Надежда Башлакова - Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1
Они свернули не к жилым помещениям, а в самую сердцевину непосредственного храма. Видимо главная жрица сейчас находилась именно там.
Но не успели они дойти до главного священного строения, когда навстречу им вышла высокая женщина с царской горделивой осанкой, опирающаяся на длинную клюку. Длинные седые волосы, морщинистое лицо и бесцветные глаза указывали на долгую прожитую жизнь. Возраст её невозможно было определить, так же как и у других жриц и жрецов. Ей могло быть одинаково пятьдесят лет, сто или двести, а то и вовсе как самому Почтеннейшему, о котором никто из ныне живущих не знал, когда же он точно появился на свет божий.
Она приветливо улыбнулась и только тут Топаз с удивлением отметила, что та бесконечно слепа, ещё одно связующее звено между ней и Почтеннейшим.
— Почтеннейшая. — Беззвучно прошептала Топаз, так как не могла никак иначе назвать эту женщину. Словно и она и тот другой Почтеннейший, бок о бок с которым ей пришлось прожить столько лет, являлись и не людьми вовсе, а какой–то другой неведомой расой людей, святых или священных, Топаз точно сказать не могла.
Девушка могла поклясться, что не произнесла этого слова вслух, о чём свидетельствовали и лица её друзей, что по–прежнему с нескрываемым почтением, к которому призывало всё её естество, взирали на вышедшую к ним женщину. Но сама жрица, именно эта женщина, повернула голову в сторону Топаз, будто расслышала обращённое к ней слово.
— Да, дитя моё?! — Неопределённо произнесла она высоким мелодичным голосом.
Кий и Алгорн не понимающе обернулись к молчаливой Топаз. Та же словно потеряла дар речи. Она не могла до конца понять, являлось ли это ответом на её обращение или же это высказывание само по себе было вопросом на внутренние терзания её души.
Топаз только понурила голову, тупо уставившись в каменные ступеньки, и покачала головой.
Почтеннейшая понимающе улыбнулась, чуть склонив голову.
— Как тебя зовут, дитя?
— Топаз.
— Камень солнца. Олицетворяет божественное благоволение, твёрдость веры, силу, мудрость, честность, верную любовь. — Мягко произнесла женщина.
— Это вы сейчас о ком? — Ухмыльнулась Топаз.
— Как о ком? — Растерялась жрица. — О тебе, конечно.
— Да среди всего вышеперечисленного хорошо ещё, если одна четверть обо мне, да и то, с натяжкой. — Скептически заметила Топаз, скривившись.
— Ты ошибаешься, Топаз. Что–то в тебе уже есть, например, как твёрдость веры и честность, а что–то, да вот хотя бы мудрость, приходит с годами.
— Вот именно, мудрость приходит с годами, как и к любому другому из нас. — Победно улыбнулась Топаз, но Почтеннейшая тоже не собиралась сдаваться, истинно веря во всё, о чём говорила.
— Это не совсем так. — Она многозначительно покосилась на хихикающую Проклу. — Некоторые, коли, не набрались ума в двадцать лет, не набираются его и в сорок, и уж тем более не в шестьдесят или восемьдесят, когда вышеупомянутая субстанция уже плавно переходит на убыль.
Эти последние слова древней, а, следовательно, умудрённой большим жизненным опытом, женщины, заставили Топаз немного задуматься.
В храме Макоши они провели несколько дней, отдыхая с дороги. Топаз передала письмо от Почтеннейшего настоятельнице, но почему–то у неё зрело такое чувство, что это всё лишь формальность, а сама главная жрица уже знает всё, что ей и следовало знать. Но в задачу Топаз ведь входило, чтобы все формальности были соблюдены и это главное.
Топаз ознакомилась с уже знакомой ей жизнью в храме. Жизнь в женском храме, мало, чем отличалась от жизни в мужском. И опять девушка отчётливо почувствовала, что всё это не её, Топаз, призвание. А тут ещё выяснилось, что главная жрица Макоши, что, как известно, является и богиней прорицания, до сего момента и сама обладавшая даром точного прорицания, потерпела в своей долгой жизни первое фиаско. Она не могла более проследить ход событий в далёком храме Отца Неба, словно что–то тёмной ширмой загораживало её сознание от сознания Почтеннейшего. От того–то она и решилась послать одну из своих верных жриц в долгое и опасное путешествие на другой конец Марионы.
Переживания Почтеннейшей в большей степени передалось и Топаз, что уже очень переживала о судьбе своих оставленных ею друзей и названных братьев. Кий был готов следовать за ней куда угодно. Алгорн, безусловно, был с ним в этом полностью солидарен, чего нельзя было сказать об очарованной им Прокле. Девушка готова была следовать за возлюбленным, хоть на край света, даже, вопреки его собственному желанию, а вот к Топаз относилась с большой ревностью и готова была сделать многое, только бы дороги Алгорна и Топаз разошлись в разные стороны. Так что, когда троица покинула храм Матери Земли, все жрицы вздохнули с облегчением. Отчасти потому что устоять против магнетических чар Алгорна было и для них делом не простым, отчасти оттого, что они надеялись, что когда сей жеребец для любовных утех покинет их храм, Прокла наконец–то встанет на путь истинный, перестанет лить слёзы и поймёт в чём её истинное счастье и предназначение.
Когда же сам Алгорн покидал сиё гостеприимное сооружение, Проклу пришлось отсюда подальше удалить под благовидным предлогом.
— На этой недели ты дал жизнь новому человеку, — печально произнесла настоятельница, глядя ровно Алгорну в глаза своими слепыми чуть белесыми глазами. — Надеюсь, его жизнь будет более благоразумна, чем твоя.
— Его? — Заинтересовавшись, переспросил Алгорн.
— Его будут звать Алгорн, как и его отца. Он будет достойным человеком, и лично я буду заниматься его воспитанием.
— Что ж, это ободряет. — Нервно хихикнул бывший разбойник.
Знавшая его Топаз, удивлённо обернулась на друга. По выражению его лица и нервным смешкам она поняла, что ему сейчас не по себе, хотя она и не смогла разобрать слов брошенных Алгорну жрицей, но его поведение говорило само за себя.
Почтеннейшая ухмыльнулась, если она могла прочесть будущее, то уж узнать, что скрывает простой человек за стеной своего безразличия, для неё точно не представляло труда.
— Ступайте с миром, дети мои. — Произнесла она на прощание. — Берегите себя, хотя того, что должно свершиться, уже не изменить.
Жрица прошлась печальным взглядом по лицам троицы и у Топаз на душе кошки заскребли от плохого предчувствия.
— Вы что–то знаете о нашем будущем? Что случится с кем–то из нас? Пожалуйста, скажите. — Взмолилась она.
— Я знаю гораздо больше, чем мне хотелось бы. — Тихо проговорила Почтеннейшая и, развернувшись, пошла прочь, лишь бросив на ходу тихое: — Прости.
