Джена Шоултер - Мрачный шепот
Она провела рукой по лицу, повторяя его жест.
— Наверное, ты прав, а может, и нет. В любом случае, я этого не знаю. — Ее глаза горели, даже в окружении постепенно тускнеющих синяков. — И я не вступала в заговор против тебя.
Он судорожно вдохнул и выдохнул:
— Я знаю, что не вступала.
— Тогда в чем дело? Ты считаешь, что в один прекрасный день я стану помогать ему, зная, кто он такой? Я не стану, я бы никогда не поступила так с тобой. Да, я собираюсь уехать отсюда, как и планировала, — сказала она дрогнувшим голосом. — Но только потому, что ты не позволяешь мне сражаться рядом с собой. Обещаю, что твои секреты я не выдам.
— Ничего не говори, — заявил Сабин. — Ты никуда не уедешь.
И тут он напал на Гвен, стараясь обездвижить ее крылья.
Глава 23
Подземная темница. Сабин запер ее в этом долбаном подземелье. Хуже того, он запер ее рядом с Ловцами, которые стонали, рыдали и умоляли о свободе.
Но прежде воин связал ей крылья. И это после того, как Гвен доверила ему все свои тайны!
— Прости, — произнес он с искренним раскаянием в голосе. — Но так будет лучше.
Как будто теперь это имело какое-то значение.
Гвен знала, что Сабин пойдет на все, чтобы выиграть свою войну. Знала это, ненавидела это, и все же сдуру понадеялась, что его чувства изменились после их встречи. Он остался с ней вместо того, чтобы отправиться с друзьями в Чикаго. Научил, как надрать задницу сильнейшему. Расспрашивал Гвен про супруга Гарпии, ради Богов! А затем решил оставить в тылу, и Гвен не могла понять, была ли причиной его забота о ней, или же Сабин не верил в ее воинские таланты.
Теперь она знала. Дело не в заботе. Воин считал отца Гвен своим врагом, а, значит, и ее тоже.
Но разве она ему враг?
Если Сабин прав, и человеком, изображенным на картине, был Гален, тогда лидер Ловцов на самом деле ее отец. Гвен днями, месяцами, годами рассматривала точно такой же портрет: те же светлые волосы и небесно-голубые глаза, те же сильные плечи и белые крылья. Та же широкая спина и решительный подбородок. Она проводила по нему пальцами, представляя, будто чувствует настоящую кожу. Сколько раз она мечтала, что он придет к ней, подхватит ее на руки, попросит прощения за то, что так долго ее искал, и заберет на небеса? Сотни раз. Теперь он недалеко… Они могли бы быть вместе…
Нет. Это не принесло бы ей счастья. Знать, что он на самом деле демон… Что он мучает людей… Что он хотел убить Сабина… Сабина, которого она все время так отчаянно жаждет, и который запер ее в грязной темнице, словно она для него пустое место.
Гвен сжалась в комок и горько рассмеялась. Пола не было видно под слоем грязи. Три стены были каменными. Не из хрупкого известняка, а из гладкого камня. Четвертая стена представляла собой решетку из толстых металлических брусьев. Внутри камеры не было ни подстилки, чтобы поспать, ни стула, чтобы присесть.
Что Сабин там сказал на прощание, прежде чем бросить ее в этом дерьме?
«Мы обсудим это позже, когда я вернусь».
Черта с два.
Во-первых, ее здесь не будет. Во-вторых, Гвен собирается раздробить ему челюсть, чтобы он не мог говорить. Никогда. И, в-третьих, она планирует убить его. И ее ярость не шла ни в какое сравнение с гневом Гарпии, которая вопила в ее голове, требуя отплатить обидчику. Как Сабин мог так поступить? Как мог лишить ее вновь проснувшейся потребности в мести? Как он мог бросить ее здесь, после того, как они занимались любовью?
Предательство Сабина было еще большим ударом по сравнению с новоприобретенными знаниями о том зле, что натворил ее отец.
— Сукин сын! — прорычала Бьянка, расхаживая из угла в угол. Темные песчинки вихрем взлетали вокруг ее ног. — Прежде, чем я поняла, что происходит, он успел обрезать нам крылья. Это невозможно, но он сумел это сделать. Никто другой не смог бы.
— Я подвешу его на его же собственных кишках. — Кайя ударила кулаком по брусу. Тот остался цел, ведь ее сила сейчас была, как у простой смертной.
— Я оторву ему конечности, одну за другой. Я скормлю его своей змее и оставлю гнить у нее в желудке.
— Он мой. Я сама позабочусь о нем. — Самое печальное, что, несмотря на поступок Сабина, Гвен не желала, чтобы сестры покарали его. Хотела наказать его сама. Да, это было ее делом. К тому же, несмотря на собственное стремление покалечить и даже убить его, Гвен была невыносима мысль, что Сабин будет страдать. Насколько это глупо? Когда воин запер ее, в его глазах отразилось облегчение, пусть даже смешанное с сожалением, так что он заслужил все, что она с ним сделает. Заслужил все, кроме ее снисхождения.
Девушке понадобилось немало времени, чтобы собраться с мыслями и понять причины этого облегчения. Но, наконец, ей это удалось. Сабин добился своего: Гвен не могла покинуть крепость и не могла сражаться с Ловцами. Он счел, что такое положение дел важнее ее свободы, несмотря на то, что однажды его враги поступили с ней точно так же.
Гвен тоже ударила кулаком по брусу. Металл заскрежетал и слегка прогнулся.
— Я собираюсь… Эй! Вы это видели?
Она удивленно посмотрела на свой кулак. На руке отпечаталась красная полоса, но кости были целы. Боясь поверить в удачу, она снова ударила по брусу. Он прогнулся еще больше.
— Эй, так можно выбраться отсюда.
Кайя уставилась на нее.
— Как это возможно? Я тоже ударила по решетке, но она не поддалась.
— Сабин обрезал наши крылья и лишил нас сил, — сказала Талия. Ей, наверное, было адски больно. — Но крылья Гвен, он только обездвижил на время, чтобы иметь возможность запереть ее в этой клетке. Она сильна, как прежде. Интересно, откуда ублюдок узнал про наше слабое место и почему был так осторожен с ней?
После первого вопроса сестры радость Гвен поубавилась.
— Простите. Это моя вина. Я не хотела…я думала…мне так жаль. Это я рассказала ему. Я надеялась, что взамен он найдет способ защитить меня от подобного.
— Он — твоя первая любовь, — произнесла Бьянка к немалому удивлению Гвен. — Тебя можно понять.
Хотя Гвен и была благодарна сестре за понимание, слова Бьянки рассердили ее. «Первый» означает, что за ним последуют иные. Девушке была неприятна даже мысль о другом мужчине, о том, что она будет целовать и касаться кого-то еще. Тем более, что она и близко не получила того, что хотела от Сабина. Она что, любит его?
Она не могла. Только не после того, что он с ней сделал.
— Вы не вините меня?
Сестры окружили ее, обняли, и Гвен ощутила прилив любви к ним. Определенно, это был лучший момент в их семейных отношениях. Они поддержали ее, несмотря на то, что она нарушила правила и здорово облажалась.
