Дина Лампитт - Изгнание
Король сразу же послал за принцем Рупертом, хотя бедняга и так разрывался на части – его просили приехать буквально во все уголки страны, где шли сражения. Маркиз Ньюкасл, главнокомандующий армией роялистов, написал в письме, что «если принц немедленно не присоединится к его войску, то положение его дядюшки станет крайне опасным, если не безнадежным». Он надеялся, что «его высочество приедет как можно скорее», и подписал письмо: «Самый преданный вашему высочеству человек, У. Ньюкасл». Однако Руперт не смог ответить на этот «крик души», – вместо этого он отправился в Оксфорд, чтобы принять участие в одном из самых решающих военных советов в этой войне. Следом за ним, только с другой стороны, в Оксфорд приехал лорд Джоселин Аттвуд, больной и истекающий кровью, со страшной гноящейся раной в левом плече. За ним присматривал верный Карадок, который, как всегда, появился как бы ниоткуда и был единственным человеком, сопровождавшим хозяина. У Николь сердце облилось кровью, когда она увидела этого блистательного повесу, который спас ее от Дензила Локсли, а теперь был похож на раненого волка – выстрел из мушкета снес ему чуть ли не полплеча. Она поняла всю глубину своего предательства по отношению к Джоселину, ведь она изменила ему с принцем Рупертом, она опять повела себя как последняя шлюха. И теперь чувство вины, любовь и нежность к этому человеку переполнили ее и вылились в одно огромное желание увезти его подальше от этого страшного и опасного города в такое место, где бы он мог спокойно поправиться.
– Этот твой дом в Девоне… – шептала она, склонившись над мечущимся в лихорадке мужем и глядя на спутанные кольца волос, прилипшие к мокрому от пота лицу.
– Ты имеешь в виду Кингсвер Холл?
– Да. Мы должны отправиться туда, как только ты придешь в себя и будешь готов к такому путешествию.
Несмотря на то, что Джоселину было очень плохо, он улыбнулся:
– Это что, приказ?
– Да. Ведь там ты будешь в одиночестве и безопасности, пока не заживет твоя рана?
Он кивнул:
– Конечно, но боюсь, что мне будет приказано остаться в Оксфорде, чтобы быть под рукой. Ведь положение угрожающее, несмотря на то, что Руперт прилагает все усилия, чтобы его исправить.
Николь поспешно отвернулась, чтобы он не мог увидеть, как она покраснела при этом имени.
– Ситуация на войне меня не касается. Мне просто необходимо что-то предпринять, чтобы увезти тебя подальше отсюда, – сказала она.
Как оказалось, Николь не единственная считала, что лучше поскорее покинуть Оксфорд. Нанеся очередной дежурный визит королеве, она узнала, что они с королем, как это было ни тяжело для них обоих, решили расстаться.
– Моя дорогая леди Аттвуд, я ужасно расстроена, – начала Генриетта-Мария, – дело в том, что я вынуждена с вами попрощаться. Его величество решил, что для меня будет лучше отправиться рожать в Экзетер. Он думает, оттуда я смогу легко уехать, если в том будет необходимость.
– Но вы-то сами хотите уехать отсюда, мадам? – спросила Николь, страшно удивленная тем, что такая счастливая семейная пара решилась на то, чтобы расстаться друг с другом.
– Я в ужасе от того, что мне придется расстаться с королем, но в Оксфорде я чувствую себя отвратительно. Видите ли, милая, я очень устала. И даже не столько от постоянных поражений, сколько от разговоров о них.
Глядя на нее и зная, какая судьба ждет королеву, Николь кивнула:
– Тогда я думаю, вам действительно лучше уехать, ваше величество. Это будет правильное решение.
Поколебавшись какое-то мгновение, Генриетта-Мария схватила Николь за руку:
– А вы не сможете поехать со мной? Конечно, меня будет сопровождать лорд Джермин, но его сестра отказалась стать одной из моих фрейлин. Она заявила, что должна попытать счастья в Оксфорде. Совершенно не понимаю, что она имела в виду.
– Зато я понимаю, – почти неслышно пробормотала Николь, а вслух произнесла: – Я буду несказанно рада занять ее место, мадам. Но осмелюсь попросить вас об одном одолжении.
– О каком?
– Как вы знаете, лорд Джоселин был тяжело ранен в сражении в Шеритонском лесу. Я хотела бы просить вас разрешить ему тоже отправиться с нами, чтобы потом уехать в Кингсвер Холл. Это его дом возле Дартмута, там он скорее поправится.
Королева выразила удивление одним из своих жестов, которые делали ее немного похожей на воробья:
– Конечно. Я буду просто счастлива предоставить вам такую возможность.
– Спасибо. А кто еще поедет с нами?
– Мой священник, мой врач, еще три флейлины, кроме вас, и, конечно, лорд Джермин.
– Когда мы отправляемся?
– Через два дня, семнадцатого апреля, – ответила Генриетта-Мария, и по спине Николь пробежал неприятный холодок, она вспомнила, что через десять дней настоящей Николь Холл исполнится двадцать девять лет.
* * *Мысли Николь об отъезде были прерваны созерцанием ее портрета, который ей наконец-то удалось увидеть, и который она тут же узнала. Он назывался «Портрет неизвестной дамы» и висел в библиотеке ее деда в его доме в Холланд-парк. Он приобрел его на аукционе еще до войны просто потому, как он объяснил Николь, когда она была еще ребенком, что он ему очень понравился. И теперь, глядя на только что написанный портрет, с которого нежно улыбалось красивое лицо Арабеллы Аттвуд в пышном платье времен Стюартов, Николь была поражена тем, что сразу не догадалась об идентичности этих портретов. Она так часто его видела, ей не раз говорили, что он написан художником У. Добсоном, но она только теперь поняла, что лицо на портрете и лицо, которое она так часто теперь видела в зеркале, – одно и то же. Совершенно пораженная, она молча смотрела на холст.
Главный королевский художник нетерпеливо вскинул подбородок:
– Я вижу, он вам не нравится, леди Аттвуд?
– Напротив, очень нравится, – поспешила она успокоить автора портрета, – просто это так неожиданно – увидеть себя со стороны.
– Да, мы очень редко представляем себе, как выглядим.
– Но вы просто поразительно передали сходство!
Добсон поклонился:
– Благодарю вас, леди Аттвуд.
Николь подошла ближе к холсту и спросила:
– Это правда, что вы сделали копию? Последовала долгая пауза, после чего Добсон произнес:
– Почему вы спрашиваете?
– Потому что на этом портрете я держу в руке красную розу, а на другом у меня в руках – незабудки.
Добсон в изумлении уставился на нее:
– Но как вы узнали?..
– Я его видела, – загадочно произнесла Николь и, оставив художника в полном недоумении, покинула комнату, чтобы распорядиться запаковать портрет и уложить его вместе с другими вещами, уже собранными для поездки.
