорить, что-либо делать. Все, чем он занимался — это тренировался до полного одурения, молотя грушу, тягая железо и стуча по брусу. Причем, несложно было догадаться, кого он представлял на его месте: наверняка в сотый раз убивал Коэна. Страшно было представить, чтобы он сделал бы с британцем, останься тот в живых. Ваня никогда раньше не задумывался, что такое депрессия, но то, что происходило с Тимом, иначе назвать было нельзя. И только с течением времени и растущей горой накопившихся дел, ситуация стала понемногу меняться к лучшему. Теперь Тим мог по вечерам до полного изнеможения воевать с бумагами, или адвокатами, или продажными чиновниками. Все его развлечения на этом заканчивались, даже с другом он по большей части отказывался сходить выпить, не говоря уже о девушках, которых они снимали в «Белом коконе» в старые добрые времена. Никакие другие женщины с тех пор его не интересовали. Он с головой ушел в восстановление своей прежней формы, тренировки и работу.
— Что-то случилось? — Ваня появился в дверях достаточно бесшумно для своих габаритов.
— Да, садись, — Тим указал ему на кресло. Впервые он не знал, как начать, потому что ему следовало рассказать другу все.
— Мне тут шепнули на ухо по дороге, что ты нарушил свой целибат, — облегчил его задачу Ваня.
— Да, — согласился Тим. — В этом-то и проблема.
— И с каких пор это проблема? — удивился гигант.
— С тех, что девчонка назвала меня Тимом.
— И что?
— Не Меченым и не своим любимым плюшевым мишкой, а Тимом! — взорвался тот.
— А, ты об этом, — протянул Ваня. — Она могла видеть тебя раньше, Тим. Мало ли шлюх мы с тобой перетрахали до того, как ты… Ладно, не будем об этом. Саша была хорошим человеком, но нельзя столько сходить с ума. — Он с надеждой взглянул на друга.
— Я не помню ее, — покачал головой Тим.
— Она могла слышать о тебе от других. Хочешь, чтобы я разузнал о ней?
Тим молчал, невидящим взглядом уставившись в окно.
— Она на меня так смотрела, и так двигалась… что я на какой-то миг поверил в переселение душ, — признался Тим.
— Тим, — Ваня поднялся и положил тяжелую руку на плечо друга. — Это все сказки для мечтателей, для тех, кто не хочет видеть реальность. А мы с тобой всегда смотрели правде в лицо. Тебе стоит забыть об этой девочке, если она будит в тебе болезненные воспоминания.
— Да, ты прав, — проговорил Тим, взглянув на него.
— Как прошло вчерашнее «внушение»? — поморщился Ваня.
— Я отдал его на усмотрение Пса.
— Зря, — покачал головой Ваня. — Он — больной ублюдок, ты же знаешь. И никогда не умел вовремя останавливаться.
— Но он держит в руках всю эту саранчу из пригорода, — возразил Тим.
— И как далеко все зашло?
— Я остановил представление, — Тим нахмурился и отошел к окну.
— Его лучше не подпускать к женщинам, — покачал головой Ваня.
— Ты снова прав, — согласился Тим. — Я больше не допущу этой ошибки.
— Главное, что она не стоила вчера никому жизни, — подбодрил друга Ваня и развалился в кресле, довольно улыбаясь. — Так ты теперь составишь мне компанию?
— Какую? — усмехнулся Тим, уже догадываясь, к чему тот клонит.
— Ну как, — ухмыльнулся Ваня. — Мы так давно не наведывались с тобой ни в какой клуб, не веселились, не отдыхали, как следует.
— Ты считаешь, что есть повод? — поддел его Тим.
— А разве нет? Несмотря на все глюки, ты вроде бы расслабился немного сегодня ночью?
Тим не нашелся, что возразить. Если отбросить всю странность ситуации, он действительно ощущал облегчение, как будто груз, который все это время тянул его на дно, наконец, исчез и позволил ему вздохнуть полной грудью. Хлипкая сумасшедшая в его кабинете ночью все же сотворила с ним своего рода чудо.
Тим улыбнулся, впервые за долгое время тепло и искренне:
— Почему бы и нет.
Ваня рассмеялся, подскочил из своего кресла и на радостях хлопнул его по плечу так, что Тим едва не отлетел.
— Эй, полегче, — усмехнулся он, потирая руку. — А то я так до вечера не доживу.
* * *— Где ты была? — Леша едва не сбил ее с ног, как только Саша шагнула за порог его квартиры.
— Это неважно, — ее голос слегка дрожал, а глаза были воспалены. — Я все вспомнила.
Леша разжал руки и остался стоять на месте, не в силах пошевелиться от потрясения.
— И? — не выдержал он, когда пауза затянулась.
— И — ничего, — отозвалась Бьянка. — Меня ничего не связывает с этим городом. Да, я провела здесь какое-то время в детстве вместе со своими родителями, — солгала она, — но теперь мне тут делать нечего.
— Нечего, — машинально повторил он, как громом пораженный. Потом отошел в единственную комнату и тяжело опустился на диван. — Ты — не русская, верно?
— Верно, — кивнула Саша, заходя следом за ним и опускаясь рядом на подушки. Ночь была не из легких, и ей едва хватило времени все решить, пока она возвращалась на машине в сопровождении охраны домой. — Я обменяю билет и улечу назад, как можно раньше.
— Ты так торопишься, — беспомощно проговорил он, вновь взглянув на нее. — Ты можешь оставаться у меня, сколько пожелаешь.
