Дина Лампитт - Изгнание
Некоторым казалось, что положение короля дало заметную трещину на юге Англии. Что касается сэра Ральфа Хоптона, многие считали, что он после потери зрения в сражении при Лэнсдаун Хилл, так никогда и не восстановит свой авторитет среди солдат. Тот, кого король называл «преданным роялистом из шеритонского леса», «бравым, старомодным полководцем», был на самом деле престарелым графом фортом, утратившим свое влияние и серьезно страдающего подагрой. В результате этого поражения в его войске значительно упали моральный дух и дисциплина, а среди солдат нашлись «болтуны», которые шептали о том, что даже Оксфорд находится под угрозой. Настроение у Николь было подавленное, и это усиливалось еще и предчувствием чего-то трагического, что должно было случиться, хотя она не могла бы с уверенностью сказать, произойдет ли это лично с ней, или будет касаться всех жителей города. Именно это предчувствие заставило ее как-то вечером выйти из дому и отправиться на прогулку вдоль городской стены по направлению к Магдален Гроув. Там теперь был устроен полигон для тяжелых орудий, которые доставлялись туда с помощью лошадей и быков. Стоял теплый апрельский вечер, во всем чувствовалось дыхание весны. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались сады, озаренные лунным светом, темные тени деревьев пересекали тропинку, по которой шла молодая женщина. Она чувствовала смутную тревогу, подобно пущенной по следу борзой, подобно дебютанту, собирающемуся в первый раз выйти на сцену. Ей вдруг ужасно захотелось снова стать актрисой, возвратиться в свой прежний образ и снова побыть Николь Холл. Именно в этот момент совершенно неожиданно произошло то, что она предчувствовала уже давно. От дерева отделилась высокая темная фигура. Не успев опомниться, Николь оказалась в объятиях мужчины, страстно ее целующего. От него пахло спиртным, хотя кожа на лице была мягкой и гладкой, а чистые, длинные волосы источали нежный аромат лаванды. Ко всему этому примешивался особый мужской запах, по которому она с точностью определила, что это не Джоселин.
– Пожалуйста, не сердитесь, – прошептал в темноте чей-то голос. – Я просто не смог сдержаться, – слабый акцент тут же выдал того, кому он принадлежал.
Мужчина, появившийся из темноты на ее пути, был принцем Рупертом.
Ей бы следовало повернуться и убежать, или громко закричать, зовя на помощь, или даже просто приказать ему уйти. Но ей, которая столько лет была «коллекционером», которая никогда не боялась самых опасных проявлений мужской страсти, было не так-то просто подавить в себе свои прежние инстинкты. Почти не понимая, что она делает, Николь обвила руками его шею и поцеловала Руперта так же страстно, как это только что сделал он. В тот же момент принц отшатнулся от нее почти так же неожиданно, как только что набросился.
– Еще раз простите, – произнес он, – это было просто великолепно и незабываемо. Но, боюсь, я слишком много выпил и совершенно не владею собой.
Николь должна была признаться себе, что почувствовала легкое разочарование.
– Я не знала, что вы уже вернулись в Оксфорд, – с наигранной прохладой сказала она.
– Официально я еще не вернулся. Я пришел сюда, чтобы привести в порядок свои мысли, но через несколько часов мне надо отправляться обратно в лагерь.
– Какие мысли? – тихо спросила Николь. – Что вас беспокоит?
– Дело в том, что я никогда раньше не испытывал ничего подобного, – тяжело вздохнув, ответил принц Руперт и сел на поваленное дерево, обхватив голову руками.
Она вдруг почувствовала к нему невероятную жалость и, подобрав платье, села рядом с ним.
– Расскажите мне о том, что вас тревожит.
Он внимательно посмотрел на нее, лунный свет смягчил черты его лица, и он казался даже моложе своих лет.
– Это может звучать неправдоподобно, – начал он, – но я почти ничего не знаю о женщинах, хотя моя мать сестра короля и признанная красавица. Ее называют Червонная Дама…
– …Или Зимняя Королева, – перебила его Николь.
– Что и говорить, я никогда не был ее любимцем. Говоря обо мне, она всегда называет меня «милым, но неотесанным», чуть ли не «мужланом», – он усмехнулся, – но как бы там ни было, когда мне исполнилось десять, меня отослали в Лиден, в университет, и я очень скоро вышел из-под ее влияния. Короче говоря, леди Аттвуд, в армию я попал, когда мне исполнилось четырнадцать, и сразу же отправился воевать в Бельгию. Но, вы не поверите, когда это случилось, моя мать тут же вернула меня назад. Она, оказывается, была наслышана о распущенности военных и решила, что меня там просто развратят!
– Вы хотите сказать, что у вас не было возможности нормально заняться сексом?
– Ну, это слишком громко сказано. У меня было много возможностей стать мужчиной, – его глаза лукаво блеснули. – Конечно, я ими воспользовался.
– И к чему это привело?
– Это привело к тому, что я никогда в жизни не был влюблен. Когда мне исполнилось шестнадцать, я приехал в Англию и был представлен ко двору моего дяди Карла. Он оказался очень добрым человеком и полюбил меня от всей души, так что теперь у меня было достаточно времени, чтобы заняться своей личной жизнью. Мое поведение было совершенно праздным, я полностью отдался всем тем удовольствиям, которые присущи королевской особе. Вот тут-то и начались мои les plaisirs d'amour.[8] Но я никогда не влюблялся ни в одну из женщин, с которыми спал, и не испытывал ничего, кроме плотского удовлетворения. Вот тут-то король и сообщил мне о своем мудром решении отправить меня на Мадагаскар, который нужно было завоевать и сделать колонией Англии. Готовясь к этому путешествию, я даже начал изучать навигацию и кораблестроение, но тут опять вмешалась моя мать, и я никуда не поехал.
– Бедный принц Руперт, – произнесла Николь, которая не знала об этой истории.
– Да, я впал в ужасную депрессию. Когда в 1637 году я снова приехал к дяде, мне даже хотелось, чтобы во время королевской охоты произошел несчастный случай, и мои бренные кости, наконец-то были бы похоронены в родной Англии.
– И за все это время, вам ни разу не встретилась женщина, которой вы могли бы восхищаться?
Принц Руперт наклонился и снова поцеловал ее, но на этот раз поцелуй был нежный, похожий на поцелуй брата.
– Видит Бог, нет! Моя мать, правда, хотела меня тогда женить на девушке, которая была ужасно глупа, зато обладала отменным здоровьем. Я отказался и вернулся в армию принца Оранского, на этот раз уже со своим собственным отрядом кавалеристов. В конце концов, я попал в плен. Мне было тогда всего девятнадцать.
– Значит, начавшаяся гражданская война была для вас как нельзя кстати?
